– А-а, в этом смысле, – протянул я.

Павших бойцов в трапезной было море. Мне это напомнило Ольстонскую школу, где я начал учиться за несколько месяцев до того, как погибла мама и моя жизнь полетела в помойку. Во время перемен в коридоры там высыпало тысячи две учеников, а кафетерий вообще напоминал аквариум с пираньями. Но даже эта школа не могла идти ни в какое сравнение с Вальгаллой.

– А это что еще за крутые чуваки? – указал я туда, где за столом сидели ребята с виду постарше.

– Я бы не стала их называть крутыми чуваками, – откликнулась Сэм. – Это таны, лорды Вальгаллы. Каждый из них приглашен персонально Одином сидеть за этим столом.

– Ты имеешь в виду, что пустой трон…

– Да, он для Одина, – договорила она за меня. – Только… Ну, он давно уже не показывался на обедах, зато два его ворона за всем здесь следят, чтобы после ему доложить.

Взгляд черных блестящих глаз этих птиц порядком меня доставал. Казалось, они следят персонально за мной.

Сэм указала направо от трона.

– Это Эрик Бладекс. А рядом с ним сидит Эрик Красный.

– Много Эриков, – попутно отметил я.

– А дальше – Лейф Эриксон.

– Кто? – Я чуть не подскочил на стуле. – Но где же его железный бюстгальтер?

– Будем считать, что я этот твой комментарий не слышала, – скороговоркой бросила Сэм. – Рядом с Эриксоном сидит Снорри. Потом – наша дорогая подруга Гунилла. Затем лорд Нельсон и Дэви Крокетт[5].

– Дэви? – Это меня совершенно ошеломило. – Нет, ты серьезно?

Сэм коротким кивком подтвердила, что так и есть, и продолжила:

– А в самом конце стола сидит Хельги. Он здесь управляющий. Впрочем, наверное, ты уже с ним встречался.

Хельги, похоже, неслабо проводил время, хохоча над чем-то, что говорил ему Дэви Крокетт, и дуя из кубка волшебную медовуху. За спиной его стоял бедняга Хундинг, срывая с большой виноградной грозди по одной ягодке и передавая ему на съедение.

– Что за дела такие у этого управляющего со швейцаром? – решил выяснить я.

Сэм поморщилась.

– Кровная месть в прошлой жизни. А когда после смерти оба попали сюда, Один признал больше заслуг за Хельги и поставил его во главе гостиницы. А тот первым делом издал приказ, которым назначил Хундинга своим слугой и с тех пор поручает ему всю черную работу.

– Паршивый какой-то рай получился у Хундинга, – посочувствовал я.

– Даже в Вальгалле есть своя иерархия, – чуть помолчав, сообщила мне Сэм. – Думаю, что тебе не захочется очутиться в самом низу социальной лестницы, а потому запомни: как только начнется церемония…

Никакого совета она мне дать не успела. Таны начали колотить кубками по столу, к ним тут же присоединились эйнхерии, и зал утонул в пульсирующе-оглушительном звоне металла.

Хельги встал и поднял высоко вверх свой кубок. Шум мигом стих.

– Воины! – зычно грянул управляющий, заполнив голосом все пространство зала.

Он сейчас выглядел столь величественно, что я лишь с большим трудом узнавал в нем управляющего отеля, который совсем недавно, чуть ли не извиняясь, предложил мне номер «люкс» и ключ от мини-бара.

– Сегодня наши ряды пополнились семью новыми павшими, – с пафосом продолжал он. – Это сам по себе достаточный повод для торжества. Но сегодня вас ожидает еще и сюрприз. Благодаря стараниям капитана валькирий Гуниллы мы впервые сможем не только услышать о подвигах вновь прибывших, но и увидеть, что они совершили.

У Сэм вырвался сдавленный стон, и она часто-часто забормотала:

– Нет. Нет, нет, нет…

– Церемонию представления мертвых считаю открытой! – громче прежнего провозгласил Хельги. – Начинаем!

И вся уйма воинов в зале выжидающе уставилась на меня.

Ура! Я последний!

Какое же облегчение охватило меня, когда выяснилось, что представлять вновь прибывших эйнхериев начнут с другой стороны стола. Впрочем, я наслаждался отсрочкой только до той поры, пока не увидел, чем отличились другие павшие, чтобы попасть в Вальгаллу.

