— Ты пришла повидаться?

— Увы, дело не в этом.

Как ни странно, говорила Ианта с искренним сожалением, а ведь Люсьен никак не мог разглядеть, в чем же привлекательность этого «великого чародея».

— Как там щенок де Винтер?

— Неплохо.

— Проблемы?

— Что-то затевается. — Она взяла Кросса под руку. — Мне надо поговорить с тобой наедине. Ретберн, пойдешь с нами или посторожишь театр?

— Ни за что не пропущу, — ответил Люк и направился вслед за ними за кулисы в личные апартаменты Кросса.

— Ну? — спросил артист, налив им всем немного виски. — Что привело вас к моему порогу?

— К сожалению, плохие вести. — Ианта бросила красивую шляпку на кресло и с серьезным видом взяла стакан.

— Виски? — предложил Кросс Люсьену.

Тот согласился, а потом принюхался к янтарной жидкости, одновременно разглядывая комнату с разной бутафорией.

В углу стоял саркофаг, разрисованный под артефакт из Древнего Египта. Люсьен подошел к декорации, и газовая лампа отбросила тень на стену. На полках пылилось множество предметов: маленький портрет мужчины в одежде времен Тюдоров, набор драгоценных камней и змея, так похожая на живую…

— Не прикасайся.

Люк застыл с вытянутой рукой и посмотрел Кроссу в глаза. Что-то в нем ему не нравилось.

— Ни к чему не прикасайтесь, — добавил Кросс, наливая себе еще глоток из бутылки. — Никогда не знаешь, что может тебя укусить.

Люсьен уставился на безжизненную статую кобры. На ее коже черными чернилами (хотелось верить, что чернилами) были небрежно нацарапаны символы. Внезапно показалось, будто она пошевелилась, а камень во лбу засиял.

— Тут есть чары, но они мне незнакомы, — сказал Люк, небрежно сунув руки в карманы штанов.

— Индийская магия. Наги, — пояснил Кросс, словно читал лекцию. — Защищает от ракшасов.

— Индийских злых духов.

— В общем, да. — Блеснув глазами, он поднес стакан к губам. — Я коллекционирую реликвии и артефакты.

— Вот поэтому я и пришла к тебе, — вмешалась Ианта до того, как Кросс успел продолжить. — Надо выяснить, кто бы мог купить пропавшую реликвию или заказать кражу. Ты занимаешься темными искусствами и должен знать.

— Давненько я не ввязывался в дела Ордена, — фыркнул он, хотя явно заинтересовался. — Что за реликвия?

Она не ответила.

Кросс нахмурился:

— Зависит от самого предмета, но если он связан с темными искусствами, я бы назвал Магнуса Кокрейна, лорда Тремейна, леди Эстер Ламберт и не такого уж достопочтенного мистера Элайджу Хорроуэя. Если вам нужна лишь информация, лучше сначала поговорите с леди Эберхард. Подергайте тигра за усы, прежде чем сунуть голову в яму со змеями. У нее потрясающая коллекция, и она явно знает, с кем можно связаться. А потом загляните за сведениями на черный рынок Кокрейна.

Леди Эберхард. Даже Люсьен вскинул бровь. Подергать тигра за усы — это мягко сказано. В списке ставленников Ордена, с которыми Люк не желал связываться, было и имя этой леди. Но все же…

— Я думал, что Хорроуэй покойник.

— Поговаривают, что да. Он ведь изучает замогильное искусство.

Шутка подмастерьев. В Ордене процветало три разновидности магии: светлая, темная и серая. Светом занимались в основном целители, астрономы и предсказатели. Люсьен благодаря своим пророческим талантам генетически был предрасположен к свету, а Ианта посвятила себя серой магии, судя по кольцам с гематитом на ее руках. К этой категории принадлежало большинство чародеев, учитывая широкий спектр их талантов. Те, кто занимался темным искусством, не всегда сеяли зло, но лично Люк считал, что большинство подобных адептов нарушают границы дозволенного. Именно темная магия питает жажду власти. Часто они становились сильными чародеями, пусть и не всегда. Самым темным колдовством была некромантия, и Верховному пришлось придумать особые правила по использованию замогильных чар.

Некроманты редко отличались психическим здоровьем, и их мотивы нельзя назвать невинными, а Элайджа Хорроуэй считался самым сильным местным некромантом.

