-Вор придет сюда до наступления полуночи. Магия приведет его.

-А если он не захочет?

-Он не посмеет ослушаться, ведь ему уже известно, каково проклятие, наложенное разгневавшимся колдуном. Эту силу ни с чем не спутать.

-А ты разгневался? – я недоверчиво смотрела на его спокойное лицо, едва различимое в смутном красноватом свете, исходящем от углей в камине.

-Он осквернил прах моей матери, - сказал на это Хорвек, и я поняла, что зря гордилась способностью разгадывать его мысли.

-Но что если он сбежал далеко-далеко, в другое королевство? – воскликнула я, ища подвох в его словах, прозвучавших слишком просто, чтобы годиться в отгадки для всех сегодняшних загадок.

-Он не смог бы, - уверенно произнес Хорвек. – Белая Ведьма простила своего верного слугу за проступок и неповиновение, но милосердие моей покойной матушки не было безграничным.Она хотела, чтобы кости лежали в земле у того камня. Ее посмертная воля была не настолько сильна, чтобы убить вора, но уйти далеко у него не выйдет. Пока в ее костях остается сила, он обречен кружить вокруг проклятого камня. То, что спасает его, одновременно приковывает к Астолано крепче любой цепи.

-А мастер Глаас?

-Ты полагаешь, он не заслужил виселицы?

Я закусила губу, не зная, что возразить на это. За разбойником и впрямь числилось порядочное количество грехов. Но отчего-то мне казалось несправедливым то, что в итоге заплатить ему придется не за свое преступление.

-Старому убийце выпала редкая возможность – совершить в кои-то веки хороший поступок, - продолжил Хорвек, заметив, как я кривлюсь, тягостно размышляя о слишком сложных для моего ума явлениях - справедливости, добре и зле. – Если ты веришь в каких-то милосердных всевидящих богов, то должна понимать, что он сейчас уцепился за волосок, держащий его на краю преисподней.

-Не уверена, что я в них верю, - пробормотала я.

Укутав Харля в пару одеял, я уселась рядом, словно пытаясь устеречь смерть, кружащую вокруг мальчика.

Точно так же каждую ночь во сне я оберегала Мике и в полумраке мне теперь казалось, что они, пожираемые изнутри жестоким колдовством, схожи с Харлем как родные братья.

-Нет, пожалуй, ему не стоит лежать здесь, - задумчиво произнес Хорвек, задержав на нас взгляд. – Боюсь, еще до полуночи нам нанесет визит гость, чьи глаза будут оскорблены столь неприглядным зрелищем.

Я поняла, что он говорит про Эдарро. Наверняка тому донесли о происшествии в гостинице, и пусть даже ни одна живая душа не видела, как мы выходим из дому и входим в комнату Глааса – господину королевскому племяннику полагалось почуять подвох. То, что при старом разбойнике имелся больной мальчик, утаить от гостиничной челяди было невозможно, и, следовательно, его исчезновение тоже не осталось бы незамеченным. Эдарро не стоило видеть Харля в нашем доме - хотя бы до полуночного часа.

Мы перенесли мальчика в мою спальню – и вовремя. Колокольчик у нашей двери нетерпеливо зазвонил, затем раздался грохот и грубые голоса пророкотали: «Именем короля!..».

Господин Эдарро ворвался в темную гостиную, где я неловко зажигала свечи, путаясь в широких рукавах. Поверх платья я успела набросить домашний халат, но вряд ли эта простенькая уловка могла бы спасти нас от подозрений. Спутники Эдарро в дом не входили - разговоры, которые вел господин королевский племянник с мошенником-северянином, не предназначались для ушей простых смертных.

-Только что в Астолано арестовали чернокнижника, - объявил наш гость, вновь не удостоив нас приветствием. – Пойман с поличным, при сотворении темных чар.

-Полагаю, это редкая удача для вашего ведомства, - вежливо ответил Хорвек, вынырнув из темноты.

-Колдун – это всегда горе для людей, как пожар или мор, - глаза Эдарро вспыхнули. – О какой удаче ты смеешь говорить? Укороти свой язык! Или ты до сих пор не понял, с кем говоришь? Хотя… Я вижу тебя насквозь. Разумеется, ты думаешь, что тебе сегодня удалось провести меня, и тешишь себя мыслями о том, что оказался в безопасности. Оттого и дерзишь так глупо.

Хорвек не стал опускаться до изображения картинного недоумения – Эдарро был слишком опасен и дразнить его не стоило.