Хельги провозгласил:

– Ларс Алстром!

Плотный светловолосый парень и его валькирия вскочили на ноги. Он до того волновался, что опрокинул кубок. Волшебная медовуха плеснула ему на штаны. Ну, полное впечатление, что он со страха описался. По залу пронесся смех.

Хельги, по-моему, тоже готов был расхохотаться, но губы его лишь чуть растянулись в улыбке, а потом он продолжил:

– Как многим из вас известно, капитан валькирий Гунилла посвятила последние месяцы модернизации оборудования своего сестринства. Теперь, благодаря ее усилиям, доспехи валькирий снабжены видеокамерами, что позволяет, во-первых, держать их деятельность под контролем, а во-вторых, как я очень надеюсь, развлечь вас впечатляющими видеорепортажами с места событий.

Зал огласился восторженным гулом, и воины снова заколотили кубками по столам, а Сэм, по-моему, в это время яростно выругалась, но слов ее за поднявшимся шумом я не расслышал.

Хельги поднял вверх кубок, призывая народ к тишине.

– Итак, представляю вам видеорепортаж «Глазами валькирии»! – объявил он послушно умолкающему залу.

В воздухе вокруг дерева, прямо на уровне наших глаз, возникло кольцо огромных голографических экранов. Камера, видимо, закрепленная на плече валькирии, парящей в небе над местом действия, то и дело съезжала с объекта, однако происходящее, несмотря на это, было достаточно ясно. В Северном море тонул паром. Он до того накренился, что половина спасательных шлюпок болталась на недосягаемой высоте. Пассажиры бросались в панике за борт. Спасательные жилеты на многих из них отсутствовали. Валькирия снизилась. Картинка стала контрастнее и крупнее.

Ларс Алстром, вооружившись огнетушителем, начал карабкаться вверх по кренящейся палубе к двери, которую заблокировал тяжелый металлический контейнер. Ларс попытался сдвинуть его, но не смог. Оказавшиеся в ловушке пассажиры изо всех сил колотили в окна.

Ларс что-то крикнул им, не то по-шведски, не то по-норвежски. Слов я не понял, но смысл мне был совершенно ясен: «Немедленно отойдите!»

Едва они подчинились, Ларс начал лупить по стеклу огнетушителем. На третьем ударе его старания увенчались успехом. Стекло разлетелось. Видно было, что холод на палубе адский, но Ларс, решительно скинув с себя пальто, бросил его на осколки стекла в окне и помог всем до последнего пассажирам выбраться наружу. Когда они кинулись к шлюпкам, Ларс, снова взяв в руки огнетушитель, побежал за ними. Паром накренился сильнее прежнего. Ларс сорвался и, слетев стремительно вниз, втесался на полной скорости головой в стену.

От его неподвижного тела пошло сияние. Рядом с ним в кадре возникла валькирия, простерев к нему руки. Из тела Ларса вышел мерцающий золотом призрак. Я как-то сразу просек, что это его душа. Золотой Ларс взял валькирию за руку. Экран погас. Конец фильма.

Зал сотрясли громкие аплодисменты. Таны за главным столом принялись что-то вполголоса обсуждать. Я сидел достаточно близко от них и смог уловить кое-что из их дискуссии. Лорд Нельсон спрашивал с озадаченным видом, корректно ли засчитать огнетушитель в качестве боевого оружия?

– Да какая им разница? – склонился я к уху Сэм.

Она нервозно раздирала на маленькие кусочки свой ломоть хлеба.

– Попасть в Вальгаллу достоин лишь воин, погибший в бою с оружием в руках. Прочие варианты не допускаются.

– То есть, – начал шептать я ей на ухо, – любой, кто схватит меч, проткнет им себя и откинет копыта, достоин Вальгаллы?

Она фыркнула:

– Разумеется, нет. Если кто-то, без разницы молодой или старый, хватает меч с одной только целью расстаться с жизнью – это предосудительно. Самоубийство – не героизм, а слабость. Самопожертвование и мужество предполагают незапланированный героизм в ответ на критическую ситуацию. Это порыв души, повинуясь которому ты рискуешь собой, не думая, что получишь какую-нибудь награду.