– Ты так и не сказал, что за место мы ищем.

– О, мы не ищем его, – Антон лукаво улыбнулся. – Я точно знаю, где оно. И ты узнаешь, если проявишь высшую благодетель.

– М?

– Терпение, – Антон вмиг посерьезнел. – Я же твой муж?

– Конечно, дорогой.

– И ты пойдешь за мной? Куда угодно?

– Да, – неуверенно ответила Виктория.

– Тогда мы останемся жить здесь. Вместе.

– Тоша, не говори ерунды. В городе у нас квартира и работа.

– Это ты говоришь о ерунде. Квартирой нам послужит моя родина, а в работе никогда не было нужды.

– Конечно, не было, – Виктория завелась. Внезапно. Неизвестно, почему. Девушка пришла в ярость. – Не ты купил машину, не ты решил взять квартиру, чтобы не жить со своей бабушкой. Тебя устраивал старый диван. Ты был не против шатающихся стульев. Сломалась морозилка? Ну и что, зачем нам новый холодильник? Верно? Я сама все покупала. Я была мужиком, пока ты прикидывался им, поедая чипсы. Ты никогда не думал обо мне или о нашем доме. И ребенок… Господи, как мы завели бы детей?

– Ты несчастлива со мной?

– Нет, дело не в этом. Я устала.

– Прости, – Антон произнес это слово по-особенному. Обычно люди не говорят «прости», а кидают его. Как жетон в метро. Но не Антон. Не в этот раз. Виктория оцепенела. Она не ожидала извинений, особенно таких. Обычно Антон отнекивался или вообще отмалчивался. Но не в этот раз.

– Ничего, – ответила Виктория, отведя глаза.

Перед ними предстал лес. Необычный, как и Антон сегодня. Виктория однажды увидела картину Васнецова «Скит». И хоть она не запомнила ни имя художника, ни название работы, девушка сразу вспомнила о ней. Умирающее солнце аккуратно поглаживало невысокие верхушки хвойных деревьев, на траве, тут и там росли беленькие цветы, несколько старых троп давно заросли.

Лодка ударилась носом о берег, и Антон первым поднялся на сушу. Он помог Виктории выйти из судна и даже как-то театрально вздохнул полной грудью.

– Почти на месте, – сказал Антон. – Нам туда.

Виктория проследовала за мужем по одной из тех древних троп. После десятков деревьев, поворотов и кустов, пара вышла на странную поляну, ровно посреди которой вырос небольшой холм. Антон встал на этот холм, оставив жену внизу.

– Здесь я и родился, – сказал он. Виктория не стала спрашивать. – Ты пойдешь со мной?

– Куда? – Виктория хотела усмехнуться, но почему-то лишь всхлипнула.

– Видимо, я задал неправильный вопрос. Ты останешься со мной?

Но Виктория не ответила. Она схватила себя за плечи, как делала иногда в школе, не выполнив домашнее задание. Но Антону ответ был не нужен. Он раскинул руки и вытянулся. Его тело начало трещать, а кожа грубеть. Антон превращался в дерево. Ноги, обернувшись корнями, цепко впились в землю, и теперь муж Виктории оставался неподвижен. Из его рук вытекли тонкие ветки, а волосы позеленели, обретя форму листьев клена.

Не закончив превращение, Антон остановился.

– Останься со мной, – сказал он. – Ложись в мои корни. Мы станем связаны.

– Ты дерево, боже. Дерево, – промямлила Виктория.

– Я люблю тебя, Вика.

Это было его первое признание. Впервые Антон поведал Виктории о своих теплых чувствах. Было бы нечестно с ее стороны отвергать его, даже, несмотря на его превращение. Конечно, Виктории было страшно. Ей нужны были ответы. Но она могла подождать.

Девушка легла прямо между корнями. Антон удовлетворенно улыбнулся и продолжил превращение. Корни закрывали Викторию, отрезая ее от света солнца. Казалось бы, дышать она не могла, но правда была иной. Виктория впервые дышала так свободно.

Спустя сотни дней Виктория, погребенная глубоко под землей, ясно себе представляла лишь одну вещь. Простую мысль, столь незнакомую ей ранее: жизнь не в движении и не в детях, не в вере и не в карьере. Она в мыслях. Она в фантазиях. И нам, людям, стоило бы куда меньше обращать внимания на реальность. Ведь жизнь не там.

