Однако предприятие это было в собственности Панга Похитителя детей. Здесь содержались дети со всей округи, ожидая решения своей участи: работать в шахтах, где мало кто доживает до пятнадцати лет; попасть в ядовитые дубильни и красильни, где умирают того быстрее - или в проституцию, чтобы ранняя смерть показалась им благом.

Он присел на плоской крыше соседнего рынка и вновь стал наблюдать за складскими постройками, приходом и уходом охраны и подручных Панга. Позади него голуби ворковали в многоярусных ротанговых клетях. Как попасть внутрь? Это было проблемой. Три раза он пытался и каждый раз бывал замечен издалека.

Дорин подполз к краю крыши, поглядев на освещенный факелами рынок. Главные здания были закрыты, но лотки торговали едой, в гостиницах и питейных домах дела только начинались - все выцеживали монету у гостей с северных Сетийских равнин. Он приготовился к долгому ночному бдению. Рано или поздно цель покажется. Ублюдок не сможет прятаться там вечно.

Ведь даже он слышал рассказы, обходя таверны и сидя в темных уголках.

Говорили, что Панг нанял нового мага. Одни описывали его как огромного колдуна с огненными очами; другие как дряхлого старца, согбенного под гнетом ужасов магических наук, искажающих саму душу; третьи считали его слабым шепотом во тьме, от коего кровь стынет в жилах. Люди клялись, будто он может убивать взглядом или словом. Называли разнообразные садки - Рашан, Д'рисс или Тюр; заявляли также, что это мистик-шаман или некромант с доступом в садок самого Худа.

Но в одной особенности все слухи сходились: маг явился из сожженной солнцем саванны южного Даль Хона.

Это был его человек, скользкий юнец. Проклятый мошенник может изображать старика, но Дорин знает лучше. Это он, тот, что надсмеялся над ним. Обманул и обокрал.

Но никому не дано превзойти Дорина Рава. Никогда. Такому хитрецу не будет места в числе живых.

Так что он уселся поудобнее, готовый к новому бесплодному дозору, надеясь хотя бы мельком заметить цель в многолюдных проулках рынка. Ночь становилась темнее, текли часы, голова его опускалась все ниже. Вдруг Дорин вздрогнул, осознав, что на углу крыши стоит высокая фигура - которой только что не было.

Он следил, совершенно замерев. Даже голуби успокоились в клетках. Руки медленно ползли по груди, нащупывая самые мелкие из метательных ножей в перевязях.

Большой бронзовый колокол Храма Бёрн отзвонил полуночный час. Фигура пошевелилась, раскрылись широкие крылья и существо скользнуло прочь, совсем без звука. Он тихо выдохнул и разжал руки - что это было? Просто птица? Высотой с человека?

Увиденное породило в нем нехарактерное беспокойство. Не потому ли в городе ползут также слухи о странных видениях, демонах, духах и летающих тварях? Виноват какой-то большой хищник, завезенный сюда и потерянный? Может, Уллара знает о нем, не спросить ли... мысль пропала, ибо с улицы внизу донесся новый звук: постукивание заостренной трости по камням мостовой.

Он вскочил и пробежал по краю крыши, всматриваясь в толпу. Он? В каком он может быть наряде? Парень был низкорослым - но эта палка! Что за глупое тщеславие разгуливать с тросточкой...

Кажется, он мельком заметил невысокого темного человека, но тот уже вышел из круга трепещущего света факела. Дорин добрался до края крыши и спустился по кладке в узкий переулок.

На рынке он зашагал быстро - не слишком быстро, но решительно - к северным воротам. Огибая гуляк и бродяг, вновь поздравил себя с удачным решением: одеваться только так, чтобы сойти за бедного труженика в поисках ночных увеселений - кальяна с д"байангом, может быть, или внимания дешевых проституток. Маскировка, скрытность и ловкость - вот главнейшие умения этого ремесла; одна ошибка, и будешь загнан в угол, и придется прокладывать себе путь ножом. Лишь глупец афиширует свое призвание.

