– Я не буду вас задерживать, – ответил Джон. – Сегодня был трудный день, – он устало зашагал к выходу.

– Спокойной ночи! – пожелал ему вслед Мидера, а затем обратился к Сионе: – Вас проводить до каюты?

Като посмотрела на археолога недовольным взглядом.

– Идите лучше спать, Гектор.

– Как прикажете, госпожа, – тяжело вздохнув, Мидера покинул зал.

Сиона осталась одна. Подойдя к иллюминатору, она взглянула на усыпанное звёздами небо.

– Как только я заполучу Небесный анкх, вся Гайя содрогнётся от ужаса, – губы Като скривились в подобии улыбки. – Все люди станут моими рабами, мегаполисы падут под натиском свирепых монстров, а райский остров станет островом смерти, – её злобный смех наполнил зал совещаний.

Восьмилетний Джон вернулся из школы с дыркой на брюках. Увидев это, его мать покачала головой:

– Как же тебя угораздило, дорогой?

– Прости, мам, это всё забор, – честно признался Джон и опустил глаза.

– Ладно, раздевайся и мой руки. Обед будет минут через пять.

Сев за стол, Фоллер уловил аромат грибного супа, который он очень любил.

– А папа опять не придёт? – с грустью спросил Джон и посмотрел в окно, за которым ветер гонял по тротуарам сухую листву.

– У него много дел, – объяснила мать. – Сегодня он будет поздно.

– Понятно, – вздохнул Джон и зачерпнул суп.

– Ты кушай и садись за уроки, а я пока достану из шкафа другие брюки. Надо их погладить.

– Их нет, – пробормотал Джон.

– Что? – нахмурилась мать.

– Я отдал их.

– Как отдал? Кому? Рассказывай.

Фоллер отложил ложку в сторону.

– Сегодня к нам в класс пришёл новый мальчик по имени Бэрл. Его форма была в заплатках, портфель выглядел потёртым, а под глазом – синяк, большой такой. Все в классе смеялись над ним. На перемене я спросил Бэрла, почему он так выглядит. Он ответил, что его бьёт папа, а денег на новую форму в семье нет. Мама, почему? Разве папа не должен защищать своего сына?

– Это сложно объяснить, сынок, – вздохнув, ответила мать и погладила Джона по голове. – Не все папы хорошие. Мне жаль твоего одноклассника. Это ему ты отдал брюки?

– Прости меня. Просто я хотел сделать его хоть немножечко счастливым. Ты сердишься?

– Конечно, нет, дорогой, – мать прижала Фоллера к себе. – Мы купим тебе другие, не переживай.

За окном стемнело. Включив светильник на тумбочке, маленький Джон надел пижаму и лёг в кровать. Мать тихонько зашла в детскую, чтобы пожелать сыну спокойных снов. Когда она села на край кровати, Джон перевернулся на спину и посмотрел ей в глаза:

– Почему мой папа не может помочь Бэрлу? Он ведь работает в министерстве по делам детей.

– Не всё так просто, дорогой, – честно призналась Фоллеру мать и провела ладонью по его щеке.

– Но почему? – не понимал Джон. – Я хочу видеть улыбки. Когда все улыбаются – это здорово. Папа и президент могут сделать счастливыми всех детей на Гайе.

– Как бы тебе объяснить? – мать на некоторое время задумалась. – Помнишь, какой вкусный торт был у тебя на прошлом дне рождения?

– Конечно, – улыбнулся Джон. – Творожный со взбитыми сливками. Вкуснотища!

– А теперь представь, что этот вкусный торт – счастье. В тот день ты пригласил десять человек. Вы весело провели время, и лакомый кусочек достался каждому. Но что бы ты сделал, если бы количество гостей заметно возросло? Пойми, сынок, нас слишком много, поэтому счастья на всех не хватает, – по щекам матери медленно потекли слёзы. – Нельзя сделать счастливыми всех. Накорми одного – и ты оставишь голодным другого. В нашем государстве огромное количество политиков, и у каждого из них свои взгляды на будущее Гайи. Если бы ты только знал, с какими трудностями в работе сталкиваются и твой отец, и президент! В правительстве почти никто не желает людям счастья. Политика – это настоящее поле брани, где каждый готов загрызть соперника, чтобы обеспечить себе счастливое будущее под Тауросом. Сейчас ты ещё мал, но настанет день, и ты всё поймёшь. Спи, мой хороший.

