— Зато оно точное, — сказал Гамаш. — Претендент на трон, тиран.

— Потом появились вы, заменили большинство профессоров своими собственными, провели существенные реформы. Но вы не тронули ЛеДюка, зная, что он корень всех проблем. Он был в курсе, что у вас на него есть компромат?

— Oui. Я показывал ему досье.

— Что?! Зачем?

— Чтобы припугнуть его.

Желина попытался осмыслить услышанное.

— И это сработало?

Гамаш молчал некоторое время, потом спросил:

— Насколько внимательно вы читали досье?

— Я пробежал по верхам, но этого достаточно, чтобы понять, что ЛеДюк брал взятки.

— Прочтите внимательнее, а потом поговорим.

— Да вы просто скажите?

— Нет. Не хочу навязывать вам свои мысли. Хочу посмотреть, придёте вы к такому же заключению, как и я. Вдруг я ошибаюсь.

Желина снова открыл папку, а Гамаш продолжил вести машину, следя за дорогой. Снег всё шел, расса была покрыта тонким слоем, под которым наверняка был лёд.

Наконец Желина оторвался от досье ЛеДюка. Повисла тишина, офицер КККП размышлял.

— Тут об этом не говорится, — начал он, аккуратно выбирая слова. — Но не думаю, что Серж ЛеДюк смог всё это провернуть самостоятельно, при помощи лишь сообщников из низших эшелонов. Должен быть кто-то ещё. Кто-то умнее. Кто-то из верхушки. Может быть, кто-то извне. Это то, о чем вы думали?

Гамаш был мрачен, совсем не радуясь тому, что заместитель комиссара Желина пришёл к аналогичному выводу.

— Кто-то из уволенных, — продолжил предполагать Желина, — кто не боится быть пойманным, потому что на него никто и не подумает.

Гамаш кивнул. Именно об этом он и думал, хотя доказательств не имел.

— Судя по прочитанному, — Желина посмотрел на паку. — ЛеДюк никто иной как аферист. Он должен был понимать, что, как только в Сюртэ наведут порядок, всё внимание обратят на Академию. На него, — он посмотрел на Гамаша. — И если вы это ему показали, то возможно ли, что убили не того человека?

— Думаете, там должен был лежать я? — спросил Гамаш.

— Разве нет? Если всё, что вы говорите, правда, то вы им угрожаете. Человек, арестовавший и убивший почти всех, кто в это вовлечен. Я слышал, участники скандала в Сюртэ были не просто взяточниками. Они безнаказанно разбойничали и убивали. Вы — явная угроза ЛеДюку и его сообщникам. Их ждет крах, тюрьма.

Он вгляделся в профиль Гамаша, ведущего автомобиль.

— И если они бесчинствовали и убивали раньше, почему остановились на вас?

— Они ослабели. Большинство агентов, на кого они могли положиться, от кого имели бы поддержку, были выкинуты из Сюртэ. Нет, мне ничего никогда не угрожало. Моё убийство привело бы к тому, что всё внимание обратилось бы прямиком на них.

— И тогда вы показали ЛеДюку всё, что нарыли на него, — заключил Желина, постучав по папке с досье. — Чтобы спугнуть. Сработало?

— Возможно, лучше, чем я надеялся, — ответил Гамаш.

— Думаете, сообщник убил ЛеДюка? Потому что вы подобрались к нему близко?

— Это вполне возможно. Кто бы ни был сообщник, он мог опасаться того, что арестованный, ЛеДюк пойдет на сделку с правосудием.

— И застелил его. И кто же он? Этот кто-то должен быть сейчас в Академии. Один из преподавателей? Если предположить на секунду, что это не вы…

— На секунду?

— Есть кое-кто, подходящий. Мишель Бребёф.

Гамаш молча смотрел на дорогу. Потом коротко кивнул.

Желина наблюдал за Гамашем, до него постепенно доходило.

— Вы вернули Бребёфа. Вы соединили этих двоих в Академии. И раз уж ЛеДюк звался Дюком, Бребёфа назовем Королём. Вы всё это отлично знали…

— Только подозревал.

— И все равно так поступили. О чём вы только думали?! Это же безумие!

— Может быть.

— Какие доказательства вам еще нужны?! — Желина почти орал, потом немного остудил пыл. — В Академии Сюртэ совершено убийство. Потому что вы объединили двух преступников и доверили им управлять …

— Не правда.

