– Не забывай, Лана, что ты работаешь на меня, – взял ее за руку Антонио.

– Что вы хотите? – с выпадом сказала девушка и смерила его пренебрежительным взглядом.

– Нам есть, о чем поговорить, – жестом предлагая пройтись, ответил владелец скотобойни, и когда девушка послушно пошла с ним вперед, он сделал еще глоток вина, – Добрая моя Лана, ты так заботлива к животным и судя по всему знаешь в чем смысл жизни, но не хочешь замечать, что твой работодатель нуждается в помощи. Да, я беззаботен, но только потому что мне не о ком заботиться.

– Что вы такое говорите? У вас есть мать и жена!

– Они не любят меня. У меня есть все, кроме самого главного в жизни – смысла.

– Вы бредите! Поговорите со своей женой и найдите точки взаимопонимания.

– Она избегает общения со мной.

– Вы хотите услышать прямой ответ? Так я вам скажу. Вы вечно пьяны! Кто захочет говорить с тем, кто не рассудителен, сосредоточен на своих чувствах и не желая признавать чужие. Позвольте, я пойду заниматься своими делами? – резко отпихнув потянувшуюся к ней руку Антонио, воскликнула Лана.

– Ты ими сейчас и занята. Прошу и отказ не принимается, – предупредил ее Антонио и жестом предложил пройти в его кабинет, – Иначе я буду вынужден расторгнуть с тобой трудовой договор за неповиновение начальству.

Лана огрызнулась, но послушно зашла в небольшое помещение, находившее рядом с входом в здание и служившее кабинетом владельцу скотобойни. Девушка села на стул, преследуя раздирающим взглядом его самодовольные лицо, на котором красовалась наглая улыбка. Антонио сел за стол и сделав глоток из бутылки, поставил ее на него.

– Если я такое глупое и самовлюбленное животное, коим ты считаешь меня, а я больше чем уверен, что это так, то главной задачей для тебя теперь является вернуть мне здоровый облик, – пояснил Антонио.

– Внешний осмотр показал, что вы выглядите вполне здоровым. Сходите к разнорабочим на мойке и пусть они вас приведут в надлежащий вид, – ответила ветеринар.

– Как смешно! Я имел ввиду свой внутренний мир, чувства, или как это правильно называется у врачей. Что делать с этим, Лана?

– Ваш внутренний мир свойственен вашей породе. Медицина бессильна.

– Ты хочешь сказать, что я бессердечное животное и так им и останусь?

– Разгадка кроется в ваших же словах. Начните думать, чтобы не быть животным, в этом я вам помочь не могу.

– Помоги мне измениться, добрая моя Лана! Я могу быть другим.

– Что вы от меня хотите? Вы получили мои рекомендации?

– С чего мне начать? О чем я должен думать?

– У вас есть жена, Антонио. Поговорите с ней! Я вам не служанка.

– Да не люблю я ее, потому что она издевается надо мной! Она злая, хочет, чтобы я унижался перед ней, хочет вить из меня веревки. Мне нужна ты.

– Не говорите чушь! Флорентина – прекрасная жена и искать кого-то другого после того, как вам удалось добиться от нее взаимности, крайне глупо.

– Нет, я ошибся с ней. Она ненавидит мою мать и избегает меня. Когда я прихожу домой она уже спит, а если я бужу ее, то она смотрит на меня с отвращением. Ее тошнит от поцелуев со мной, она сжимает ноги и брыкается. За все два года нашей совместной жизни она ни разу не одарила меня лаской, ни разу! Я уверен, что мне нужна такая как ты. Когда я смотрю на тебя, Лана, мне хочется упасть к твоим ногам! – раскрыл ветеринару свои чувства Антонио.

– Это унизит вас, не вздумайте, – очень метко сказала девушка и встала со стула, – У вас есть жена, вот перед ней и падайте на колени, хотя я уверена, что Флорентина хочет видеть рядом с собой мужчину, а не нуждающееся в лечении животное. Вам понятен диагноз? Я пойду?

– Диагноз? Я состоятельный мужчина и хотел предложить тебе стать моей женой, а ты издеваешься, – пробормотал Антонио, допил вино и швырнул бутылку в угол комнаты. Она звонко разбилась об стену.

– Животное! За мной ухаживает мужчина, а не их подобие, пропивающее деньги отца. Я сама уйду, если вы еще раз осмелитесь поднять этот омерзительный разговор! – ветеринар в гневе выскочила из кабинета владельца скотобойни.

