«Мои мысли трудно назвать сложившимся мнением, это скорее предположения».

«В данных обстоятельствах это вполне уместно. Изложи свои предположения».

«Прежде всего, Замиан явно осмелел – как если бы узнал и может предложить на продажу нечто определенное и новое. По всей вероятности, „некий свидетель“ тоже работал на кухне или в кладовке рядом с разгрузочной площадкой – источник информации, так сказать. По какой-то причине Замиан и „некий свидетель“ действовали порознь или почти независимо друг от друга, и „свидетель“ обнаружил или запомнил нечто, чего Замиан не заметил или не мог заметить».

«Вполне логично. Замиан теперь выступает в роли посредника и предлагает товар „свидетеля“ нам, в то время как „свидетель“ пытается шантажировать кого-то на другом конце. Надо полагать, они договорились поделить прибыль. Керди, а ты что думаешь?»

«Прошу прощения! Я не слишком много думал об этом деле. Точнее, у меня не оставалось на это времени в связи порученными мне обязанностями – достаточно нелепыми, должен заметить».

Бодвин Вук ответил на это замечание ласковой улыбкой: «Ты намекаешь на постылое патрулирование табора? Кто знает, однако? Может быть, ты избавил нас от унизительных последствий свирепого мятежа йипов или от чего-нибудь похуже – хотя что может быть хуже? Йипы страшнее стаи бешеных собак, когда забывают о послушании и вежливости. Хотя нет, о вежливости они вряд ли забудут: „Будьте так добры, господин, не дергайтесь и не кричите, вы мешаете мне отрезать вам уши!“ Не унывай, Керди! Твое галантное самопожертвование всем нам позволило сохранить уверенность в завтрашнем дне. Труды твои тяжкие не пропали втуне».

«Несомненно, я спал спокойнее, зная, что Керди и Арлес начеку», – вставил Глоуэн.

«Благородные защитники мира и спокойствия! – отозвался Бодвин Вук. – Вернемся, однако, к Замиану и его интригам. Шард, у вас есть какие-нибудь идеи?»

«Полезно было бы развить теорию Глоуэна. Имеются Замиан и „некий свидетель“, работавший на кухне или в кладовке. Что пропустил Замиан? Что мог увидеть „свидетель“? Может быть, он видел убийцу, подстерегавшего Сесили. Или, может быть, Замиан известил „свидетеля“ о том, что происходило в кузове грузовика. Они заметили, что грузовик уехал, и договорились проследить за его возвращением. Замиан отвлекся, будучи занят другими делами, а „свидетель“ продолжал наблюдение и видел, кто вышел из кабины, когда грузовик вернулся».

«Именно так! – заявил Бодвин Вук. – Я тоже допускаю такую последовательность событий. На сегодняшний день Замиан оказался в неудобном положении осведомителя и потерял доверие партнера. Или партнер решил действовать в одиночку, в обход Замиана. Посылая мне письмо, Замиан стремится не упустить свою долю прибыли, откуда бы она не поступила – от нас или от шантажируемого преступника. Но он не учитывает одну деталь: мы тоже можем действовать в одиночку и никому ничего не платить». Бодвин Вук открыл ящик стола и достал папку: «Вот показания кухонного персонала. Подсобную работу выполняли четыре йипа, Замиан и трое других. Двое непрерывно занимались уборкой посуды со столов в парке, их можно исключить. Замиану и Ксаланаву поручили более разнообразные обязанности, в том числе переноску продуктов из кладовой. Следовательно, я объявляю Ксаланава „неким свидетелем“ и предлагаю выжать из него все, что можно, и как можно быстрее – скажем, завтра утром. Керди, вы с Глоуэном найдете его и приведете сюда».

«Когда именно?»

«Через пару часов после рассвета».

«Как быть с Замианом?»

«Его мы задержим отдельно. Если нам повезет, у Ксаланава окажется ключ к этой мрачной тайне».

Некоторое время все четверо сидели молча – каждый думал о своем. Наконец, Шард произнес: «Возможно, вы проявляете излишний оптимизм. Вернувшись, преступник запарковал грузовик у другого конца площадки. Ксаланав мог ничего толком не разглядеть из кладовки».

«В таком случае он мог выйти и подобраться поближе, держась в тени, чтобы рассмотреть водителя получше. На его месте я так и сделал бы».

