Пацаненок гордо приосанивается:

– Я цыган.

– А волосы чего такие белые?

– Покрасились!

В этот момент главная паханка-цыганка поднимает дикий вопль:

– Чего, ирод, к ребенку пристал?! Цыган он! Мы что, только с цыганами трахаемся? Мы и с русскими трахаемся! Интернационализм! Дружба народов!

Это не легенда, а реальность – есть у цыган такой грешок, иногда подворовывают детей, когда своих не хватает. Ведь правильно воспитанный ребенок – это не только расходы на одежду и кормежку, но и добытчик, грозная боевая сила, что наглядно продемонстрировано в боях с иностранными дипломатами в Москве.

Когда весь этот безумный балаган немножко стихает, начинается обыск. Добычу мы кладем на брезент. Доллары, марки, золотые кредитки – чего только тут нет. Первый раз в жизни вижу китайские юани – целую пачку, стыренную у дипломатов из КНР. Задача у милиции простая: набрать денег для того, чтобы оплатить уже забронированный вагон до Молдавии. Денег на брезенте уже достаточно, даже с перебором. Хватит и на поезд, и на самолет, и еще на автобус.

Паханка не унимается:

– Вам что, деньги нужны?! Так вы сказали бы! Мы бы вам на Петровку их привезли! И ходить не надо!

Уже ближе к обеду мы доставляем табор в ГУВД Москвы. Там цыган фиксируют в соответствующих книгах и документах, фоткают. А вечером оккупантов запихают в вагон.

Я думал, что больше эту компашку не увижу. И сильно ошибся.

Где-то через год был в командировке в Питере, а оперативники с Литейного мне и говорят:

– Тут к нам табор приполз родом из Закарпатья. Сначала жили в палатках у железной дороги. С холодами оккупировали дачный поселок, позахватывали домики, живут там. А в Питер ездят грабить иностранцев и попрошайничать. Одна дипломатическая нота за другой. Вон, на днях президента крупнейшего французского банка «Лионский кредит» обули. Одного из руководителей правительства Словакии. Ужас какой-то.

У меня закралось подозрение, и я осторожно спрашиваю:

– Откуда они такие взялись?

– Так из Москвы. Оттуда их выселили. А у нас Собчак видный демократ. Говорит, выселять их негуманно. Вот мы к ним наезжаем временами в гости. Недавно двести кило анаши изъяли. Да поехали, сам посмотришь.

И вот приехали. Садоводческое товарищество, дома-курятники. Все дорожки засыпаны, как просом, пятидесятирублевыми монетами.

– Это они попрошайничают, в мешки монеты собирают, мешки по дороге лопаются, монеты высыпаются, – поясняет опер. – Думаю, тут на земле на строительство нового дачного поселка можно мелочи насобирать.

Дальше анекдот накаляется. На наших глазах скрюченная бабка приходит проведать свой любимый дачный домик, открывает дверь. А в доме в позе Доцента из «Джентльменов удачи» сидит на лавке полуголый цыган, перед ним на столе целое корыто с макаронами, вокруг дети и жены мечутся, ублажают его.

Бабка хватается за сердце:

– Ироды окаянные! Бандеровцы! Чего вы в моем доме делаете?

– Не боись, бабка, – важно отвечает цыган. – Скоро весна, посеем тебе все, потом уберем.

И ошарашенная бабка понимает, что они останутся здесь навсегда.

В другом домике цыганская семья сидит за столом, перед ними чуть ли не до потолка возвышается гора пятидесятирублевых монет – они их в столбики складывают.

Ну а дальше вообще начинается фантасмагория. Опер цепляет пробегающего белобрысого мелкого пацана с вопросом:

– Ты откуда тут взялся такой белобрысый?!

И тут же появляется скандальная цыганка и начинает орать, кто с кем трахается, про интернационализм и дружбу народов. И пацана, и тетку я узнаю. Глядя на нее, говорю:

– Чего ты разоряешься? Я тебя, выдру, еще по Ногинскому району помню.

Она затыкается и смотрит на меня с опаской – мол, что за хрен, который за ними везде ездит.

Вот так я начал погружаться в сказочный мир цыганской преступности.

Цыган мы видим с детства. Так же как и наши деды, и прадеды, и десятки поколений до этого. Этот кочевой народец, по легендам, изгнанный из Индии за аморальный образ жизни, кочует практически по всей Земле. На слуху два народа, которые тысячи лет не имели своей территории и при этом сохранили самоидентичность – это цыгане и евреи.

