С наступлением лета Валера брал у своего друга машину, и они уезжали за город, далеко, в глухую, полузаброшенную деревушку, за символическую плату снимали дом у какой-нибудь бабульки, где надолго могли остаться только вдвоем…

Ах, как ей было хорошо с Валерой. Ах, какое это было замечательное время. Они называли его — наш медовый месяц…

И как быстро, в одночасье, все это кончилось…

Наверное, ее истомившаяся в поисках спутника душа ошиблась, выбрав этого мужчину. Постоянное общение с ним будоражило сознание и ломало прошлые ценности, жизненные установки, что, рано или поздно, должно было пройти, надоесть. Однако Насте не пришлось естественным путем достигнуть предела.

Валера первый заговорил о супружестве. Настя приняла предложение спокойно, без эмоций, как должное. Хотя внутренне возликовала. Они решили, что никакой свадьбы не будет, просто распишутся, посидят с друзьями, а потом приедут к его родителям на Урал. Пусть это будет неожиданный, но приятный сюрприз.

Вдвоем ходили выбирать свадебное платье. Дурная примета. Об этом Настя узнала много позже, от одной старушки, — нельзя вместе с женихом покупать свадебное платье, иначе быть беде. Но тогда они об этом даже не задумывались, настолько были поглощены друг другом и предстоящими переменами в жизни.

Платье было куплено загодя и висело на дверце шкафа, а белые туфельки стояли рядышком, как зайчики. За несколько дней до регистрации брака Валера собрался ехать в Карелию, на соревнования по гребле в экстремальных условиях. Это было его единственным хобби, к которому Настя его сильно ревновала. Валера ее успокаивал: всего-то на одну неделю. Но они расставались впервые, и Насте этот срок показался бесконечным.

Валера уехал, даже не разрешил ей проводить его на вокзал, лишь крепко поцеловал на прощанье. А ровно три дня спустя в дверь их квартиры позвонили. Сердце у Насти екнуло, что-то недоброе почудилось ей в этом звонке.

На пороге стоял Коля, Валерин друг, тот самый, который подвозил их зимой, когда они с Валерой познакомились, и у кого потом одалживали машину для поездок за город. Отводя глаза, он сообщил, что Валера погиб. Что-то произошло с байдаркой на крутом спуске. Она перевернулась и пошла ко дну. Напарника Валеры удалось спасти благодаря вовремя сделанному искусственному дыханию. А Валеру отнесло ниже по течению, и, когда его нашли, было уже поздно…

Все последующее происходило для Насти как в тумане. Поначалу она даже толком не могла понять, что на самом деле случилось. И это конец прежней, такой безмятежной, налаженной собственными руками жизни. Она даже не смогла попрощаться с Валерой — тело его сразу отправили к родственникам, на Урал.

Настя туда не поехала. Не было денег на самолет, да она плохо представляла себе, как бы представилась его родне.

Кто знает, как повернулась бы ее дальнейшая жизнь, если бы Валера благополучно вернулся в их гнездышко, так любовно взлелеянное Настиными руками. Наверное, они бы поженились, строили планы на будущее, Валера продолжал бы ходить в магазин за картошкой, а она бы жарила ее да стирала ему рубашки и носки…

Теперь она осталась без любимого человека, жилья — без Валеры она была вынуждена съехать с квартиры — и совсем без средств к существованию. К тому же Настя являлась гражданкой другого государства, без вида на жительство, а в Москве это сулило большие неприятности. И денег не хватало даже на билет в родной город…

Впервые за долгое время она вспомнила о Катьке. Так получилось, что с того вечера, как они распрощались в машине возле подъезда Валериного дома, Настя больше не видела свою подругу. С Колей, Валериным другом, Катька после проведенной с ним ночи тоже больше не встречалась.

Однажды Настя приехала в общагу за своими вещами. В комнате она Катьку не застала. Никто не видел ее уже в течение двух дней и на самом объекте. Видно, загуляла опять с каким-нибудь очередным студентом. Начальник жилищной конторы, оформлявший Насте расчет, твердо пообещал, что уволит Катьку без выходного пособия, стоит той только попасться ему на глаза.

