– Если бы я знал, эти ребята сейчас не были бы ходоками…

Дариан поднял взгляд на Агера, безмолвно стоявшего возле своего хозяина. Голова работала плохо, но и ответ оказался невероятно прост.

– Когда ты закончишь эту вашу технику призыва души, то сможешь вернуть всем своим ходокам разум, так?

Девушка подняла голову и стала внимательно слушать.

– Тогда выходит, что нам ещё рано прощаться. Я смогу дождаться конца исследований, если…

Девушка медленно помотала головой, уже догадываясь, что ей собираются предложить, и страшась услышать эти слова. Дариан же преисполнился уверенности и подался вперёд, хлопнув ладонями по столу:

– Обрати меня. Так же, как обратила их, – он кивнул на Ортея и Агера, стоявших рядом. – Я останусь жив, и как только ты разберёшься с этой техникой, я вернусь к тебе, вместе со всеми остальными!

– Я же сказала, я не смогу одна…

– А ты и не будешь одна. Я буду рядом. Просто считай, что я временно помутился рассудком и стал дурачком, пригодным лишь для простой работы, а тебе поручили найти лекарство.

– Я не справлюсь, – упиралась некромантка, проговаривая слова стеклянным голосом.

– Да ладно? Напомни мне, кто пережил потерю всей семьи и дома? Кого в катакомбах чуть не убили бездомные? Кто сумел сбежать из города, прожить два дня в лесу, вынести две недели плена и превратить целую разбойничью банду в своих слуг? И после всего этого ты с чем-то не справишься? Не смеши меня. – Дариан обхватил двумя руками её ладонь. – Послушай. Сейчас ты проведёшь со мной ритуал – так же, как провела со всеми остальными. Потом пойдёшь в лабораторию и возьмёшься за исследования. Не думай ни о чём, просто занимайся своим делом, как занимались им твой дед и твоя мать. Ты и сама не заметишь, как пролетит время, и ты разгадаешь загадку, над которой столько времени бились твои предки. И когда ты это сделаешь, всё снова станет по-прежнему. Наши души вернутся в тела, и после этого мы уже никогда тебя не оставим!

Шенни не издавала ни звука, держась с юношей за руки и обдумывая его слова. Наконец она нехотя кивнула.

– Прямо… сейчас?

– Да, не стоит затягивать. Ведь чем свежее тело, тем лучше, так?

***

Дариан лежал, раздетый по пояс, на земле в том самом месте, где несколько дней назад проводился призыв разбойников, и снизу вверх смотрел на девушку, заносившую нож над своим запястьем. Юноше подумалось, что для пущей эпичности происходящего не хватало жертвенного алтаря и толпы оккультистов в тёмных балахонах – столь сказочным казалось происходящее действо.

– Давай. Ты ведь делала это уже много раз.

Кинжал прислонился к тонкому запястью, и юноша закрыл глаза. Несколько секунд спустя его лицо окропила тёплая жидкость, а одна капля угодила прямо между губ. Почувствовав на языке солёный вкус, Дариан запоздало сообразил, что кровь должна была испариться ещё в полёте, но не стал открывать глаза и торопить девушку.

Шенни сама справилась с последними каплями сомнений, и вскоре её нож с коротким неприятным звуком рассёк кожу. Несколько мгновений спустя кровь некроманта тончайшими иглами стала впиваться в кожу лица, жгучим потоком растекаясь внутри. Вскоре аналогичные ощущения повторились в груди.

Поначалу больше ничего не происходило, лишь жар всё шире растекался по организму. А потом тело вдруг содрогнулось от резкой вспышки боли, будто по всем его частям одновременно ударила тысяча молотков. Боль не прекращалась, а перетекала из одной части тела в другую, заставляя стонать и изгибаться в агонии. Все мысли были лишь о том, чтобы она поскорее закончилась, но чужеродная кровь не думала отступать и продолжала истязать организм, заставляя принять себя.

И он принял. Кровь некроманта силой подавила сопротивление и стала единым целым с кровью человека, после чего конвульсии закончились так же внезапно, как и начались. Наступило облегчение и ощущение приятной пустоты вокруг. Следовало обрадоваться окончанию страданий, но почему-то он не ощущал ликования. Боль попросту перестала его волновать. Как и всё остальное.