Маша не была одной из тех девушек, которые привлекают с первого взгляда. Ее ум нельзя было назвать исключительным, чувство юмора искрометным, а привлекательность абсолютной. Она просто была милой и тихой, чем и завоевала сердце Миши.

Не только их имена походили друг на друга. У обоих были светло-русые волосы, большие карие глаза и узкие губы. Иногда Маша надевала очки, что добавляло ей невинности. Даже одежду они предпочитали одну и ту же, чем смущали своих друзей.

Их отношения были на редкость крепки, однако не идеальны. Любые отношения не идеальны, это вам скажет каждый человек старше двадцати пяти лет. Ссоры нужны, и они были между Мишей и Машей. Правда, все они были по одному поводу: ревность.

Сложно представить человека более преданного, чем Миша, однако любой повод, малейший проступок, мельчайшее опоздание – ссора, и он никак не мог на это повлиять. Маша даже установила приложение, связав телефоны пары, чтобы отслеживать передвижения любимого.

Но надо отдать парню должное, он не обижался на Машу. Наоборот, он пытался не обращать внимания на ее возмущения и сохранить отношения. И ему это удалось, вскоре пара сыграла свадьбу, получила в наследство частный дом на окраине города и понемногу начала устраивать жизнь.

Миша немного поработал в магазине одежды, а потом открыл свое дело – АнтиКафе. Конечно, заработок не был баснословным, но он был. Жители города приняли его детище на удивление тепло, и Маша вскоре уволилась из магазина канцтоваров. Пара всерьез начала думать о ребенке.

Слово за слово (скорее, движение за движением), и живот Маши начал расти. Беременность протекала легко, Миша удивлялся всем тем отцам, которые жалуются на капризную жену в «положении». Ему эти девять месяцев показались идеальными. Но, когда роды стали не просто скорым будущем, а душащим обстоятельством, пара забеспокоилась. Ребенок не хотел покидать утробу.

Так прошел еще месяц, и Маша, к великому облегчению всей семьи, оказалась на столе у акушера. Ребенок родился здоровым и кричащим. Однако его кожа имела странный болотный оттенок. Врачи сказали, что все нормализуется.

Процесс «нормализации» проходил не так быстро, как хотелось бы родителям. Женщины, которые видели зеленого младенца, презрительно фыркали и брезговали обществом Маши. Святой Отец не захотел крестить ребенка по православным традициям. Он думал, что тот может оказаться сыном дьявола. Набожная Маша без крестин стеснялась давать имя сыну (даже ее любимое – Александр), но Миша, как стержень семьи, взял всю ответственность на себя. Зеленый малыш получил имя Саша. Миша, Маша и Саша – полный комплект.

Время шло, но даже после трех лет Саша имел легкий салатовый оттенок кожи. Миша говорил, что все, как и он сам, привыкнут, но более чуткая Маша не хотела, чтобы ее сына незаслуженно оскорбляли. Она не отдавала его в детский садик, не гуляла с ним по улице днем, а домой пускала только бабушек и дедушек Саши. Это все больше походило на паранойю, о чем однажды и обмолвился ее муж.

– Да что ты понимаешь в воспитании? – крикнула Маша. – У матерей есть врожденный инстинкт, мы лучше знаем, что нужно детям!

После выпада жены Миша больше не затрагивал эту тему. Он хотел сохранить брак.

Но осторожность Маши достигла апогея. Когда Саше стукнуло четыре, и его кожа обрела здоровый цвет (зеленый оттенок можно было заметить только при определенном свете), женщина вдруг решила, что и Миша втайне от нее издевается над сыном.

Не говоря ни слова, она собрала вещи, сняла квартиру на сутки и вместе с сыном переехала в нее. Совпадение ли, но Миша в этот день делал ремонт в АнтиКафе.

Отсутствие жены и сына взволновало Мишу, когда тот вернулся домой. Он поднял всех родных, к кому могла поехать Маша, и даже нашел телефон старой подруги жены. Но Миша нигде не нашел и следов своей семьи. Но как всегда, ответ оказался перед носом. Недаром говорят, ищи там, где меньше всего ожидаешь найти.

Наконец, ревность Маши сыграла на руку Мише. Он впервые воспользовался тем самым приложением для слежки.