С человеком разговаривал только ветер. Ледяные порывы вдруг обрушивались на деревья, ломали ветви и гнули стволы. Старые сосны и ели скрипели, с верхушек падал оставшийся с зимы снег.

Беснующийся ветер заглушал любые звуки - Каперед не слышал собственных шагов. Но именно в эти моменты ему чудились голоса. Призрачное многоголосье, невидимые глазу существа пытались заговорить с ним. Или все время с ним разговаривали? Просто Каперед не замечал их, пока гул ветра не открывал их.

Среди голосов чудились иные звуки, словно шаги; это могли быть собственные шаги торговца. Он не понимал, что происходит вокруг. Лес пугал его, земля засасывала, а свинцовое небо сдавливало.

Так не хватало солнца. Даже того, что освещало Коматию. Ведь это было солнце, яркое, дарующее радость.

В этих землях треть года проводила богиня плодородия. Именно здесь расположен загробный мир.

Каперед припомнил, что уже часто сравнивал иные места с загробным миром. Тема смерти постоянно донимала его. И здесь, под кронами мрачных деревьев, человек как никогда был близок к ней.

Кроме реки и призрачного солнца, едва светящего из-за облаков, не было иных ориентиров. Каперед хотел видеть горы, отделяющие варваров от цивилизованной страны. Но этих гор не было, словно они утонули в грязи этих лесов.

Такое не могло произойти, не должно было.

Летом откроются десятки ручьев, питающие реки Венавии. Сейчас же их сковывал лед. Рыбы и земноводные вмерзли в лед. Каперед смог найти пропитания.

Все-таки этот мертвый край не лишен ресурсов. Просто необходимо внимательно смотреть. Искать среди вмерзших в лед камышей.

Каперед разбивал лед, добывал замерший кусок еды, а потом ждал, пока она оттает. Рыбу он ел сырой, потому как развести костер все еще не удавалось. За все время пути Каперед не обнаружил ни одного строения, где можно было укрыться и найти сухого топлива.

Сырая рыба оказалась вполне сносной едой, слегка пресной. На родине сырую рыбу не употребляли в пищу, кроме некоторых особых блюд. Знойное солнце быстро приводит рыбу в негодность.

Каперед принялся мечтать о соусах, с которыми можно употребить это блюдо. Выбор был огромен; Каперед легко представлял, как изменится вкус рыбы от того или иного соуса. Это были только фантазии, в краю задержавшейся зимы они были лучиком летнего солнца.

Уже не раз Каперед примечал, что варвары не оставили следов в этом лесу. Река, вдоль которой он шел, должна использоваться людьми. Ведь иных дорог в лесном краю нет. Да и вся Венавия больше походила на сплошное болото, украшенное пышными еловыми лесами.

На реке не было ни пристаней, ни брошенных лодок. Деревья эти не имели ран от топора. А ведь казалось, чего проще - срубить деревья, сбросить их в реку и сплавить до Соуна.

Кора на деревьях местами была повреждена, то следы диких животных, не человека. В лютые зимы олени объедают нижние ветви и кору.

Край, в котором оказался Каперед, мог оказаться заповедным. Но не было ни истуканов, ни цветных лент на деревьях. И в таком случае - были бы пристани! Иначе не пройти в сердце заповедного леса.

Если только он не был запретным для человека. Казалось, что звери так же редко заходят в лес. Страшась наткнуться на нечто, столь опасное, что ни бегающая, ни летающая тварь не нарушают криком лесную тишину.

Лишь глупые и немые рыбы остались с прошлого года, вмерзшие в лед.

И ведь костей никаких не встречалось. А ведь заповедный лес, где обитают чудовища, наверняка будет усыпан костями. Жертвенные животные, обреченные преступники, да просто остатки ужина тех тварей, что свили гнездо средь елей - все это оставило бы следы.

Ни зимние дожди, ни снег и грязь не скроют следы пиршества чудовищ.

К тому же, Каперед не находил отметин, указывающих на присутствие враждебных существ. Дикие твари метят свою территорию.

Просто Каперед неправильно смотрел на лес, что возвышался вокруг. Не слышал того, что должен был.