Может, открыть глаза? А зачем?

Шенни вроде сидит рядом. Ну и пусть сидит.

Что там ещё… А, неважно.

Вскоре исчезли и слова. Пропали мысли, желания, воспоминания. Осталась лишь пустота и течение ничего не значащего времени. Прошло… Сколько секунд, минут, часов? Да и что такое эти секунды, минуты и часы? Кажется, когда-то давно эти слова имели смысл.

Но вот издалека, будто из самой глубины вселенной, донёсся приказ.

Встань.

[Я осталась одна. Осознание этого проносилось в голове снова и снова. Ты говорил, что за это время я пережила многое, всё, что только можно было пережить. Но в одном ты оказался не прав. Что бы со мной ни приключалось, какие бы удары судьбы не обрушивались на мои плечи, одно оставалось неизменным – ты всегда был рядом. Каждый день, каждый час, каждую минуту меня спасало осознание твоего присутствия. Ты не ведал, что такое поражение, никогда не помышлял о том, чтобы сдаться. В каждой проблеме ты видел лишь очередную задачу, которую надлежало решить. И решал их, одну за другой. Где бы мы ни оказывались: на улицах ночного Нориама, в неприветливом лесу или в плену у разбойников – твои глаза непрестанно бегали вокруг, а мозг лихорадочно соображал и строил планы.

И вот тебя не стало. Мой спаситель и моя опора, ты превратился в ещё одного призванного, или, как ты любил их называть, ходока. И в этот момент я впервые узнала, что такое одиночество. Что такое быть одной посреди бескрайнего леса, внутри холодных каменных стен всеми покинутого форта, окружённой лишь бездушными слугами, и тысяча которых не заменит одного настоящего человека, способного говорить и слушать.

Одна. Одна в целом мире. Царица мёртвых, движимая вперёд лишь туманной надеждой когда-нибудь вновь обрести тех, кого сможет назвать друзьями или семьёй. Именно так я ощущала себя в те дни, которые провела в полном одиночестве, заставляя себя вставать по утрам и не позволяя себе сдаваться. Тогда у меня ещё была надежда.]

***

Движение рукой. Теперь ногой. Поворот. Прыжок. Поворот вперёд. Шаг вперёд, шаг назад.

Она не знала, сколько это длилось. Время перестало существовать. Сейчас весь мир состоял из одного небольшого клочка земли, на котором ютились два человека: молодая некромантка и тот, кто когда-то был её самым близким другом, а теперь, как выдрессированный пёс, покорно исполнял команды, садясь, вставая, шагая и прыгая по приказу своей хозяйки.

Уже неизвестно, в который по счёту раз Дариан исполнял список движений, рекомендованных для скорейшего привыкания некроманта к призванному, а Шенни сидела перед ним на голой земле, не обращая внимания на холод, не видя и не слыша ничего вокруг и глядя безжизненным взглядом на танцующую перед ней куклу.

Казалось, вся жизнь в форте остановилась, превратилась в коллекцию картин неизвестного художника. Вот изображение двора, посреди которого трое призванных безмолвно наблюдали за "посвящением" новичка. Вот другой холст: стена, на которой застыли в полной неподвижности патрульные, лишившись связи с владельцем сферы и тут же позабыв отданный им приказ. Другие картины изображали кухню, лабораторию, коридор второго этажа, и на каждой из них неизменно присутствовали застывшие изваяния, весь смысл существования которых состоял в ожидании новых приказов хозяйки.

Когда первичный шок стал понемногу утихать, солнце уже стояло высоко в небе. К Шенни вернулась способность соображать, по крайней мере настолько, чтобы она смогла завершить призыв и вернуть Дариану крошечную толику его разума, а также наконец обратить внимание на всё усиливающееся чувство голода.

Приказ новоиспечённому призванному был однозначен: всегда и везде следовать за хозяйкой, не оставлять её ни на минуту. Подкрепившись на кухне, остаток дня некромантка провела, гуляя по лесу либо рассматривая его со стены форта, как это делал Дариан в свой последний вечер.