Юля работала экспертом по предметам искусства в Новом Аукционном доме. Изо дня в день она встречалась с людьми, готовыми выложить миллионы за очередной шедевр Кандинского или Малевича. Она привыкла проживать жизнь клиентов вместе с ними и старалась соответствовать, не так, как Эллочка Щукина, а просто держаться спокойно и с достоинством в присутствии новых богачей. Они уже не носили малиновых пиджаков, как пять лет назад, вкладывали деньги не в золотые цепи и машины, а в недвижимость и антиквариат, но по сути еще мало изменились с тех пор, когда волна Перестройки подняла их на свой белоснежный гребень. Лучшие из этих экономических серферов сумели устоять на ногах и продолжали свой путь по взволнованной поверхности девяностых, стремительно приближаясь к Миллениуму.

– Аукцион – идеальное место работы для незамужней женщины, – повторяла Зоя Петровна, пожилая сотрудница бухгалтерии, – А ты – единственная незамужняя среди нас, тебе должно повезти! Ты привлекательная девушка и большая умница, главное не зевай! Как завидишь удачу – сразу же хватай за жабры!

Зое Петровне стукнуло семьдесят, сорок из которых она проработала в научно-исследовательском институте ядерной физики в Дубне, дослужившись до начальника планового отдела. Но с развалом Союза институт расформировали, и, оставшись без работы, Зоя Петровна пару лет бодро «челночила» – привозила вещи из Турции и продавала на московских рынках, – благо жизнелюбия и энергии ей было не занимать, – а потом устроилась в Новый аукционный дом, разумеется, по знакомству. Борис Стебко – совладелец и директор НАДа, был ее двоюродным племянником. Всегда аккуратно причесанная и одетая с иголочки, Зоя Петровна приходила в офис раньше всех, брала на охране ключи, делая это несколько высокомерно, словно осуждая непунктуальность других сотрудников, вздыхала, открывала двери и отправлялась ставить чайник. Утреннее чаепитие было главным обрядом, вынесенным ею из работы в НИИ.

Юля вышла из метро, спустилась вниз по Пятницкой, толкнула дверь подъезда, вошла в офис, поздоровалась с Зоей Петровной и повесила пальто, чуть не уронив его на пол, – крючок вешалки был неудобным, а заменить не доходили руки.

– Ты куда такая нарядная? – поинтересовалась та, мельком взглянув на девушку.

– У меня сегодня две встречи. Зоя Петровна, вы как празднуете Миллениум?

– Ко мне приедут сын со снохой и внуками, – медленно и напевно ответила женщина, – Я буду рада тому, что они приехали. А потом – еще больше – тому, что уехали. Ничего нового. Все как всегда. А ты? Поедешь к родителям?

Зоя Петровна прекрасно знала, что Юля почти не помнила отца: он умер, когда девочке не исполнилось и пяти лет, но почему-то всегда нарочно говорила «поедешь к родителям?» Это немного раздражало, но в целом она была неплохой старушкой, Юля привыкла к ней.

– Я еще не знаю. – Юля дотронулась рукой до листьев «денежного дерева», стоявшего на столе. – Надо полить цветы, совсем сухая земля. Как-то плохо растет у меня денежное дерево, не быть мне богатой!

Она взяла лейку, возможно стремительнее, чем требовалось, направилась к двери и чуть не столкнулась с входившей Наташей, та несла в руке формочку из-подо льда. Наташа торопливо отпрыгнула в сторону, вытягивая руку, чтобы не облиться содержимым.

– Осторожнее! – воскликнула она, в ее голосе послышалось негодование, – Ты меня чуть не сбила!

– Доброе утро, что это? – Юля кивнула на формочку.

– Это – талая вода, – поучительно, как и все, что она говорила, проворковала Наташа, выливая содержимое к себе в чашку.

– Зачем она тебе? – Зоя Петровна удивленно подняла тонкие выщипанные брови.

– Талая вода полезна для организма. Замерзая, вода восстанавливает свою изначальную структуру, вся негативная информация, накопленная в ней, исчезает. И мы снова пьем ту воду, которая несет чистую энергию, необходимую для восстановления баланса сил в организме. Таким образом можно не только похудеть, оздоровиться и продлить себе жизнь, но и сохранить вечную молодость, хорошее настроение. И открыть способности, о которых мы даже не подозревали!