«Кроме того, не забывайте, что водитель почти наверняка был в карнавальном костюме».

«Тоже верно, и об этом костюме мы кое-что знаем. Вторая стрела в нашем колчане, так сказать. В любом случае, завтра мы выудим из Ксаланава все, что ему известно. Как насчет ворса, найденного в кузове – или что это такое?»

«Бурые ворсистые нити – бахрома от ковра или искусственный мех».

Бодвин Вук задумчиво смотрел в потолок: «Насколько я помню, чем-то таким были покрыты козлиные ноги Латуюна. Кроме того, в костюмах из искусственного меха красовались шесть „бесстрашных львов“, сорвиголовы станции Араминта, рыскавшие и прыскавшие, рычавшие и рыгавшие, щеголи-оборванцы и пьянчуги, каких мало!»

Керди немедленно выступил в свою защиту: «Прошу меня исключить! Я выпил совсем немного».

Бодвин Вук не обратил внимания: «Еще я видел костюм казахского разбойника в меховых шароварах, покрытого шерстью манга и тантического великана с волосатой грудью».

«Костюм великана держался на раме, установленной на плечах Дальреми Диффина, – заметил Шард. – В таком облачении невозможно поместиться в кабине грузовика».

Бодвин Вук проигнорировал и это возражение: «Несомненно, были и другие, но нет необходимости ими заниматься, пока мы не допросим Ксаланава. Младший сержант Керди и кадет Глоуэн! Вам приказано явиться завтра утром в табор, должным образом, с соблюдением всех правил задержать Ксаланава и препроводить его сюда – не позднее, скажем, двух часов до полудня. Так будет удобнее для всех». Директор отдела B поднялся на ноги: «Уже темнеет, я устал. Утро вечера мудренее».

Глоуэн еще не кончил завтракать, когда к нему явился Керди. «Не ожидал, что ты встанешь так рано, – признался Глоуэн. – Уже иду. Хочешь чаю?»

«Нет, спасибо», – сказал Керди и прибавил скучающим неодобрительным тоном: «Я так и знал, что ты не будешь готов, поэтому и пришел на десять минут раньше».

Глоуэн удивленно приподнял брови: «Но я буду готов меньше, чем через десять минут. По сути дела, я уже готов, осталось только набросить куртку».

Керди смерил его взглядом с головы до ног: «Ты собираешься идти в таком виде? Где твоя униформа?»

«Мы же направляемся в табор! К чему там униформы?»

«Нам дали официальное поручение. Мы представляем отдел расследований», – Керди не преминул надеть безукоризненно выглаженную униформу сержанта отдела B. Глоуэн покосился на Шарда – тот смотрел в окно.

«Ладно, ладно, – проворчал Глоуэн. – Возможно, ты прав. Одну минуту, мы выйдем вовремя».

Одетые как полагается, молодые люди быстрым шагом направились в табор. Керди навел справки в приемной, и консьерж позвонил в квартиру Ксаланава.

Ему никто не ответил. Дальнейшие поиски показали, что Ксаланав отсутствовал не только в квартире, но и во всем таборе.

«Может быть, он с утра в гостинице, – предположил консьерж. – Он там подрабатывает пару раз в неделю».

Позвонив в кухню гостиницы «Араминта», молодые люди узнали, что Ксаланава там не было и не должно было быть. «Он работал вчера в вечернюю смену, до полуночи, – сообщил шеф-повар. – Не ожидаю, что он явится раньше двух часов пополудни».

«Благодарю вас, – ответствовал Керди. – Вы предоставили очень полезные сведения».

«Подожди! – вмешался Глоуэн. – Спроси его, приходил ли кто-нибудь к этому Ксаланаву вчера вечером? Случилось ли что-нибудь необычное?»

Керди нахмурился, но повторил вопросы в трубку. Послышался неуверенный, но отрицательный ответ. Керди позвонил Бодвину Вуку и объяснил, как обстояли дела.

«Найдите Намура, – приказал Бодвин. – Все ему расскажите и попросите найти Ксаланава. Если у него будут какие-нибудь вопросы, он может обращаться ко мне».

Намур навел справки, но не сумел добыть никакой существенной информации. Ксаланав вышел из кухни гостиницы «Араминта» в полночь, и с тех пор его никто не видел – по крайней мере, никто в этом не признавался.