Жаль, конечно, что с ними так вышло. И его жаль. Но мне совсем не хотелось стать новой жертвой, которую он принесет на алтарь науки.

Мы остановились на пересечении Бойлстон-стрит и Чарльз-стрит.

– Может, я прямо сейчас здесь и вылезу? – момент показался мне подходящим. Я подергал за ручку двери, но она оказалась заблокирована.

– Магнус, пойми. Ты совсем не случайно родился в Бостоне. Твой отец хотел, чтобы тебе удалось найти то, чего он лишился две тысячи лет назад.

У меня зазудели ноги.

– Ты сказал… две тысячи лет назад?

– Ну, плюс-минус.

Мне показалось, что самый момент орать «помогите!» и колотиться изо всех сил в стекло. Глядишь, какой-нибудь сердобольный прохожий вдруг и откликнется. А смывшись из этой машины, я разыщу Аннабет с дядей Фредериком. Они вроде бы не такие безумные, как дядя Рэндольф.

Пока я решался, он уже снова тронулся с места, свернул на Чарльз-стрит, и мы на космической скорости попилили в северном направлении. Кто знает, куда он везет меня? В Кембридж? Норт-Энд? Или на какую-нибудь из дальних свалок?

Я пытался изо всех сил сохранять спокойствие.

– Но средняя продолжительность жизни американских отцов намного короче двух тысяч лет, – вырвалось у меня с нервозным смешком.

Лицо Рэндольфа мне напомнило фильм «Человек на Луне». Бледное, круглое, в шрамах, рытвинах и с улыбкой, в которой я лично не ощущал ни веселья, ни дружелюбия.

– Магнус, что ты знаешь о скандинавских мифах?

«Чем дальше, тем жутче», – пронеслось у меня в голове.

– Да так, не особенно много, – признался я. – Когда я был маленький, мама читала мне книжку с картинками. Ну и, по-моему, есть еще несколько фильмов о Торе.

Рэндольф с большим отвращением покачал головой.

– Эти фильмы до смехотворности лживы. Тор, Локи, Один и остальные боги Асгарда были на самом деле куда ужаснее и могущественней всех этих выдумок Голливуда.

– Но… это же мифы. Они ведь ненастоящие.

Рэндольф глянул на меня с жалостью, как ученый на дикаря.

– Мифы – просто истории о правде, которую мы забыли.

Я снова предпринял попытку сбежать:

– Знаешь, совершенно из головы вон. У меня же здесь встреча с одним приятелем назначена.

– Тысячу лет назад древние скандинавы пришли на своих кораблях исследовать эту землю. – Дядя Рэндольф пронесся мимо бара «Чирз», на фоне которого закутанные туристы делали селфи.

Я заметил скомканный флаер, который прыгал под ветром по тротуару. На нем были слово «пропал» и моя фотка. Мы еще не успели проехать, когда один из туристов придавил его каблуком.

– Экспедицию возглавлял сын бога Скирнира.

– Сын бога? – переспросил я. – Знаешь, ты меня высади, где тебе будет удобно. А дальше я уж пешком.

– Человек этот обладал одной очень важной для себя вещью, – даже не сбавил скорость дядя. – Эта вещь также принадлежала и твоему отцу. Во время шторма, когда затонул корабль, она была потеряна. Но у тебя хватит способностей ее отыскать.

Я дернул за ручку. Нет, дверь по-прежнему заблокирована.

Знаете, что меня больше всего ужасало? Чем больше дядя Рэндольф говорил, тем труднее мне было себя убедить, что он чокнутый. Его история, затекая мне в голову, накрепко застревала в мозгу. Штормы, волны, боги, Асгард… Все вставало на место, словно фрагменты пазла. (Кстати, мне никогда не хватало усидчивости завершить хоть один из них.) Я начинал верить Рэндольфу и страшно от этого испугался.

Рэндольф несся, выписывая на дороге чудовищные зигзаги, к Стороу-драйв. Он врезал по тормозам на Кембридж-стрит возле счетчика для оплаты стоянки. На севере высились каменные башни моста Лонгфелло.

– Мы туда направляемся? – указал я на них.

Рэндольф пошарил в держателе для стаканов, отыскивая среди мелочи двадцатипятицентовики.

– Все эти годы оно находилось гораздо ближе, чем я предполагал. Мне требовался лишь ты.