— Очень близко к правде. И вам просто повезло, что никого из студентов не убили и не покалечили.

Автомобиль повернул на парковку, Гамаш выключил зажигание, Желина остался сидеть.

— Почему вы покинули Академию, коммандер Гамаш?

— Вчера? Я не покидал ее. Обычно я уезжаю домой, но вчера остался из-за поздних встреч.

— Нет, сегодня. Один из ваших профессоров убит, другой под подозрением. Вместо того, чтобы остаться и гарантировать всем безопасность, вы, образно говоря, покинули корабль.

— Думаете, я бросил всё на произвол?

— Меня удивляет, что в такой ответственный момент человек, которому доверены сотни юных жизней, оставляет их запертыми наедине с убийцей, и отправляется домой, где наслаждается сэндвичами на собственной кухне. Что происходит?

Тело Сержа ЛеДюка, как позорное пятно, убирали из Академии. Прибыл он туда с гордо поднятой головой, уходил ногами вперёд.

По приказу коммандера Гамаша, кадеты и преподаватели выстроились по стойке смирно в длинную прямую линию вдоль стен мраморных коридоров, когда тело везли мимо них. Стояли в почтительном молчании. Никто не проронил ни слезинки.

— «Не отступив от личных правил, он плакать их заранее заставил», — процитировала Изабель Лакост, стоя рядом с Гамашем.

— Снова Джонатан Свифт, — сказал Гамаш.

— Элегия на смерть Дюка, — тихо сказала Изабель, пока они провожали глазами процессию. — Вы уже цитировали её сегодня утром. Я ознакомилась:

«Эй, прихлебай, спеши сюда скорей,

Ты накипь от дыханья королей;

Их смыло всех державною волною.

Спеши сюда и встретишься с судьбою».

Когда тело проплыло мимо них, они отсалютовали.

— «Всем гордым станет назиданием, — продолжил Гамаш тихо. — Каким был дутым Дюк созданием».

— Надо поговорить, — сказала Лакост.

— Oui.

Темное пятно, поглощённое солнцем — тело профессора ЛеДюка покинуло здание Академии.

— Но у меня есть ещё одно неотложное дело, — сообщил Гамаш.

Он прошёл мимо открытой двери комнаты на другом конце длинного коридора, откуда вынесли тело ЛеДюка, и куда теперь влетел свежий ветер. Студенты отдавали коммандеру честь. Это было скорее проявление субординация, чем выражение уважения действием. В конце концов, они только что отдавали честь мертвецу.

Но он заметил, что некоторые смотрели на него с вновь обретённым почтением. И Гамаш знал причину. Академия полнилась слухами. Они думали, что за убийством стоит новый коммандер. Король умер, да здравствует король.

Выйдя из здания, Гамаш остановился возле машины, в которую грузили тело, чтобы отвезти в морг.

— Хочешь лично убедиться, что он покидает Академию, Арман?

Гамаш обернулся и увидел Мишеля Бребёфа.

— Знаю, это стало шоком, — но ведь должно было принести и немного облегчения, — заметил Бребёф.

— Если ты имеешь к этому отношение, Мишель, я узнаю. Ты же понимаешь.

Бребёф улыбнулся:

— И что ты сделаешь? Снова меня отпустишь? Тот, кто это совершил, оказал услугу, прибрав дерьмо. Кроме того, если я в этом замешан, то ты мой сообщник. Меня бы тут не было, если бы не ты. В данном случае ты, именно ты открыл ворота. Ты же знаешь, кто я таков, и всё равно впустил меня.

— Это чистосердечное признание?

Бребёф рассмеялся, ритуальные агенты посмотрели на него — не часто трупы сопровождает веселье.

— Я всего лишь напоминаю. Он всё равно уже стремительно двигался в сторону выхода, не так ли? — Бребёф в задумчивости посмотрел на мешок с тело. — У него не было реальной власти, хотя он этого и не понимал. Ходил всюду с важным видом, словно всё ещё был тут главным. Знавал я таких офицеров. Мелочные, назойливые, злобные. И не особо умные. Он уже был пустым местом. Хотя лично продолжал присутствовать. Еще пулю на него потратили.

Гамаш развернулся и зашагал к широко распахнутым дверям Академии.

— Будь осторожен, Арман.