Так он шел, уклоняясь от встреч с бандами надутых хенганских громил, никому не желавших уступать дороги. Вооруженная дубинками стража расчищала улицу перед господами и госпожами в роскошных паланкинах, коренастые носильщики обливались потом даже в ночной прохладе. Прошел мимо опустившихся уличных артистов из Анты: жонглеров, музыкантов и детей-танцоров. Вид ярко накрашенных девочек и мальчиков, звон дешевых браслетов на их руках и ногах вызывал неприятные воспоминания о тренировке в подобных условиях, ради укрепления физической формы и удобного прикрытия. Россыпь мелких монет лежала в щелях мостовой у шлепающих и крутящихся ног.

И все время он смотрел в восточную сторону, где толпа расступалась, пропуская кого-то слишком низкорослого, чтобы его можно было увидеть напрямую. Шел довольно медленно, как тот. Куртизанка показалась из открытой двери в веселом квартале, закутанная лишь в цветастые шарфики, знак ее призвания. Поманила его, чуть изогнув руку. - Восторги "Ароматного Мира" ждут тебя, мой чемпион.

Дорин знал таких: слишком стара, чтобы поддерживать череду стабильных клиентов, да и в "мадам" не угодила. Скоро будет просить подаяние на мостовой.

Он ухмыльнулся, уходя. - Моя милочка ждет.

Куртизанка фыркнула от презрения: - Милочка? Неужели вздохи и краснеющие щечки ублажат такого жеребца?

- Пути наслаждений разнообразны.

- Да - и я знаю их все. Побереги последнюю монету, приходи на заре и я подарю не только целомудренный поцелуй.

Дорин низко поклонился. - Не забуду тебя, о дарительница восторгов.

Ближайшие потаскушки заржали, слыша эпитет, более подходящий для наложницы короля. Да и сама женщина хихикнула, прикрывая рот рукой. - Такой негодяй! - крикнула она вслед.

Дорин шагал дальше, довольный разговором. Прикрытие. Всегда нужно прикрытие.

Он был уже у широкого бульвара, так называемого Северного Пути или Пути Равнин. И здесь проклял удачу, ведь ночь была довольно светлой, а прохожие почти отсутствовали. Он покажется на просторе, будто маяк в лунном свете. И он не может дожидаться какой-нибудь группы людей, чтобы слиться с ними - цель с каждый ударом сердца все дальше. Огорченный необходимостью, он вышел на бульвар пригнув голову, сутулясь, имитируя вялую походку курильщика д"байанга.

Добрался до глубокой тени и рванул бегом, надеясь заметить юнца. Вполне удачно, ибо тот стоял, всматриваясь в освещенную витрину магазинчика. Дорин скрылся в темноте и стал ждать. Наконец юнец направился дальше, весело помахивая и постукивая тростью. Дорин пустился следом. Дойдя до лавки, поглядел на множество амулетов и фетишей. - Что это такое?

- Чары против зверя-человека, славный господин. Многие благословлены храмами. Вам лучше бы носить хоть одну. Могу предложить...

- Я не уезжаю.

- А если стены падут?

- С чего бы им пасть?

Старик пожал тощими плечами. - Говорят о войне - кто знает, что может стрястись? Лучше приготовиться, верно?

Краем зрения Дорин видел гуляющего врага. - О войне говорят всегда. Думаю, хорошо для вашего дела.

Старик поджал губы, словно говоря: "Ну так давай, бросайся собственной жизнью". Дорин пустился дальше. Улица была узкой, тут не было открытых рынков и гостиниц. Немногочисленные витрины лавок едва светились на фоне доходных домов. Он потерял бы цель в темноте, если бы не стук трости по кремням мостовой. Свернул в боковую аллею и почти налетел на парня. Тот стоял неподвижно, спиной к нему, изучая ночное небо.

Потом повернулся. Дорин был изумлен, видя морщинистое лицо старца - маскировка была мастерской. Помятое лицо исказилось еще более, когда парень прищурился. - Итак... простая пехота. Кажется, таких здесь кличут палочниками. - Он предостерегающе воздел перст. - Ну, будь осторожнее. Знай, я работаю на...

- Мне чертовски хорошо известно, на кого ты работаешь, - оборвал его Дорин. - Что, не узнаешь?

Парень скосил глазки, все сильнее походя на хорька. - Не у тебя ли я купил башмаки? Если так, у меня претензия.

- Нет! - зарычал Дорин. - Я не... то есть... - Он вытер вспотевший лоб и понял, что уже держит свой лучший кинжал. - Все напрасно истраченные ночи, - пробормотал он вслух, удивленно. - А он даже не... - Дорин качал головой от собственной глупости.