Так уж сложилось, что цыгане воспринимают окружающий мир как саванну – место охоты. И главное оружие у них не лук со стрелами, а богатые многовековые навыки преступного поведения.

Старая статистика, но достаточно показательная: в девяностых годах, по оценкам криминологов, цыганами в России совершалось около трех процентов преступлений. С учетом того, что большинство их деяний носит латентный, то есть скрытый характер, то, думаю, цифра гораздо серьезнее – до десяти процентов вполне дотянут.

У цыган нет единой веры, языка, у них существует множество родоплеменных групп, очень сильно отличающихся друг от друга. Но все же они остаются цыганами. И с приближением теплых времен уже не первую тысячу лет собирают свои вещички и устремляются кочевать. Обычно кочуют по нашим просторам они группами человек по сто, набиваясь в поезда всей толпой по пяти билетам. В девяностых они иногда просто оккупировали вагоны поездов. А однажды захватили автобус «Спорткомитета», взяв в заложники водителя, который и возил их по городам и весям Московской области, пока его с боем не освободила клинская милиция.

В СССР эту вольницу не раз пытались перебороть. Поскольку в нашей стране большинство цыган числилось (а многие числятся до сих пор) лицами без гражданства, в пятидесятые их стали принудительно паспортизировать и приписывать к земле. Но сдержать вольный нрав бесшабашного народа это не смогло. И цыганские таборы и при СССР, и теперь продолжают колесить по нашей стране, да и по всему миру.

Чем они зарабатывают на жизнь? Да всем. Раньше занимались спекуляцией, подделкой косметики, попрошайничеством. Гадание, кражи, мелкие надувательства. В мошенничестве они достигли какого-то даже мистического совершенства.

– Дай погадаю, молодая, красивая! Ай, вижу, со свекровью у тебя отношения плохие. Черный глаз на тебе, – долбит мошенница клювом сознание молодой девчонки с новеньким обручальным кольцом на пальце, выдернув ее из толпы в подмосковном городке жарким летом 1994 года. – Сейчас посмотрим, если иголка потемнеет, совсем все плохо.

Цыганка вытаскивает из вороха своих одежд иголку. Дает подержать девчонке, в руках которой иголка начинает чернеть. Потерпевшая забыла из курса школьной химии, что так происходит, когда металл смазывают медным купоросом.

А дальше – больше.

– Совсем плохо. Умереть можешь. В доме всю черную энергию золото впитывает. Принеси мне его – я над ним поколдую, в церкви заговорю, и тогда жить будешь и радоваться. Да не бойся, мне знаешь сколько люди золота приносили? Все возвращала обратно. Я честная.

Девушка, как пришибленная, послушно бредет домой, собирает золото на двадцать пять тысяч долларов и несет «честной цыганке» – заговаривать от сглаза.

Мой сосед по дому, получая пенсию, два раза натыкался на цыганок. Они его просто гипнотизировали и забирали пенсию. И он признавался, что ничего поделать с собой не мог, да и вообще слабо помнит произошедшее.

А крашенные в блондинок цыганки, которые под видом сотрудниц райсобеса обкрадывают пенсионеров, – сколько их бродит по нашим городам? А проверки Мосгаза, подарочные пакеты ветеранам – пока жертва смотрит, что в пакете, цыганки шарят по квартире.

Отлично они работают и по карманам в общественном транспорте. Крутится вокруг гражданина толпа цыганок и их детей, шум, гам. В этой неразберихе одна воровка кошелек у зазевавшегося господина выуживает, передает его своей подельнице, а та дальше по цепочке – уже через несколько секунд невозможно понять, у кого краденый «лопатник».

Определенные родоплеменные цыганские группы специализируются на определенных видах преступлений. Самые многочисленные – кэлдераре, большие специалисты по валютным операциям и мошенничествам. Самая замкнутая группа – плашуны, еще со времен царя-батюшки целенаправленно работали по церквям, забирая иконы, убивая священнослужителей. Самую крупную и жестокую такую банду из трех десятков цыган, за которой тянулся длинный кровавый след, прихлопнули оперативники уголовного розыска Московской и Белгородской областей еще в 1952 году. Сегодня плашуны не брезгают жестокими разбоями и наемными убийствами.