– Лана! – окрикнул ее Антонио, но девушка лишь хлопнула дверью. Выругавшись, он вылез из-за стола, прошелся из стороны в сторону и подошел к шкафу, где лежали трудовые договора с работниками, еще кое-какая документация и неплохая подборка дорогих вин. Вне сомнения, владелец скотобойни намеревался еще больше залить глаза на происходящее, нежели задуматься над словами ветеринара, которую у него не хватило бы смелости уволить, ведь многие работники сразу же попытаются выяснить, что произошло, и заступятся за нее. На скотобойне любой скажет, что эта молодая девушка является не только хорошим врачом, но приятной коллегой в мужском коллективе, так что расторжение договора с Ланой дорого обошлось бы Антонио, опрометчиво испортившему и без того не лучшие отношения с ней.

В одно из полнолуний орчиха, носящая под сердцем ребенка, выпила кровь из Рога изобилия по настоянию шаманов. Такое подношение от них считалось великой честью, и она сделала это с признательностью. Весь Угур-Агош с нетерпением ожидал рождения ее ребенка, но приятное событие омрачило всех жителей города. Несмотря на то, что малыш родился сильным и здоровым, его лицо оказалось обезображено. Мальчик родился с одним глазом, расположенным посередине лица над переносицей. Шаманы, как могли, успокоили потерявшую покой мать и жителей города, раздосадованных этим, словно несчастьем, ведь в целом ничего ужасного не произошло, и они должны были только радоваться счастливому событию.

Детей, рожденных от матерей, выпивших кровь из Рога изобилия, называли ограми за могучую силу и бесподобное здоровье, которыми они обладали с момента появления на свет. Помимо такого значительного статуса среди всего орочьего народа им полагалось имя, как всем остальным. Необычного огра, рожденного с одним глазом, нарекли Циклопом.

Так огр и жил в Угур-Агоше, с каждым днем становясь все сильнее. Вскоре он вымахал до такого роста, что стал крупнее и выше всех жителей города. Орки стали побаиваться его и прекратили подсмеиваться, опасаясь за свои жизни, но остальные огры продолжали подтрунивать над ним. Однажды один из них решил посмеяться над одноглазым Циклопом и как-то неудачно отозвался о нем. Под всеобщий смех раздался жуткий хруст, и этот огр пролетел мимо толпы орков. Его шутка так рассердила Циклопа, что он машинально подскочил к нему и со всей силы врезал ему в челюсть тяжеленым кулаком. Поднимая пыль, тело огра грузно повалилось на песок и не подавало никаких признаков жизни до тех пор, пока кто-то из толпы не решился подойти к нему. Выяснилось, что самостоятельно этому огру уже не подняться никогда. Он был мертв.

С тех пор над Циклопом уже никто не отваживался шутить, а он не стремился никому доказывать свою силу, хотя все жители города без того каждый день могли оценить его физические способности. Одноглазый огр с легкостью поднимал здоровенные глыбы, когда Бурша приказала укреплять крепостные стены Угур-Агоша, а когда пришла пора отправляться в лес за деревьями, которые все подчистую вырубили в округе города, он в одиночку приносил целые ели, выдранные с корнем. Еще больше всего восхищало жителей Угур-Агоша, а особенно маленьких орчат, как ловко Циклопу удавалось жонглировать овцами, которые при этом пронзительно блеяли. Конечно, после такого представления животные оставались целыми и невредимыми, только еще больше вызывая у орков дикий аппетит.

Циклоп очень любил ковать оружие в кузнице Угур-Агоша. По большей части он там работал один, так как орки не желали мешаться у него под ногами и боялись попасть под горячую руку вспыльчивому огру. Он сам раздувал себе меха и старательно бил молотом по наковальне, создавая превосходные топоры и мечи для воинов города.

Единственной бедой для одноглазого огра стало найти себе молоденькую орчиху, которая искренне приняла бы его таким, какой он был. Все они проявляли к нему интерес и дарили свою симпатию, но после непродолжительных ухаживаний за ними Циклоп понимал, что они не любят его. Судя по всему, каждой из них просто хотелось похвастаться перед другими девушками, что именно ей удалось разбить сердце самому могучему воину Угур-Агоша. Такие намерения орчих незначительно расстраивали огра, и он с новой силой влюблялся в других красавиц города.