– Ох, как же ты меня любишь.

– Сегодня тебе шестнадцать. – Взгляд Рэндольфа от волнения метался, как в лихорадке. – Наилучший момент возвратить себе то, что твое по наследству. Но этого мига ждали также твои враги. Значит, мы с тобой должны успеть первыми.

– Но…

– Доверься мне еще ненадолго, Магнус. Когда мы завладеем оружием…

– Оружием? Мне по наследству досталось оружие?

– Как только оно окажется у тебя, ты будешь в гораздо меньшей опасности. Я тебе все объясню. И смогу подготовить к тому, что тебе предстоит.

Он открыл дверцу машины, но, прежде чем успел вылезти, я вцепился ему в запястье.

Обычно я избегаю дотрагиваться до кого бы то ни было. Мне неприятны физические контакты. Но сейчас я не видел иного способа добиться его внимания.

– Дай мне только один ответ, – потребовал я. – Один ясный и четкий ответ, без всякой этой болтовни и лекций по истории. Ты говоришь, что знал моего отца. Кто он?

Рэндольф положил ладонь на мою. Меня передернуло. Она оказалась неожиданно грубой, мозолистой. Странные руки для человека, который всю жизнь занимался наукой.

– Твой отец – древнескандинавский бог, – очень тихо проговорил он. – Клянусь, Магнус, что это чистая правда. А теперь поспешим. Здесь позволено парковаться только двадцать минут.

– Ты не можешь бросить такую бомбу и просто взять и уйти! – проорал я вслед Рэндольфу, когда он на всех парах попер вдаль.

Несмотря на негнущееся колено и трость, двигался он весьма-таки живенько. Вылитый золотой олимпийский чемпион по скоростной хромающей ходьбе. Короче, пилил он со своим коленом и тростью по круто вздымающемуся тротуару моста Лонгфелло, и мне пришлось так поднажать следом за ним, что ветер свистел в ушах. Те, кто мотаются ежедневно из пригородов на работу в город, ехали как раз из Кембриджа. Мост был запружен множеством машин, которые двигались со скоростью черепах. Зато у нас с дядей Рэндольфом скорость была что надо. По-моему, только полные психи могут бежать без особой надобности по такому мосту при температуре минус два градуса да еще под свистящим ледяным ветром. Но, видимо, в Бостоне психов было достаточно много. Иначе не объяснишь, почему параллельно с нами по тротуару трусили с полдюжины бегунов-любителей в спортивных костюмах из лайкры. Такие, знаете ли, утомленные жизнью тюлени, которым терять уже совершенно нечего. И еще я увидел мамашу с двумя укутанными детьми в коляске. Про нее утверждать не берусь, но юная поросль явно себя ощущала столь же уютно, как я.

Дядя все еще несся впереди меня.

– Рэндольф! – гаркнул я ему вслед. – Я, между прочим, с тобой разговариваю!

– Течение реки… – донеслось до меня его бормотание. – Насыпь на берегах… Если к тому же принять в расчет изменившуюся за две тысячи лет силу прилива…

– Эй! – наконец удалось мне схватить его за рукав кашемирового пальто. – Перекрути вещание на то место, где было про то, что мой отец – древнескандинавский бог.

Рэндольф остановился и начал внимательно озираться по сторонам. Рядом с нами, футов на пятьдесят над нашими головами, вздымалась гранитным конусом одна из главных башен моста. Многие говорят, что эти башни похожи на солонки и перечницы, но мне лично при виде их всегда вспоминаются далеки[4] из сериала «Доктор Кто». Ну да, я тупой. Можете в суд на меня за это подать. А телик, представьте себе, иногда даже бездомные смотрят. В приюте, в комнате отдыха или по компу в общественной библиотеке. Короче, способы знаем.

В ста футах под нами серой сталью поблескивала вода реки Чарльз. Поверхность ее покрывали клочки снега и льда, придавая ей сходство с телом огромного питона.

Рэндольф так сильно перегнулся через парапет, что я занервничал.

– Ирония судьбы, – пробормотал он. – Именно здесь… из всех предполагаемых мест…

– Давай-ка дальше про моего отца, – вновь потребовал я.

Рэндольф схватил меня за плечо.

– Глянь-ка вниз, Магнус. Что ты там видишь?