Дела архива старого МИД любо-дорого смотреть: прекрасная бумага, превосходный писарской почерк, так что исписанный лист кажется графически-художественным, образцовое делопроизводство, точные описи. Всё это было строго и сугубо секретно, как и во всех странах. Чичерин прикоснулся к архиву, чтобы выявить некоторые материалы к юбилею Министерства, исполнявшегося вскоре, — в сентябре 1902 года. Человек, гуманитарно образованный и с глубокой душевной тягой к изучению истории, он не мог не восхититься обилием нетронутого материала, окружившего его. И какого материала! Никто, кроме исполнителей и адресатов, не читал ещё этих депеш, часто сверхсрочных и сугубо секретных, а порой и таких, которые влияли на судьбы тогдашнего мира! Нет, нельзя было не увлечься такой работой.

И Чичерин увлёкся. А вскоре появилась и точная цель: описание (и осмысление!) деятельности крупнейшего дипломата России, одного из ведущих политиков XIX века — Александра Горчакова.

Так были написаны от руки те пять томов, которые находятся ныне в фонде Библиотеки Азиатского департамента Архива МИД СССР. Нам довелось изучать эти материалы. Рукопись производит чрезвычайно сильное впечатление! Прежде всего она, как принято выражаться в таких случаях, необычайно густо насыщена фактическим материалом. Подавляющее большинство документов даны со сносками на тогдашнее архивное делопроизводство. Добавим: вплоть до конца XIX века, а по сути — и до 17-го года деловая переписка русского МИД велась в основном на французском языке, международном дипломатическом лексиконе уже с XVIII столетия. Чичерин все эти горы текстов перевёл на русский литературный язык. Видна очень тщательная работа автора над текстом: многие страницы перечёркнуты размашистым крестом и переписаны вновь, на множестве иных — вставки и поправки, порой весьма пространные. Наконец, вся рукопись разбита на главы, в соответствии с важнейшими сюжетами исследования, что облегчает ориентирование в пространном сочинении.

Признаем: читать микроскопическую скоропись Чичерина очень трудно. Без лупы нельзя было обойтись, даже после многодневных уже трудов, когда исследователь начинает привыкать к почерку источника и он становится как бы «своим». Но — per asnera ad astpa, как цитировал не раз Чичерин любимую латинскую поговорку Горчакова. Материалы, которые нам удалось прочесть, прямо скажем, не имеют цены. И то сказать: до сих пор подавляющее большинство документов, на которые ссылается Чичерин, не опубликованы ни у нас, ни за рубежом.

История — удивительная муза (да, именно муза, то есть род искусства, а не только рациональная наука, — многие этого сегодня не понимают и не признают, пусть их, им же хуже!). Кто мог помыслить в 1902 году, за пятнадцать лет до Октября, что наследственный русский адвокат и молодой чиновник русского МИД, через полгода после того самого октября 17-го сделается... наркомом иностранных дел Советского правительства и станет затем основателем всей дипломатической службы в условиях нового общественного строя! Никто, конечно, включая и автора, будущего революционера, соратника Ленина и члена большевистского ЦК. И ещё: труд молодого Чичерина пронизан искренним патриотическим чувством. Потомственный столбовой дворянин, он же будущий руководящий деятель Совнаркома, любил и ценил русскую историю и культуру, он скорбел о прошлых промахах и ложных целях, но он видел и положительную перспективу, почерпнутую из прошлого опыта. Да, история, действительно, есть муза!

Вот почему для современного читателя безусловно ценны и значительны все суждения основателя Советской внешней политики о крупнейшем дипломате в истории России. В рамках настоящей краткой работы мы постараемся привести максимально возможное число этих суждений. Для удобства восприятия они будут набраны шрифтом, отличным от авторского текста (в цитатах мы будем стараться сохранить орфографию подлинника рукописи).