-Я думаю, что ты причастен к тому колдовству, - медленно и тихо произнес королевский племянник. – Ты был там. Или научил старого головореза чернокнижничеству – недаром вы встречались у дома Белой Ведьмы! Душа у того злодея черная, но он не колдун. Не тот колдун, который мне нужен.

-Вы полагаете, что тот колдун – я? – спросил Хорвек прямо, и вопрос этот застал врасплох Эдарро. Господин королевский племянник много лет желал встречи с колдовством, мечтал прикоснуться к темной тайне, но боялся своих же страстей – и даже то, что мечту свою он собирался честно убить, не спасало его сейчас от душевной муки. Он пожирал Хорвека взглядом, но боялся поверить и обмануться.

-Нет, - с трудом произнес он, хрипло выдохнув. – Нет. Ты всего лишь лжец и мошенник, не понимающий, с чем играет. Тебя стоило прикончить за одно это, но мне противно марать руки. Убирайся. Я передумал. Неделя сроку - слишком щедрое предложение. К утру этот дом должен быть пуст, а твое имя – забыто в этом городе.

-Полагаю, так оно и будет, - ответил Хорвек, и никто, кроме меня, пожалуй, не сумел бы разгадать, что сейчас звучало в его голосе: почтительность или насмешка. Я бросила взгляд на часы – до полуночи оставалось совсем немного.

Эдарро резко повернулся к двери, но мне показалось, что лицо его на мгновение исказилось: спастись от мук сомнения ему все-таки не удалось. «Он вернется утром, - подумала я. – И не позволит нам покинуть Астолано живыми».

-Старого разбойника будут пытать, пока он не назовет своих сообщников, - бросил королевский племянник, покидая наш дом. – Не думаю, что он настолько благороден, чтобы смолчать.

«Ошибаетесь, господин, - подумала я, склонив голову, чтобы не встретиться взглядом с ледяными синими глазами. – Мастер Глаас не выдаст нас ради спасения Харля!». Но мысль эта не принесла мне успокоения – напротив, на душе стало горько-горько.

-Что ж, эта беседа не обманула моих ожиданий. Совершеннейшая бессмыслица и пустая трата времени, - промолвил Хорвек, небрежно отбрасывая перчатки в сторону. – Надеюсь, полуночный разговор покажется мне чуть более интересным.

-Но если в дом сегодня кто-то войдет… - начала я, нахмурившись.

-Его не заметят, - отмахнулся Хорвек. – Тот, кого я проклял, почти не принадлежит этому миру. Тебе знакомо ощущение, когда глаза сами закрываются от испуга? То, что я сотворил с этим человеком, настолько страшно, что обычные люди попросту перестанут его видеть, сами того не понимая.

С этими словами он уселся на пол, скрестив ноги, и вытянул вперед руку – ту самую, ладонь которой была отмечена свежим шрамом крест-накрест. Я знала, что ближе к ночи Ирну-северянин проявляется в демоне гораздо сильнее, чем днем, и не удивилась тому, что рисунки на руках стали ярче, а длинные волосы сами собой взлохматились и превратились в нечесаную дикую гриву, почти полностью скрывающую лицо. Хорвек принялся заунывно нашептывать что-то, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. Руку при этом он не опускал. От тихого бормотания в глазах у меня почти сразу потемнело, и я осела на пол рядом с демоном, враз потеряв счет времени. Придя в себя, я подползла поближе и положила голову ему на колени – так обычно делают верные псы. Он же, как добрый хозяин, небрежно погладил мои волосы, не переставая монотонно проговаривать слова заклинания.

Медленно, словно нехотя, на пол упала первая черная капля – рана на руке Хорвека открылась. Он все еще покачивался, но вторая капля упала ровно там же, где и первая. За ней – третья. Темное влажное пятно расплывалось по полу, образуя странные узоры – то ли лабиринт, то ли переплетение колючих стеблей.

Часы начали бить полночь. Черные капли становились все тяжелее, все крупнее. Я отсчитывала удары, ожидая чего-то страшного – ему полагалось случиться, я знала это. Последний удар и впрямь оказался неожиданно громким, скрежещущим – я отпрянула от Хорвека, тело которого содрогнулось. Он запрокинул голову и закричал – точнее говоря, издал звук, в котором не было ничего человеческого: вой, шипение, рокот штормовой волны или предсмертное карканье ворона – вот что послышалось мне в нем.