Настя вернулась в комнату, где оставила для Катьки на столе записку с номером телефона и просьбой сразу же ей позвонить. Но звонка от Катьки так и не последовало. Настя тогда решила, что подруга обиделась на нее и первая никогда не пойдет на примирение. Такой уж у нее характер. Потом Настя несколько раз, вспоминая о Катьке, порывалась ее навестить, да все откладывала. Время шло, и за хлопотами она постепенно начала Катьку забывать.

Теперь Настя опять приехала в общагу, но Катьки здесь давно и след простыл. На их месте сейчас работали новые люди, в жилищной конторе был другой начальник. По документам выходило, что Катька сама уволилась, а куда девалась потом — того никто не ведал. Где теперь ее бывшая верная подруга, с кем живет, в Москве или уехала к себе домой, Настя так никогда и не узнала.

Выход для Насти теперь был один — ехать в родной город. Там ее никто не ждал, разве что пустая квартира и неизвестное будущее. Впрочем, будущее ее тоже мало интересовало. Сейчас перед ней стояла более важная проблема: надо было раздобыть деньги на билет. Пусть даже в жестком вагоне поезда, но только бы побыстрей уехать из Москвы. Настя уже всеми фибрами души стала ненавидеть этот город, принесший ей столько боли и разочарования.

Ей удалось продать кое-что из вещей, прямо с рук, на импровизированном рынке, который стихийно возникал по выходным неподалеку от дома, где они с Валерой раньше снимали квартиру. Настя была рада и этому. Ей тогда казалось, что вырученных денег вполне должно было хватить на билет в плацкартном вагоне. И еще какая-то небольшая сумма оставалась на то, чтобы поесть в дешевом кафе.

Была уже осень, сентябрь. Люди возвращались с юга из отпусков, студенты приезжали в Москву после каникул. Из столицы выехать было теперь гораздо проще, нежели в нее вернуться. Настя подошла к окошечку кассы на Киевском вокзале, твердо уверенная, что уедет уже сегодня вечером. Здесь ее ждал новый, непредвиденный удар. С первого числа МПС утвердил новые тарифы на железнодорожные пассажирские перевозки. Цены выросли на тридцать процентов, и Насте в общей сложности не хватало более двухсот рублей даже на билет в жестком вагоне.

С затуманенными от слез глазами она отошла от железнодорожной кассы, пересекла привокзальную площадь и бессильно опустилась на скамейку в небольшом скверике. Ей не хотелось больше жить, вообще ничего не хотелось.

И тогда к ней подошел он, тот, которого звали просто Рафик. Присел рядом.

— Хочешь заработать сто долларов? — спросил он без предисловий.

— Что? — Настя подняла голову, словно очнулась от своих мрачных мыслей.

Она посмотрела на сидевшего рядом с ней. Молодой кавказец, довольно прилично одет. В нем не было ничего отталкивающего, пошлого, скорее наоборот, он ей с первого раза показался даже привлекательным. Стильным. Правда, и нагловатым в то же время. Тут Настя вспомнила, что уже видела его недавно. Мельком, когда обращалась в билетную кассу на вокзале. Держался он тогда чуть в сторонке и как бы приглядывался к ней. Да, точно, теперь вспомнила, это был он. Но что ему надо конкретно?..

И, словно отвечая на ее немой вопрос, парень улыбнулся ей и сказал, указывая рукой в направлении привокзальной стоянки автомобилей:

— Видишь, вон на той стоянке тачка навороченная?.. Ее владелец готов выложить сотню баксов за то, чтобы мило провести с тобой время!

Настя задумалась. Она не считала себя законченной шлюхой, готовой переспать когда и с кем угодно, хотя бы и ради денег. И чтобы к ней прямо на улице посмел с таким предложением обратиться совсем незнакомый человек! Может быть, в другой ситуации она ответила бы ему крайне резко или даже позвала на помощь милиционера, который дежурил в это время на площади перед вокзалом. Но она не сделала ни того, ни другого. В голове у Насти запечатлелась сумма, которую он назвал. «Сто баксов! — подумала она. — Сейчас для меня это целое состояние… Сто баксов… Хватит с лихвой на билет и еще на многое другое… Сделать то, что он просит, получить деньги и уехать! Уехать навсегда и забыть все, что с ней было в этом городе. Как кошмарный сон…»