— Чарльз, познакомься с моей семьёй, пожалуйста. Это моя дражайшая супруга Констанция. Это мои дочери, Эйлин и Геральдина. А это мой племянник Филипп, сын моей сестры Фелиции. Ты ведь её помнишь?

— Конечно, помню! Очень приятно познакомиться, леди! Очень приятно познакомиться, Филипп.

— Как хорошо, что вы приехали, сэр Чарльз! — сказала Конни. — Может, останетесь с нами на обед?

— О, благодарю вас, леди! Это было бы прекрасно!

— Благодарим и мы вас! Скоро приедут моя кузина Эвелина с супругом! Они будут к вечеру. Не смогли приехать с нами — у Мартина дела на работе. А мы с девочками решили подготовиться ко встрече с ними.

— Я знаком с мистером Мартином!

— Ох, как это чудесно! У нас тут, оказывается, столько общих знакомых! Это прекрасно, правда, милый?

— О да, моя дорогая! — ответил Джеральд.

«Совсем другой, — подумал Чарльз, — а какой концерт тут закатил совсем недавно! И не скажешь, что это был он! Вот хитрец!». И как в доказательства его мыслям в памяти воскресли недавние слова хозяина этого поместья: «Адриан должен был быть со мной! И любить меня! Он, а ни Конни!». Сэру стало противно. «Лицемер! Тут изображает из себя невесть кого, а сам-то чего творит! Ну, и пускай, что со стороны кажется, что он не то, что на другую заглядывается, а на другого! Мне это на руку! Адриан! Бедный мальчик! Знала бы Конни о моей кое-какой догадке».

— Джерри, а с ним-то что? — спросила Конни, указывая подбородком на Адриана.

— Откуда я знаю? Сама у него спроси, если хочешь.

— Какая мне разница? Пошли.

Все отправились на обед. Адриан пошёл в розовый сад. Тут прибежала Эйлин.

— Мой Адриан! — она бросилась к нему. — Что-то случилось? Ты плакал?

— Нет, моя госпожа. Всё хорошо. Вчера был трудный день.

— Бедняжка… Ох, кто-то вышел… Я побежала.

Она убежала. Странно это всё. К чему только? Откуда такая накалённая обстановка? Как будто бы в воздухе застыли замученные призраки…людских воспоминаний, будто бы все слёзы, пролитые тут завыли и застонали. Будто бы будет гроза… только вместо молний — людские страдания.

Адриан снова принялся за работу, как тут услышал своё имя. И обернулся. Перед ним стоял Фил.

— Да, мой господин…

— Адриан, — как-то неуверенно и робко произнёс молодой человек, — я тут это… Ты же садовник… Тятя Конни всё никак не может меня простить… Она меня игнорирует! Я хочу ей букет подарить. Поможешь мне?

— Конечно. Выбирайте, а я срежу.

— Она любит розы. Так, покажи мне самые красивые! Только где-нибудь подальше, где она не ходит. А то пойдёт, увидит, что срезано, и всё поймёт.

— Хорошо, — улыбнулся Адриан.

Он повёл господина в дальний уголок сада. Там росли очень красивые розовые кусты.

— Она любит нежные оттенки! Срежь вон тех штук пять. О! Давай я буду выбирать!

Фил побежал за ним, как ребёнок, но потом неожиданно задержал его за руку:

— Адриан… Как…твоя ладонь? Не болит?

— Нет, спасибо большое, господин. Всё хорошо. Она быстро зажила.

— Прости меня, — сказал он, уже выпуская его руку, но вдруг задержал за кончики пальцев, — это ужасно, что сделал…

Он взглянул в глаза невольника: удивлённое выражение они поменяли на что-то тёплое.

— Это нормально. Нет в этом ничего ужасного.

— Как ты там говоришь: «…ведь я всего лишь раб»? Дядюшка сказал, что это твоё любимое выражение, — засмеялся Фил, но засмеялся как-то нервно, с волнением.

— Да, — улыбнулся Адриан, — наверное.

Они подошли к кустам, племянник хозяина показывал ему на розы, а тот их срезал.

— Я долго думал о том, что ты мне сказал, — неожиданно заявил Фил, — и многое понял. Спасибо тебе. Да, свобода — это самое важное. Я многое осознал. Неважно, как мы выглядим, правда? Главное, это наша душа. Пойдём вон к тем? Розовые срежем? — они перешли к другим кустам, а Фил говорил и говорил: — Пусть я не так красив, как ты… Но знаешь, это не главный минус во мне. Я всё стремился повеселиться, показать всем свою власть. Но ты прав, лучше быть свободным. Внешность не главное, главное душа? Ну, не стесняйся! Ты и в самом деле красота неземная.