– Знаешь, мам, я вырасту и изменю этот мир, – заявил уверенно Джон. – Обещаю.

– Я и не сомневаюсь, дорогой, – улыбнулась мать, вытерев слёзы. – Ты же у меня умница. Люблю тебя.

– И я тебя.

Когда мать ушла, Джон повернулся на бок и попытался уснуть, но многочисленные мысли не давали векам сомкнуться.

Прошло больше пятидесяти лет, а Джон всё ещё свято верил в то, что мир может стать лучше.

В каюте Фоллера царил полумрак. Свет с палубы проникал в два иллюминатора и рассеивался возле кровати.

Президент лежал на боку и никак не мог заснуть. Он мечтал сделать счастливыми всех жителей Гайи, но вместо этого связался с Сионой Като и обрёк народ на страдания. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Одно лишь грело душу Фоллера – Небесный анкх, способный открыть путь к райскому острову.

«Всё будет хорошо, мама, – мысленно произнёс он. – Что бы ни случилось, моя мечта станет явью. Это не просто утопия».

Светало. По дорогам Спейстауна двигался небольшой автобус, в котором на железнодорожный вокзал ехали Зико, Лин и Морриган, одетые в белые блузки, юбки в тон их волосам, гольфы и туфли. Студентки сидели все вместе на заднем сиденье, любуясь то рекламой, расклеенной по всему салону, то бредущими на работу людьми за окном.

– Мы не опоздаем? – тревожным голосом спросила подруг Зико.

– Поезд отправляется только в половине седьмого, – успокоила её Лин. – Мы успеем доехать до вокзала и купить в киоске пару журналов и что-нибудь из еды.

– Я очень переживаю за маму, – тревога не покидала Зико. – После смерти отца я пообещала ей, что буду рядом всегда. Вдруг ей понадобится моя поддержка?

– Не говори так, будто уезжаешь из Спейстауна навсегда, – обратилась к ней Морриган. – Мы вернёмся через месяц.

– Ты действительно считаешь, что мистический остров можно отыскать за месяц?

– Вместе мы всё сможем, да, Морриган? – Лин обняла Зико и посмотрела на желтоволосую студентку.

– Конечно, – кивнула та в ответ и тоже обняла Токугаву.

– Девочки, я вас обожаю, – лицо Зико озарила улыбка.

Ханзо с лёгкой грустью посмотрела на пролетавшие мимо дома, деревья и фонари. Многое изменилось в столице с того дня, как она пошла в школу. Больше нет любимого магазина, куда мать водила её выбирать одежду, закрылся родной детский сад, а сквер, где она в детстве играла со школьными подругами, снесли и построили на его месте торгово-развлекательный центр. Время неумолимо идёт вперёд и вносит в жизнь города и его жителей изменения, но так ли они хороши? Морриган не относилась ко всему столь критично, как Лин, но в её голове тоже крепко сидели три серьёзных вопроса: кому верить? с кем быть? как жить?

– Как долго нам ещё ехать? – спросила Лин у водителя, подойдя к нему.

– Здание вокзала – следующая остановка, – ответил тот. – Скоро будем на месте.

И действительно, за поворотом путешественниц яркими огнями встретило трёхэтажное здание, похожее на горизонтально стоявший космический челнок, – архитектор, судя по всему, либо был космонавтом, либо всю жизнь мечтал побывать в космосе. Всё выглядело столь реалистично, что девушки даже подумали, что в планах правительства значится переселение людей на другие планеты.

К центральному входу от остановки вела подсвеченная маленькими фонарями дорога, мощённая большими стальными плитами гексагональной[3] формы. Привокзальную площадь вместо деревьев украшал сад камней, различавшихся меж собой цветом, размерами и формой.

– Этот вокзал действительно напоминает шаттл! – восхитилась Зико, покинув автобус. – Я слышала, что его строительство закончили в начале этого года.

– Давайте поскорее зайдём внутрь, – Морриган первой двинулась к широкой лестнице, ведущей к полукруглым дверям.