— А этот дядя кто такой? Почему его все так хвалят? Потому что он красивый?

— Это не дядя, Рози, — улыбнулся он, — это раб.

— А совсем не похож на раба.

— Почему? Потому что красивый? Но они ведь тоже бывают симпатичными, малышка.

— Бывают. Но ведь у него так лежат волосы… И вообще он похож на папу моего друга Энрике, и на самого Энрике тоже…

Тут хозяин поместья неожиданно сорвался с кресла, что Рози даже отпрянула назад, встал, как король, и воскликнул:

- Ну, хватит! — и засмеялся. — Посмотрели? Деньги, пожалуйста. Кто сколько может!

Господа оценили его шутку и, смеясь, стали кидать мелкие монетки.

— Может, цирк устроишь и будешь его за деньги показывать?

— На эту тему можно подумать! Томас, можешь увести его.

Гости перешли к другим своим развлечениям и тут же забыли о рабе. Констанция подошла к дочкам и стала уговаривать сыграть на рояле и Геральдину, а та, мило капризничая, долго отказывалась, пока не настояла и сестра. Девушка грациозно опустилась на пуфик и начала играть. Гости обернулись и заулыбались им.

Но только Джеральд ничего не заметил — он подошёл к окну. И увидел, как навстречу Адриану вышел отец.

Даррен заметил, что из дверей господского дома вышли Томас и его сын, встал с лавочки и пошёл встречать.

— Адриан…

Он бросился в объятия к отцу.

— Папа… Это было ужасно! Они обступили меня и разглядывали, как того коня, которого выставили на продажу.

— Но ты им нравишься, — успокаивал его Даррен, гладя по голове.

— Нет. Для них я, как развлечение, как способ развеселить людей, зрелище в цирке…

— Не говори так, Адриан… Ты очень красив. Это все знают. Ну, что поделаешь, если этот дар от Господа стал для тебя проклятием? Значит, на то Его святая воля… Ты же знаешь это едва ли не лучше меня, ведь тебе повезло, и леди Фелиция научила тебя читать Библию…

— Да, папа. Но я так боюсь. Если среди них найдётся тот, кто сможет уговорить господина продать меня… Тогда нас с тобой разлучат…

— Нет, вряд ли он тебя продаст… Подожди, я принесу тебе чай…

Юноша лишь кивнул, но на душе почему-то стало неспокойно, словно ожидание чего-то неприятного подкралось к сердцу. Даррен выпустил сына из объятий, а он почувствовал холод в душе. Отец, ничего не подозревая, направился в их маленькую деревянную лачугу.

— Адриан! — внезапно раздался голос хозяина.

Невольник обернулся:

— Да, мой господин…

В глазах Джеральда плясали огоньки безумия, непонятной злобы, будто бы это и не он вовсе, а сам дьявол принял его обличье.

— Послушай ты… — проскрежетал хозяин сквозь зубы и неожиданно со всего размаха ударил его по лицу. — Что это он тебя обнимает?! Пусть помнит, что прежде всего ты — мой раб, только мой, а уж потом его сын! Так ему и передай… сказочный красавец!

Господин развернулся на каблуках и быстрыми шагами удалился. Это произошло так неожиданно, так внезапно, словно мгновение в страшном сне. Юноша, не смея сказать ни единого слова в след сэру Джеральду, стоял и смотрел, не зная даже, что и подумать… За что? Вскоре вернулся Даррен и оборвал его мысли.

— Адриан! — позвал он. — Я подумал, а что это мы тут будем? Пойдём домой!

Мужчина встретился с ошарашенными глазами своего сына.

— Что…что…? Что-то… случилось? Что с тобой? — отец подошёл ближе. — Тут был хозяин? — и заметил, что его щека была красная. — Он тебя ударил? — тот кивнул. — За что? Что ты ему сказал?

— Ничего не успел. А он велел передать тебе, что прежде всего я его раб, а потом только твой сын.

— Как бы синяка не было… Пойдём отсюда. Что это на него нашло?

— Я не знаю. Ему не понравилось, что… мы обнимались. Господин так и сказал: «Что это он тебя обнимает?!»

— Ну, это он перегнул палку… — ответил Даррен, и в его голосе послышались нотки испуга.

