Видимо, ей хотелось свести какие-то счеты с Сэм. Вот она и смонтировала кадры так, что я выглядел идиотом. Честно сказать, задача была не слишком трудна.

Хельги поставил кубок на стол.

– Самира аль Аббас. Прошу объясниться.

Руки Сэм комкали зеленый платок. По-моему, ей больше всего хотелось укрыться им с головой в надежде, что после этого все исчезнет. И я ее понимал.

– Магнус Чейз погиб храбро, – сказала она. – Он выступил в одиночестве против Сурта.

В зале опять поднялось недовольное бормотание.

Один из танов встал.

– На каком основании ты утверждаешь, что это был именно Сурт? Бесспорно, мы видели огненного йотуна. Однако пытаться нас убедить, что на мосту оказался сам лорд Муспелльхейма…

– Я вполне отвечаю за то, что видела, Эрик Бладекс! – выкрикнула Самира. – Магнус Чейз, – указала она на меня с таким видом, словно я был прославленным призовым конем, – спас множество жизней на этом мосту. Видеоролик не отражает полной картины. Это действительно героический подвиг. И тот, кто его совершил, достоин быть среди павших воинов.

Из-за стола поднялся еще один тан:

– Но он ведь погиб не с мечом в руке.

– Лорд Оттер… – чувствовалось, что Сэм едва держит себя в руках. – Таны и прежде не всегда обращали внимание на эту деталь. Держал или нет Магнус Чейз в руках меч перед самым моментом гибели, не так уж важно. Он храбро погиб в бою, а это все-таки главное в Законе Одина.

Лорд Оттер высокомерно фыркнул.

– Премного тебе благодарен, Самира аль Аббас, дочь Локи, за то, что ты учишь нас понимать Закон Одина.

Напряжение в зале выросло градусов эдак на тридцать. Рука Сэм потянулась к топору, и, наверное, только я разглядел, как дрожали у нее пальцы.

Имя Локи мне было известно. В скандинавских мифах это могущественный злодей, рожденный от великанов, и злейший враг богов. Но если Сэм его дочь, почему она здесь и каким образом стала валькирией?

Наши с Гуниллой взгляды случайно пересеклись. Ох, как же она наслаждалась создавшейся напряженкой. И, по-моему, прилагала большие усилия, чтобы спрятать победоносную улыбку. Ну, если она дочь Тора, то ясно, почему ненавидит Сэм. В старых историях ее предок и Локи вечно бьют друг другу морду.

Таны принялись совещаться по поводу ситуации. Наконец управляющий Хельги сказал:

– Самира, мы не усматриваем в смерти этого юноши ощутимого героизма. Нам показали гнома и эльфа с игрушечным оружием…

– Гнома и эльфа? – вырвалось у меня, но Хельги, словно не слыша, продолжил:

– …Огненного йотуна, который упал с моста, прихватив с собой юношу. Разумеется, если сын Муспела приходит в Мидгард, это следует расценить как нештатную ситуацию, но такое случалось и раньше.

– Шутовство, а не ситуация, – хохотнул тан с пушистыми бакенбардами. – Видели бы вы гигантского старого огненного йотуна в битве при Аламо у Санта-Анны. Вот это я вам скажу…

– Да, да, спасибо, лорд Крокетт, – снова завладел инициативой Хельги. – Но, как уже было сказано, – он прокашлялся, – нам было представлено крайне мало свидетельств, что Магнус Чейз достоин Вальгаллы.

– Милорды, – проговорила Сэм так терпеливо и вкрадчиво, словно бы обращалась к детям. – Эта видеозапись не отражает подлинной ситуации.

Хельги засмеялся.

– Ты имеешь в виду, что зрение всех нас обманывает?

– Нет, я имею в виду, что вам нужно выслушать мою точку зрения, – стойко держалась Сэм. – Раньше валькирии всегда сами рассказывали о поступках своих героев. Это ведь наша традиция.

– Простите меня, милорды, что вмешиваюсь, но Самира права, – встала из-за стола Гунилла. – Может, вы все-таки согласитесь послушать, что скажет дочь Локи?

В зале поднялся свист.

– Нет! Нет! Нет! – разом крикнули несколько воинов.

– Тихо! – унял гвалт Хельги. – Гунилла, ты оказываешь большую честь своему сестринству, встав на защиту одной из валькирий. Но Локи всегда был мастером гладкой и убедительной лжи. Поэтому лучше верить своим глазам, чем словам, за которыми может скрываться какой-нибудь хитрый замысел.

