Он не знал, что ей ответить. Если она спрашивает, значит, не в курсе того, что его наказали, значит, господин никому по каким-то причинам не сказал….

— Да? Странно… Я был недалеко…

Тут, переодетый в сухой костюм, вышел Джеральд.

— Адриан, ты меня тут ждёшь?

— Да, как вы и приказали.

— А где он был? — подозрительно посмотрела на мужа Конни. — И ты что переоделся? Под дождь попал?

— Адриан, всё, ты можешь идти. Спокойной ночи.

— С вашего позволения. Спокойной ночи.

Он уже отошёл от них, как тут хозяйка снова окликнула его:

— Адриан! А всё-таки, где ты был? Конкретно мне скажи. И чего это ты прихрамываешь?

— Но я…

— Дорогая! По поручениям моим ходил… недалеко. Адриан, иди-иди!

…Даррен вышел в розовый сад. Он, вглядываясь в темноту, ждал своего любимого, единственного сына. На сердце от чего-то было неспокойно.

— Адриаша! — мужчина кинулся ему навстречу.

— Папа!

Они обнялись.

— Сынок, я так беспокоился! Где ты был?

— Меня увёл хозяин…

— Хозяин? Куда? Зачем? — он заглянул ему в глаза.

— Туда, на окраину ранчо. А зачем? Если бы я сам знал ответ!

Даррен вздрогнул от испуга:

— Тебя били?

— Нет…

— А что?

— Неважно, — он успокаивающе улыбнулся отцу, не желая расстраивать его рассказами о знакомстве с Ларри и Берти. — Главное, что всё позади, и мы вместе.

— Уже поздно. Пойдём домой, — сказал Даррен.

Адриан кивнул. Неожиданно отец развернулся, прижал к себе сына и…зарыдал.

— Папочка, что с тобой? Что случилось? Почему ты плачешь?

— Тебе нет и двадцати, у тебя вся жизнь впереди, но какой она будет?

— Нам…нам не дано этого знать…

Даррен всё никак не мог выпустить его из объятий.

— Но дано ли мне увидеть тебя ещё когда-нибудь?

— Папа, ты о чем? Конечно, мы ведь вместе…. — Адриан начал нервничать.

Отец выпустил его из объятий и, положив руки ему на плечи, заглянул в глаза:

— Я не знаю, на что он ещё способен, понимаешь? Если может ударить тебя только потому, что ему захотелось…

— Но я его раб…

Даррен как-то странно на него посмотрел.

— Что-то случилось? — спросил сын.

— Ещё не случилось, но случится, чувствует моё сердце… Пошли спать…

Рано утром, как только прошёл хозяйский завтрак, Томас позвал куда-то Даррена. А где-то через час Адриана позвали к воротам.

Интересно, зачем? Когда он пришёл, то увидел, что там собрались почти все обитатели дома.

— Я не хотел позволять! — раздался голос Джеральда. — Но всё же решил над вами смилостивиться.

«Смилостивиться? Что это значит?» — подумал Адриан, но спросить вслух не решился. В его душе стало беспокойно. Меж тем господин кивнул Даррену, и тот шагнул к сыну. Взяв его за руку, отец отвёл юношу в сторону:

— Мы… мы расстаёмся… Меня… меня… продали…

И чтобы не дать тому ничего сказать, что могло бы рассердить сэра Джеральда, Даррен порывисто обнял Адриана.

— Что? Быть не может… — прошептал сын.

— Да, моя единственная радость, да… Меня купили, а тебя хозяин не продаст никогда. Не плачь… Они не должны видеть твоих слёз… Я всегда учил тебя почтению, но сейчас прошу в последний раз, не доставляй им такой радости — не смей плакать. Если Господь даст, мы ещё свидимся. Я буду молить Бога, чтобы Он смягчил сердце теперь уже только твоего хозяина, а ты молись, чтобы мой новый хозяин оказался лучше прежнего…

Адриан ничего не успел ответить, как Джеральд воскликнул с раздражением в голосе:

— Так, хватит! Даррен, иди к своему хозяину и оставь в покое мою собственность…

— Радость моя, мой любимый сын, — торопливо сказал отец, — помни всегда всё, чему я учил тебя… Будь добр и милосерден…. Умей прощать… Быть может, тебе это ещё пригодится…

— Папа, я люблю тебя…

— И я…

— Кому сказано было?! — снова раздался голос господина. Джеральд подошёл к ним и с силой оторвал Адриана от его отца. — Все хватит! Вы меня и так достали! Ещё решил напоследок потрепать мне нервы, Даррен?!