Так началась эта странная битва… Война была развязана…

Никакой фамильярности. Только уважение, почтение, беспрекословное выполнение всех обязанностей и строгая дистанция… Адриан никогда не позволял себе лишнего. Этому научил его отец.

Однажды Адриан стриг кусты. Сегодня он работал один, так как Даррена Томас зачем-то забрал по делам в город. Управляющий часто ездил с ним. Может быть, потому что все остальные рабы не жили в этом поместье, ведь были нужны в другом, приданном Констанции. Внезапно ножницы выскочили из пальцев и поранили садовнику руку. Молодой человек не успел ничего сообразить, как внезапно раздался голос Эйлин:

— У тебя кровь?

— Нет, — быстро ответил Адриан, но потом понял, что это глупо, ведь она же видела, — то есть да…

Девушка взглянула на него. Их взгляды неожиданно встретились, и молодые люди почему-то засмеялись, но он быстро одёрнул себя. Она ему не подружка, а госпожа, и это непозволительное поведение с его стороны.

— Простите, — тихо попросил юноша.

Девушка ничего не ответила и убежала. Адриан смыл водой из лейки рану и уже хотел снова приняться за работу, как юная хозяйка вернулась.

— Дай, посмотрю, — попросила она.

Он протянул ей руку, но не близко, и неожиданно девушка дотронулась до неё.

— Ничего страшного. Я смыл рану водой, кровь уже не идёт.

— Надо перевязать.

Эйлин достала из кармана бинт, за которым и уходила.

— Давай перевяжу.

Раб же от такого предложения пришёл в шок. Нет-нет, и речи быть не может! Даррен всегда учил его почтению к господам. Это неправильно, если хозяйка будет перевязывать ему раны.

— Нет, что вы? Не надо. Так нельзя. Я всего лишь раб, а вы госпожа.

— Дай перевяжу, — стояла на своём девушка.

— Меня будут ругать за это.

— Никто не будет.

— Нет, это неправильно, так нельзя, — он даже спрятал руку за спиной.

— Давай помогу, — она попыталась схватить его, но тот инстинктивно отскочил. — Да никто не будет тебя ругать.

Так они крутились друг около друга несколько минут кряду. Девушка настаивала дать ей руку, но тот отвечал, что не позволит себе такого, чтобы она унижалась перед ним.

— А что же тут унизительного? Ты что стесняешься, что ли?

Адриан застыл на месте. Почему-то этот аргумент заставил его задуматься.

— Не упрямься, — мягко сказала девушка и дотронулась до его руки. — Никто и не узнает, если ты боишься, но и без этого никто не будет тебя ругать.

Он наконец-то позволил взять себя за руку. Что на него повлияло, молодой человек и сам не знал. Они сели на траву.

— А кровь-то идёт, — заметила девушка.

Адриан пристыжено молчал. Ему было неловко. Ему казалось, что, позволив госпоже сделать это, этим оскверняет её, унижает, ведь она совершает большую, страшную ошибку, а он видит это и молчит.

Ее руки были так нежны и ласковы, что Адриан едва ли мог поверить, что это происходит на самом деле.

— Вот и все, — мягко улыбнулась Эйлин.

— Спасибо. Я безмерно вам благодарен. Вы очень добры…

Девушка покраснела. Она улыбнулась, думая, что он улыбнётся в ответ, но тот держал себя в рамках и не позволил себе такой «вольности». А ведь и так юная хозяйка из-за него унизилась.

Эйлин внезапно почувствовала себя неловко, и она сама не могла понять, почему.

— Кто-то идёт… — тихо сказала девушка, прислушавшись. — Если ты не хочешь, чтобы кто-то знал, я пойду.

Не дождавшись его ответа, Эйлин поднялась с травы и зашагала прочь. Странно прозвучала её фраза, странно всё это было, странно стало на душе…

Адриан смотрел ей вслед, пытаясь понять, что только что произошло, а потом тоже поднялся с земли. Он подошёл к фонтану, и в его колодце посмотрел на своё отражение.

— Да красивый-красивый! — раздался смех отца.

— Чем мы отличаемся от белых? У нас та же кровь… Только…цветом кожи?

— Адриаша! Не смей так говорить! Если тебя услышат, то одной пощёчиной можно не обойтись!

И юноша замолк. Но его сердце было разбито. А меж тем даже белые завидуют его красоте…