Можно возлагать вину за революцию на либеральное крыло Государственной думы, можно на заговор аристократии, на происки большевиков или действия британской, германской и иных разведок. Но с точки зрения теории заговора очень сложно объяснить всю череду революционных событий, потрясших Россию. Пусть в Октябре Ленин захватил власть на деньги кайзеровского Генштаба, пусть даже либералы в Феврале устроили беспорядки, выполняя директивы Лондона, но кто и с чьей подачи устроил революцию 1905 года? Конечно, исторические беллетристы и тут видят руку Японии, но, согласимся, Россия в таком случае превращается в какой-то проходной двор, где иностранные спецслужбы творят, что хотят, а государство совершенно недееспособно. Стоит ли ради таких выводов городить огород, учитывая, что основной смысл обращения к конспирологии – объяснить, что революция не имела внутренних причин, страна была сильна, а власть крепка и уважаема в народе?

Тем более что объяснений требуют не только революция 1905 года, но и рабочие выступления самого начала XX века, и масштабные крестьянские волнения второй половины XIX века (десятки тысяч человек, с охватом целых уездов), для подавления которых раз за разом приходилось применять войска.

Конечно, и эти события при большом желании можно объяснить какими-нибудь происками каких-нибудь сил, но происками неких сил, как показывает практика, можно объяснить вообще все, включая всю историю России. Ведь и Петра I, по мнению ряда авторов, нам подменили во время Великого посольства. Куда там большевикам с их «экспериментом» – над Россией, оказывается, экспериментировали столетиями, меняя монархов, вектор развития, социальный строй…

Но если отвлечься от конспирологических теорий, приходится признать, что в стране происходили некие процессы, пока обозначим их просто как «тревожные». Существуют свои аргументы за то, что это были элементы единого революционного процесса, или совершенно разные всплески революционной активности, или даже просто бунты, сколь беспощадные, столь же и бессмысленные. Это – тема дальнейшего разговора. Пока лишь отметим, что если с регулярностью в 10–20 лет в государстве происходят серьезные эксцессы, а затем его потрясают три идущие одна за другой революции, было бы верхом абсурда не проследить возможные причинно-следственные связи в работе, посвященной этой теме.

А значит, хронологические рамки нашего исследования раздвигаются как минимум до второй половины XIX века. Нам придется заново познакомиться с жизнью Российской империи, причем настолько полно, насколько это возможно в рамках одной работы.

Весь первый раздел посвящен разным аспектам жизни государства, от экономического развития и внутренней политики до внешней экспансии и трансформации системы права. Естественно, это не будет сухим перечислением цифр и фактов – ведь нужно же разобраться, как царское правительство отвечало на вызовы времени, проводил ли Николай II индустриализацию, как менялись бытовые условия жизни населения, был ли поставлен в дореволюционные времена вопрос ликвидации безграмотности – и во многом другом. А шире – поставим вопрос о развитии общественной мысли империи, о концепциях государственного строительства, эволюции экономических стратегий, попробуем разобраться, какой социально-экономический строй существовал в дореволюционной России и насколько оправданно сегодня его называют капиталистическим. Наконец, проследим эволюцию революционных идей и оценим социальную базу, из которой выходили и на которую опирались революционеры.

И лишь получив эту исходную информацию, во втором разделе обратимся собственно к событиям начала XX века. Мы попытаемся разобраться, какие вопросы ставила революция, насколько разными и насколько сходными они были в 1905-м, феврале и октябре 1917-го. Как трактовали происходящие в России процессы различные политические силы, насколько их трактовки соответствовали реальному содержанию момента и насколько определяли дальнейший ход событий.

Отдельный важный вопрос – действительно ли страну потрясли три последовательные революции или перед нами все же элементы одного развивающегося процесса? По каким критериям революции были разделены и насколько эти критерии универсальны?

Мы предпримем попытку выделить основной вопрос революции. И, отталкиваясь от него, выяснить, когда же она началась – и когда закончилась. Выводы могут оказаться неожиданными. Но для того мы и рассматриваем переломные и определяющие для страны события на столь широком историческом материале, чтобы разобраться в сути произошедшего.

Мы 100 лет жили под вопросом революции. Пора переходить к ответам.

В этой работе мы не раз будем обращаться к количественным оценкам тех или иных сторон жизни Российской империи – от динамики развития промышленности до демографических показателей. Между тем государственная статистика рассматриваемого периода до сих пор вызывает немало дискуссий, подчас весьма жарких, и в публицистике, и в исторических кругах.

С одной стороны, цифрам мы привыкли доверять, даже абсолютизировать их значение по сравнению с другими источниками. Так, публицист Леонид Радзиховский в колонке в «Российской газете» размышляет: «Всегда интересно как-то оценить "путь России" в течение последних 100 лет. Обычно такие общие оценки сводятся к эмоциональной и пустопорожней болтовне, с вечным поиском виноватых и проповедями заранее известных спасительных истин. Но есть способ избежать соблазна таких детских игр. Для этого нужно обращаться не к эмоциям, а к ФАКТАМ И ЦИФРАМ»[1].

С другой стороны, еще совсем недавно пресса полнилась уверениями, что вся советская статистика является лживой насквозь, в лучшем случае полной приписок и отражающей спущенные «сверху» плановые, а не реальные показатели. А в худшем – намеренно искаженной в угоду идеологическим и конъюнктурным соображениям. Конечно, такая точка зрения слишком отдает идеологической заданностью, но ведь действительно, к примеру, население Российской империи в 1913–1914 годах в советских источниках оценивалось в 165,7 млн человек[2]и оттуда, кстати, оценка перекочевала в современные таблицы Росстата[3] а по дореволюционным – в 174 млн человек[4]

Разница в 8 млн подданных является существенной сама по себе, а если поместить это расхождение в контекст непрекращающегося спора о демографическом всплеске в России начала XX века (яркое, по мнению ряда авторов, свидетельство растущего благосостояния народа), можно представить себе, сколько копий в последние годы было сломано вокруг этих данных.

Действительно, цифра в 165,7 млн была еще в 1930-е годы выведена советскими демографами[5] причем как раз в заочной полемике со статистиками Российской империи, которые, по мнению первых, существенно завышали показатели народонаселения. Но есть у этого числа и очень близкий аналог в официальной статистике дореволюционного государства. Первые данные (174 млн) принадлежат Центральному статистическому комитету МВД. А Управление главного врачебного инспектора МВД доказывало, что цифры завышены, а «население всей Империи 166.650.000»[6]

Две структуры Российской империи, и даже относящиеся к одному и тому же ведомству, давали существенно разные оценки народонаселения страны – расхождение в 7,5 млн человек.