Воины начали аплодировать. Гунилла пожала плечами, и с видом что-же-я-сделала-все-что-могла опустилась на стул.

– Магнус Чейз! – выкрикнул Хельги. – Тебе известна твоя родословная?

Первым моим желанием было ответить: «Нет, зато я уверен, что сам ты произошел от кого-то наглого и тупого!» Поэтому мне пришлось мысленно сосчитать до пяти, прежде чем у меня получилось спокойно произнести:

– Нет, я не знаю отца. Но вот что касается этого видео…

– Возможно, ты обладаешь потенциалом, который пока от нас скрыт, – перебил меня Хельги. – Может быть, ты сын Одина, или Тора, или кого-то другого из благородных богов войны, и твое присутствие честь для нас. Обратимся же за ответом к мудрости рун, если только Всеобщий Отец не решит вмешаться.

Он глянул на трон, который по-прежнему оставался пуст. Оба ворона пристально изучали меня пронизывающими до нутра взглядами черных голодных глаз.

– Ну, хорошо. Приведите Валу, – распорядился Хельги.

Между корнями дерева, в том месте, где водопад устремлялся к черному озеру, набух и хлопнул с громким хлопком огромный пузырь. На водной поверхности возникли три женщины в белом.

Зал замер в такой тишине, что стали слышны треск огня под вертелом и шум водопада. Тысячи воинов, вытаращившись, смотрели, как три белых женщины скользят по полу ко мне.

– Что это, Сэм? – шепнул я.

Рука ее безвольно соскользнула с топора.

– Норны, – ответила мне она. – Твою судьбу явились прочесть сами норны.

Ну, хоть бы предупредил меня кто заранее, что со мной такое случится, шепнули бы или крикнули словно бы невзначай:

– Эй, ты завтра летально нырнешь с моста и превратишься в бессмертного викинга. Поэтому почитай-ка, пока есть время, про Вальгаллу.

Но я оказался совершенно неподготовлен.

Что-то, конечно, мне было известно про норн. Я знал, что это такие дамочки, которые контролируют судьбы смертных. Но я понятия не имел ни как их звать, ни как нужно себя вести, если встретишься с ними. То ли мне следовало поклониться им, то ли что-нибудь преподнести, то ли начать от них срочно смываться, пока не поздно?

Сэм едва слышно пробормотала:

– Паршиво. Норны ведь появляются только в крайне сложных случаях.

Мне совсем не хотелось быть крайне сложным случаем. Наоборот, мне хотелось быть случаем крайне простым: эй-отличная-работа-ты-герой-возьми-печеньку.

А лучше бы даже так: прости-парень-это-ошибка-можешь-спокойно-себе-возвращаться-в-свой-мир-и-продолжать-обычную-жизнь.

Нет, мне не слишком нравилась жизнь, которую я вел последние два года. Но даже она была несравненно лучше этой оценочной процедуры и всяких там бородатых Эриков, а точнее двенадцати танов, вынесших мне, словно суд присяжных, вердикт: «непригоден».

Чем меньшее расстояние отделяло меня от норн, тем яснее мне становилось, насколько они огромные. Даже высокий мужчина едва доходил бы каждой из них до груди. Лица их были прекрасны, но монотонной своей белизной, вплоть до глаз, они нагоняли ужас. За норнами шлейфами свадебных платьев тянулся туман. Они остановились в двадцати футах от моего стола и вывернули вверх ладони. Руки у всех троих были словно вылеплены из снега.

– Магнус Чейз… – Я так и не понял, какая из норн произнесла мое имя. Мягкий бесплотный голос ее разнесся по залу, сковав морозом мне голову. – Харбингер Волка.

Толпа тревожно зашевелилась. Слово «Харбингер» мне где-то раньше уже встречалось. В каком-нибудь фантастическом романе, что ли? Его значения я не запомнил, но мне не нравилось, как оно звучит. А еще меньше нравилось, как звучит слово «Волк».

В тот момент, когда я почти принял решение, что самым моим разумным поступком будет скорее отсюда смыться, вопя на бегу «Помогите!», в руках стоящей посередине норны начал сгущася туман и, уплотнившись, превратился в шесть доминошин с рунами. Она подкинула их вверх. Руны поплыли над ее головой, увеличиваясь, пока каждая не достигла размера доски объявлений.