Где-то журчит вода - тает лед, а значит, жизнь пробуждается. Птицы не вернулись. А зачем им? Ведь есть теплые и сытные земли, зачем лететь сюда? И ведь совсем недавно, несколько дней назад, Каперед слышал волков, что преследовали его.

А вот эти сваленные в кучу стволы не повалены ветром, а развалины строения. Подобные развалины уже встречались по пути, торговец просто не обращал на них внимания. Для него, горожанина пяток стволов, растрескавшихся и покрытых мхом, не являются чем-то, что создано руками человека.

К тому же развалины покрывал слой снега.

Каперед разгреб сугроб, попытался выдернуть ствол. Обломки лежали нетронутыми несколько лет, притерлись друг к другу. Земля, мох и ползучие растения скрепили деревянный мусор в единый массив, напоминающий небольшой курганный холм.

Рядом с развалинами не было ям, что указывало бы на поваленные деревья. Каперед клял себя за невнимательность.

Разгребая снег, он пытался найти иные следы человеческой жизни.

Кусок растрепанной веревки, нагель, след костра и обгоревшие кости. Металлического ничего найти не удалось, но Каперед обнаружил обломок огнива. Хоть что-то полезное удалось раздобыть.

Когда камень подсохнет, можно попытать счастья с костром. Огрызок веревки, когда высохнет, пригодится как трут.

Отправившись дальше, Каперед теперь искал следы других строений. Охотничьих летников, которые располагались возле реки.

Шансы на спасение призрачны. И менее всего вероятность, что Капереду удастся вернуться на родину.

Это его не останавливало. Он шел дальше, вдоль замершей реки. Порой он находил очередные развалины, копался некоторое время в них, надеясь найти что-то полезное.

Среди мусора не удалось найти ничего металлического. Варвары не выбрасывали столь ценный материал. Зато дерева полно.

Когда обломок огнива подсох, Каперед попробовал высечь искру с его помощью. Для удара он использовал металлическую гарду ножа, чтобы не тупить лезвие. Искры появлялись, но собранные наспех деревяшки не занимались. Трут, листья, дрова - все было мокрым. Не похоже, что солнце появится в ближайшие дни. Так что не удастся раздобыть годного топлива.

Каперед выбросил обрывок веревки за ненадобностью. Огниво он оставил, надеясь, что рано или поздно эта находка пригодится. Торговец внимательно осмотрел обломок, надеясь найти знаки, письмена, указывающие на предыдущего владельца.

От времени и интенсивного использования огниво износилось. Некие символы могли быть на нем, Каперед угадывал очертания знаков, вроде конских голов. Но это могло быть просто хитросплетение трещин.

Очередную ночь он коротал в темноте и холоде, от ветра не спасала ель, под которой он устроился. Торговец был на пределе. Он понимал, что у него в запасе два дня. И сколько ни жуй эту проклятую кору, больше протянуть он не сможет.

Каперед выплюнул кору и выругался. На пережевывание такой пищи уходит больше сил, чем она дает!

В лесу должно что-то быть, съестное всегда можно найти! Так почему же он не может отыскать ничего?!

Ответ напрашивался сам собой - Каперед был чужаком в Венавии. Он чужак в этом лесу, духи которого никогда не откроются ему. Они так и будут глазеть из темноты, отгоняя прочь даже мышь, чтобы чужак сдох собственной смертью.

От голода можно обезумить. Каперед слышал о подобных болезнях. Заболевший уже никогда не насытится, в итоге умрет. Подобная участь, похоже, грозила ему самому. Потому что тело уже не принимало скудной пищи, которой делился с человеком лес.

Лучше уж умереть от усталости, чем от голода. Или свалиться в пропасть, заблудившись в темноте. Любая исход устраивал Капереда. Внутренний голос все это время заставлял его поступать разумно, бороться, как подобает человеку. Ведь на кону стоит не только его жизнь.

Каперед обессилил и больше не слушал голоса.

Раздвинув еловые ветви, Каперед вышел из убежища. На голову ему упали ледяные капли, от чего человек вскрикнул и поежился. Ледяная ночь, суровый ветер.