Наташа с энтузиазмом бросила опустевшие формочки на стол и сделала глоток.

– А еще талая вода совершенно безвкусна. Ни привкуса хлорки, ни других неприятных примесей. Только чистые молекулы воды, ничего больше.

– И как ты это делаешь? – с интересом спросила Зоя Петровна, отрываясь от экрана компьютера, где была открыта таблица со счетом-фактурой. Вообще, работать Зоя Петровна не любила, предпочитала поболтать с коллегами, узнать новости, поделиться сплетнями, рассказать о своем бесценном жизненном опыте и, конечно же, походя дать понять собеседнику, что во всех рабочих вопросах она разбирается не в пример лучше. Она мало смыслила в бухгалтерии, еще меньше в искусстве, но зато обладала феноменальной способностью делегировать свои обязанности всем вокруг, начиная от Юли с Наташей и заканчивая приходящей по вечерам уборщицей. Что-что, а отвертеться, уклониться, избежать, откреститься – тут Зое Петровне не было равных! Если бы за это платили деньги, она, без всякого сомнения, была бы одной из богатейших женщин России.

– Сначала просто замораживаете воду. Разливаете в формочки и ставите в холодильник. Потом, надо дождаться, когда внутри кубика льда останется небольшое количество жидкости – раскалываете лед и сливаете воду, вместе с ней уходят тяжелые металлы и вредные вещества. Оставшаяся часть размораживается и можно пить, хотя лучше перелить в другую посуду, чтобы не было информационного контакта…

Дальше Юля не слышала, она вышла из кабинета и направилась к раковине, чтобы набрать воды для полива цветов. Сколько бесполезной информации содержится в голове у Наташи! Это удивительно! Свойства талой воды, гороскопы, мантры, секреты привлечения денег, заговоры, приметы, гадания! Зато она не может отличить Веласкеса от Эль Греко! Нет, это, разумеется, преувеличение, но вот Эль Греко от Сурбарана – точно нет. Лучше бы она хоть немного интересовалась работой, реальной работой, а не произнесением умных фраз в присутствии начальства и высокопарных замечаний в адрес нерасторопных курьеров или ошибившихся секретарей. Сама Наташа ошибалась куда чаще остальных, но указать ей на ошибки могла лишь Юля, а она этого делать не собиралась. Зачем? Чтобы та подлила талой воды ей под стул или пришила к ее карме венец безбрачия? Нет уж, от Наташи куда меньше вреда, если постараться с ней не общаться.

Юля включила компьютер, по экрану побежали белые строчки загрузки.

– С кем ты будешь встречать Миллениум? – Наташа стремительно обернулась, поправила длинными ногтями аккуратную челку и мечтательно улыбнулась. – Мы с мужем едем на Гоа.

– Куда? – с изумлением переспросила Юля. Что ж такое сегодня, то Сашка с ее Египтом, теперь вот еще и Гоа!

– Это где? – снова вскинула брови Зоя Петровна.

– Это – остров в Индийском океане, там потрясающие закаты! Недавно наша подруга слетала туда, она работает в туристическом бюро, я рассказывала. Да, недешево, но там бескрайние пляжи, а я так не люблю отдыхать, когда рядом лежит кто-то и ноги чешет, как у нас в Туапсе…

Наташа наморщила хорошенький коротенький носик. Если бы миру потребовался символ женской прелести и беззащитности – им бы единогласно избрали эту миниатюрную блондинку с распахнутыми голубыми глазами. Юле она напоминала кольцо Медичи – прекрасная драгоценность, скрывающая смертоносный яд.

– Гоа – не остров, – хотела сказать Юля, но не сказала ничего: она испытывала сильнейшую неловкость, если приходилось кого-то поправлять.

– А ты с кем будешь встречать? Со своими подружками или с молодым человеком?

– У меня нет молодого человека, – Юля пыталась погрузиться в работу: с утра в ее ящике было более пятидесяти сообщений. Но не тут-то было!

– А тот, с которым ты ходила в «Современник» на премьеру? Моя тетка тебе билеты доставала, – Наташа всегда была осведомлена о Юлиных делах куда лучше самой Юли, та уже и забыла про спектакль!