Руки отца и сына разъединились.

Раб, уже теперь не принадлежавший хозяину этого ранчо, направился к воротам. Он взялся уже за ручку, как вдруг внезапно обернулся и воскликнул:

— Адриан, эта сволочь, — и кивнул на бывшего господина, — твой…

— Ещё одно слово, и я убью его! — перебил Джеральд, направляя револьвер в сторону молодого раба.

— …палач, — закончил Даррен и ушёл.

Раб-отец никогда не забудет тот момент, когда видел в последний раз своего сына. Он стоял один чуть поодаль от господ и смотрел ему вслед.

Сердца Адриана разрывалось от разлуки. Он больше никогда не увидит отца… Юноша еле сдерживался, чтобы исполнить последнюю просьбу папы — не плакать.

По щекам всех собравшихся катились слёзы, даже мистер Томас утирал их, только в глазах Джеральда горело какое-то непонятное торжество, смешанное с безумной радостью.

Адриан вернулся к работе. У забора стояло ведро, которое вчера вечером принёс отец. Где он сейчас? Что с ним? Что делает? Ещё недавно они были вместе, и кто бы мог подумать, что скоро их разлучат? Нет, Даррен не заболел, не умер, не уехал, его продали, как какую-то вещь.

Юноша больше никогда не увидит отца. Заходя по каким-то делам в свой маленький домик, он знал, что не встретит его там. А завтра утром будет один. И не только завтра, но и всю свою последующую жизнь тоже. Нет, так не судьба распорядилась, так люди решили, которые, по сути, ничем от него не отличались.

Молодой человек пытался взять себя в руки и начать работать, но горе давило на него. Отчаяние, одиночество, беспомощность… Глаза предательски защипало, по щекам покатились слезы. «Нет, нет, только не это», — подумал раб и испугался, что кто-то может увидеть.

— Адриан! — его окликнул Томас.

Раб обернулся. Управляющий посмотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. В его глазах невольник прочёл сочувствие. Мужчина подошёл к юноше.

— Адриан… — глубоко вздохнул он и неожиданно, по-братски обнял его, — я понимаю…

— Если я вещь, то почему мне так больно? Ведь вещи не чувствуют боли…

— Ты не вещь. Ты живой человек, просто, когда хотят найти предлог сделать из людей товар, так говорят… Ну, не плачь, — Томас гладил его по спине, — твоего папу очень хороший человек купил. Я его лично знаю. Мой родной брат служит у него управляющим. Он и тебя тоже хотел купить, но кто же виноват, что ты настолько красив, что хозяин не хочет тебя продавать? Всё хорошо будет… Знай, у папы твоего всё хорошо… Его купили, чтобы он следил за одним маленьким сорванцом, господским сыном…. Всё хорошо будет… не плачь. Мы тут с тобой остались…

— Спасибо вам, мистер Томас.

Краем уха управляющий услышал чьи-то шаги и на всякий случай выпустил молодого раба из объятий.

— Адриан, — раздался голос хозяина.

— Да, мой господин, — обернулся раб.

Так очень часто начинались их разговоры.

— Скажи, тебе больно? Больно было на душе, когда ты понял, что не увидишь больше любимого папочку?

«Не плачь… Они не должны видеть твоих слёз… Я всегда учил тебя почтению, но сейчас прошу в последний раз, не доставляй им такой радости — не смей плакать» — вспомнились слова отца, и Адриан ответил:

— Я всего лишь раб…

Джеральд, сначала толкнув его, надавил на плечо, так, чтобы тот упал на колени:

— Говори мне правду! Ты думаешь, я не знаю, что ты лжёшь?! Ещё раз повторяю, собака, больно тебе?!

— Господин… — пытался вмешаться Томас.

— Молчать!

— Простите меня, пожалуйста, но я…я всего лишь раб, могу ли говорить вам, господину, об этом? Это будет фамильярно с моей стороны…

— Говори!

— Да, больно…

Джеральд пнул ногой Адриана:

— Ты что обнаглел?! — вскричал он. — Что ты из себя возомнил?! Если, значит, так прекрасен, то можешь говорить мне, что захочешь?! Больно ему! Сейчас будет ещё больнее! Эй, идите сюда! Посадите его на цепь и вломите хорошенько!