— Я полагал, что невозможно победить смерть, — заметил Люсьен.

— Некоторые все еще пытаются. — В глазах Кросса появилось непонятное выражение. — Неоспоримая истина, что человек, увлеченный властью и загадками, всегда постарается остановить Смерть.

— И это ничем хорошим не заканчивается, — пробурчала Ианта. — Человек не должен жить вечно.

Они с Кроссом переглянулись.

— Нет, не должен, — кивнул он. — Значит, реликвия пропала, и на ее поиски Дрейк отправил свою правую руку. И какая? Обруч Рассветной звезды? Пентаграмма Мерлина? Алтарный кинжал?..

Наверное, Ианта выдала себя выражением лица.

— Вот как… значит, кинжал?

— Реми, — предупреждающе произнесла она.

Не обращая внимания на их перепалку, Люсьен снова уставился на миниатюрный портрет. В нем было что-то знакомое. Люк потянулся к изображению и, нахмурившись, сдул с него пыль.

Ну разумеется.

На портрете был изображен Ремингтон Кросс, а психометрия Люка уже заработала, погрузив его в видения. Свежая краска, итальянское поместье, спелый виноград, художник в наряде эпохи Ренессанса. Вот мастер лизнул кисточку, вот красавица блондинка открыла подарок и увидела миниатюру, затем кровь, тьма, ревность и смерть… Люсьен ахнул и едва не выронил портрет. Ему было более трехсот лет, а Кросс не выглядел ни на день старше. Как?.. Люк резко вскинул голову и встретился с ним взглядом.

— Это никогда ничем хорошим не заканчивается, — тихо повторил Кросс и повернулся к Ианте. — Если буду нужен, ты знаешь, где меня найти.

— Я считала, что ты предпочитаешь держаться подальше от дел Ордена.

Он опустил веки:

— По крайней мере, с начала восемнадцатого века, но сейчас готов сделать исключение, ради тебя. Я чувствую силовую воронку, здесь, в Лондоне, она втягивает в себя море энергии. Появляется на некоторое время, а потом пропадает, и так уже неделю. Никогда не испытывал ничего подобного.

Краски заплясали на коже Ианты: неловкость, страх и что-то непонятное, серо-желтого цвета.

— Дрейк ничего об этом не знает.

— Дрейку не хватает моего опыта, — ответил Кросс и вдруг уставился Люсьену в глаза, не позволяя отвернуться. — А еще у него нет моих способностей к магическому поиску. Вокруг вас клубок теней, что как-то связано с кинжалом и силовой воронкой. Поклянись, что сохранишь Ианту в безопасности.

Уже второй раз кто-то просил Люсьена дать обет.

— Клянусь.

— Хорошо. — Кросс немного расслабился, а потом нахмурился. — Что-то темное зарождается в Лондоне, и я не знаю, выйдете ли вы из передряги живыми, однако знаю вот что: вы нужны друг другу, чтобы выжить.

Люсьен вышел из экипажа у окруженного золотистым светом особняка. Через час ожидался великолепный закат. Взяв протянутую руку, Ианта в ворохе юбок тоже ступила на тротуар и посмотрела на дом леди Эберхард, территорию которого, будто предупреждение, окружал черный кованый забор. Из кустов пышного разросшегося сада слышался тихий щебет, словно кто-то засел в засаде.

— Очаровательно, — протянул Люсьен. — Какая гостеприимная атмосфера ловушки.

— Советую следить за тем, что говоришь, — тихо отозвалась Ианта. — Леди Эберхард весьма… эксцентрична и могущественна. Мы ведь не хотим ее обидеть.

Люк открыл скрипучие ворота. В кустах стало тихо. «Да, совсем не зловеще», — подумал он, содрогнувшись.

— Разве не правильнее называть ее «спятившей»?

— Что ж. О вас говорят то же самое, милорд.

Ианта прошла мимо, искоса взглянув на него из-под края лихо сидящей лиловой шляпки с развивающимся как военное знамя страусиным пером. Она вообще всегда вышагивала стремительно, будто заявляя права на место в мире.

Люк натянуто улыбнулся и последовал за ней.

— И по-твоему, они правы?

— По-моему… капелька безумия есть во всех, выбравших этот путь.

— Это не ответ.

— Сейчас я могу дать только его.