Вот они, первые слова рукописи молодого тогда дипломата Георгия Чичерина в его многотомном труде:

«Князь А.М. Горчаков назван в известном стихотворении Пушкина: «счастливец с первых дней». Судьба щедро расточала ему свои дары. Природный русский князь, Рюрикович, потомок св. Михаила Черниговского; из известного рода, занимавшего важное положение в правительственных кругах России; богато одарённый от природы, вознесённый потом на самую высшую ступень власти, доступную подданному, в одну из величайших эпох русской истории, — он умел соединить и осуществление великих дел, и личное благополучие, и привлекательные качества характера. Его имя связано с незабвенными реформами Императора Александра II, которого он был исповедником; он оставил глубокий след в русской истории прочными результатами своей политики, он пользовался благожелательством Государя, приобрёл редкую популярность в русском народе и добился почётной известности во всём цивилизованном мире; все почести, какие только возможны, выпали на его долю».

Излагать биографию всякого героя, как мы убеждены, следует последовательно от первого дня до заключительного итога. Так вот: четвёртого июня 1798 года в семье генерал-майора князя Михаила Алексеевича Горчакова родился сын Александр. Мать новорождённого Елена Васильевна была куда менее знатного рода, но тоже из потомственных дворян — дочь армейского подполковника барона фон Фрезера, из семьи давно обрусевших православных немцев.

По отцу семья Горчаковых принадлежала к старинному дворянскому роду; в XVIII веке Горчаковы занимали высокие должности на государственной службе. Родители будущего канцлера Российской империи не были очень богаты, тем не менее знатность происхождения и покровительство влиятельных родственников создавали молодому Горчакову достаточно высокое положение в обществе.

В одном из своих юношеских писем будущий дипломат писал: «С молодости я никогда в родительском доме не знал, что такое нужда, однако к роскоши не привык». Так было заведено в служилых русских семьях ещё со времён Петра Великого и традиции эти сохранялись долго: и единственного сына, и четырёх его сестёр воспитывали в строгости, трудолюбии и послушании, никакого баловства в таких семьях не допускалось, оттого и последствия воспитания оказывались, как правило, положительными (вспомним семьи Волконских и Ростовых из «Войны и мира», там изображается как раз данное время).

Александр Горчаков получил блестящее для своего времени образование. Благодаря заботам матери он рано стал читать, с молодых лет превосходно изучил английский, немецкий и французский языки. В 1811 году успешно выдержал экзамены в Царскосельский лицей.

Горчаков стал одним из первых его воспитанников.

Царскосельский лицей создавался как привилегированное учебное заведение для детей потомственных дворян. Здесь их готовили для высшей государственной деятельности, они должны были стать широко образованными сановниками Российской империи. На экзаменах в Лицее проводился тщательный отбор учащихся, а список первых лицеистов был лично утверждён императором Александром I. За всю столетнюю историю этого своеобразного учебного заведения его первый набор отличался поразительными по дарованию учениками, многие из которых составили и составляют славу России.

Лицей отличался высоким уровнем преподавания. За шесть лет лицейского курса воспитанники изучали русскую и иностранную литературу, философию и логику, алгебру, тригонометрию и физику, несколько европейских языков. Не были забыты и «изящные искусства», а также «гимнастические упражнения»: фехтование, верховая езда, плавание и танцы: всё же готовились не только будущие имперские сановники, но и великосветские дворяне...

Лучшие воспитатели и педагоги Лицея оказали огромное влияние на своих учеников, стремясь развить их природные способности, воспитать в них положительные гражданские идеалы. Воспетый Пушкиным профессор «нравственно-политических наук» А.П. Куницын уже в первом своём выступлении перед лицеистами в день открытия занятий страстно призывал юношей: «Любовь к славе и отечеству должна быть вашим руководителем!». Куницын и другие лучшие профессора и создавали тот самый «лицейский дух», под влиянием которого «в садах Лицея» выросло немало выдающихся деятелей России.