— Спасибо…

— Адриан, сможешь ли ты когда-нибудь забыть то зло, которое я тебе причинил? Смогу ли я себя простить?

— Не вините себя. Вы ни в чём не виноваты. Я прошу прощения, сколько штук срезать?

— Ой, прости, я совсем забыл! Давай тоже пять! — Фил закружил по траве, потом подбежал к нему и взял у него уже срезанные цветы. — Давай подержу. Тебе неудобно! Адриан, ты скажешь, я сошёл с ума, и будешь совершенно прав! Я схожу с ума от любви! Только не подумай, что я просил у тебя прощения только потому, что в кого-то влюбился! Нет, совсем нет! Как же я её раньше не замечал? Она же совершенство! Как там букет? Как думаешь, красиво получится?

— Конечно, красиво, — улыбнулся раб.

— Адриан! Ну, как я этого раньше не понимал? Как я мог тебя ненавидеть? Завидовать тебе? Какая ирония в том, что именно ты мне глаза и открыл! Ну, что мне с тобой себя сравнивать? Мы же разные совершенно! Я тебя на семь лет старше! Что нам делить? О! Уже пять? Спасибо большое! Как мне не хочется тебя отпускать! Давай ещё каких-нибудь? Так, ты мне эти давай… Вот… Пойдём… Может, белых?

— Хорошо. Тоже пять?

— Да, — радостно кивнул хозяин. — Ой, чуть не забыл! Сколько там времени, интересно?

— Не знаю. Наверное, около трёх.

— Наверное. Просто мне дядюшка сказал, что тебе надо куда-то там идти… Кажется, в какой-то большой дом на окраине ранчо?

Услышав это, сердце Адриана подскочило в груди, и из его рук на земли выпали ножницы.

— Простите, — спохватился он и тут же поднял их.

Он едва ль не заплакал. Как ребёнок.

— Что ты там делать будешь? — засмеялся Фил. — На окраине, вроде как, огороды? Огурцы будешь собирать?

— Вряд ли, — задумчиво ответил Адриан, протягивая ему розу. — А вы там не были?

— Не был. Что мне там делать? — ответил тот, принимая цветок, и раб понял, что тот не знает, что это за дом такой. — Эх, как красиво! Сдались тебе эти огурцы!

— Какие огурцы? — грустно спросил юноша.

— Ну, эти! В этом доме… Пожалуй, я с тобой пойду, хоть посмотрю на них… Ты не возражаешь?

Адриан вздрогнул от этих слов, его будто бы кто-то ударил.

— Возражаю! — испуганно ответил он, а потом спохватился: — Простите, пожалуйста, но я не думаю, что это хорошая идея. Вам там не понравится… К тому же хозяин, ваш дядя, может рассердиться…

— Ну, ладно, как хочешь, — и он улыбнулся. — Какой букет мне собрал! Спасибо! Я побежал к тётушке!

— Удачи вам!

Фил обернулся.

— Спасибо, солнышко! И тебе тоже удачи!

— Она тебе пригодится! — раздалось внезапно, когда Фил был уже далеко.

— Пойдём, «солнышко»!

Это были Ларри и Берти…

Фил подарил букет Констанции, она растаяла и тут же его простила. Вскоре приехала Эвелина с мужем Марти. На ужин так же остались Фред с Чарльзом. Последним Джеральд был не больно рад, но виду не показывал. А те поджидали момент, когда бы заговорить о покупке «ангела». Фил скучал. Он бегал в сад, искал Адриана, но тот всё не возвращался. «Убежал к своим огурцам, — подумал хозяйский племянник и засмеялся про себя. — Уже три часа прошло, пойду схожу к нему. Ну, и ладно, что он просил не приходить! Я дядю предупрежу. Только надо узнать у кого-нибудь, где эти огурцы растут». Молодой человек заглянул к кухарке и спросил её:

— Что такое «дом на окраине ранчо», и где он находится? Это, как я понимаю, вовсе не дом, а теплица какая-то, просто называют так?

— Нет, — ответила женщина, — это дом, где наказывают рабов.

— Подожди-ка, как так наказывают? Пыточная, что ли?

— О! Я там не была никогда, так как я не рабыня, — слава Тебе, Господи, — но всё равно не желаю ходить туда и смотреть. Но говорят, да, на пыточную похоже очень. Сэр Джеральд недавно нанял людей туда работать. Ларри и Берти, кажется. Вчера сюда приходили за луком. Рассказывали, что недавно вышли из тюрьмы. А зачем вам?