— Да…

— А…а…тебе-то что? Не тебя же выдают замуж за того, кого ты даже не видела… Или…или…там что-то другое?

— Я…я… я люблю его.

— Адриана?! — в голосе прозвучал испуг.

Эйлин, пряча лицо, подавляя рыдания, ответила, что да. Сестра и кузина в одном лице, однако же, призвала безрассудно влюблённую вспомнить, кем является её избранник.

— Да, я помню, что он раб. Ну, и что из этого?

— А как же Фил? Я думала, что…что…вы… у вас симпатия…

— Нет у меня никакой симпатии! Ты же меня спрашивала уже, и я тебе говорила… Я сразу полюбила Адриана.

И зарыдала ещё сильнее.

— Сестрёнка моя, не плачь… Ну, так получилось… — Геральдина ласково утешала сестру.

Но почему у самой на душе стало так паршиво?

Тем временем Джеральд, как и обещал, отправился обрадовать «женишка и будущего свёкра». Их он застал за работой в другом конце сада. Они собирали упавшие с деревьев яблоки, когда пришёл господин и всё им рассказал. И мужчина, и юноша просто пришли в шок от такого приказа!

— Хозяин, но ведь это нехорошо — они не знают друг друга… И Адриан… он… — Даррен хотел сказать «не хочет», но не стал, — так ещё молод. Ему нет двадцати. Куда ему жениться?

— Послушай ты, я бы тебя с большим удовольствием ударил, но ты старше меня. Мне как-то даже неловко, поэтому… — и Джеральд внезапно ударил Адриана, который стоял рядом. — Мальчик для битья у тебя сын, что ли? Мой раб, только мой, что хочу, то и делаю! Послушай, ты, Адриан, ты видел Люсинду, собачку моей жены?

— Да, конечно, господин, — и по его лицу даже соскользнула незаметная, лёгкая улыбка, он очень любил животных.

— Так вот, её как-то водили к кавалеру, к такому же породистому пёсику. У нас щенки были. А сейчас я, может, «рабят» хочу разводить. А ты так красив!

— Господин, как вы можете так поступать? Он же ваш…раб… — сказал Даррен.

— Вот именно, подонок, что мой! Ты ещё пожалеешь, что сломал мне жизнь!

— Но я всего лишь раб…

Джеральд криво улыбнулся, горько усмехнувшись, но ничего не ответил. Он развернулся, чтобы уйти, как внезапно снова обернулся к ним и схватил Адриана за руку:

— Пошли со мной!

— Куда вы его тащите? — не выдержал Даррен от испуга.

Но господин жёстко ответил, что это не его дело.

Сэр потащил юношу через сад. Недалеко от дома хозяин вдруг остановился, признавшись, что забыл зачем звал его. И рассмеялся сам над собой. Но губы Адриана не дрогнули даже в подобии улыбки. Он не имел права смеяться над господином.

— Сколько тебе лет? — спросил Джеральд, прогулочным шагом направляясь к дому.

Юноша, робко последовав за ним, ответил:

— Восемнадцать, мой господин.

— Скоро девятнадцать? Почти через полгода…

— Да, верно, мой господин.

Так они подошли к дому. С террасы вышла Конни, а за ней выбежала та самая собачка.

— Адриан, я, конечно, не скрою, что считаю, что рановато тебе жениться, но всё же поздравляю, — сказала госпожа.

— Спасибо бо…

— Не будет никакой женитьбы! — перебил его Джеральд.

Меж тем собачка подбежала к Адриану. Леди Констанция улыбнулась, разрешив юноше погладить их Люсинду, сказав не бояться. Он опустился на колени и погладил её. Хозяйка нагнулась, чтобы тоже приласкать свою любимицу. Пальцы леди и раба даже коснулись друг друга. Юноша, покраснев, одёрнул руку и выпрямился.

— Но пусть Даррен не думает, что это из-за него!

— Что? — не поняла жена. — Джерри, ты о чем? Мы уж давно забыли, — она подняла собачку, — Адриан, не бойся, гладь-гладь. Ты ей понравился.

— Надоел мне этот Даррен! Кого из себя возомнил?! — неожиданно воскликнул Джеральд. — Сейчас же велю высечь его и привязать к столбу на всю ночь.

Адриан вздрогнул. Кажется, даже на улице стало холоднее, когда хозяин озвучил свой жестокий план. Юноша вздрогнул, сердце его забилось в груди сильнее.

— Господин мой, я вас умоляю, не делайте этого, пожалуйста… Мой папа не так молод… — внезапно взмолился он, сам себе удивляясь, откуда набрался такой смелости.

— Ну, давай я тебе вместо него! Хочешь?!

Юный раб низко опустил голову, прошептав, что согласен, что лучше его, чем папу. А сэр Джеральд…? Он рассмеялся, заявив, что договорились, и позвал с собой.

Адриан только хотел сделать шаг, как тут Констанция совершенно внезапно остановила его за талию.

— Постой-ка тут! — строго приказала она, но сердилась, по-видимому, не на него. — Джеральд, ты с ума сошёл, что ли?! Ничего подобного — я не позволю тебе этого сделать! Это взрослые мужики-бугаи не все выдерживают, а ты его решил! Уж лучше сразу возьми револьвер и пристрели, чтобы никому не достался! Одного нашего раба, когда я была маленькая и училась в школе, как-то привязали на всю ночь, так потом лишились рабочих рук чуть ли не на неделю… А ему было уже за двадцать. Мне потом всё хотелось на него посмотреть, но не успела — когда вернулась из колледжа, его уже продали.

Господин опустил голову и сказал негромко:

— И что ты это рассказываешь при нём? Ничего с ним не случится: постоит…

— Джерри! Я сказала «нет», и на этом точка! Попробуй только! И того не смей трогать! Я же говорю: не каждый это выдерживает, они могут умереть. Что ты нам с девочками решил стресс устроить?! Смерть — это всегда неприятно, я не хочу, чтобы здесь кто-то умирал! И Геральдина с Эйлин будут при этом присутствовать?! — тут залаяла собачка. — Вот и Люсинда того же мнения!

— Ну, раз даже Люсинда говорит… Я, между прочим, в это поместье только из-за тебя приехал! Сдалось оно мне без тебя, — но, говоря последнюю фразу, взглянул в глаза ни Конни, а Адриану.

С этими словами развернулся и ушёл.

— Спасибо вам, госпожа, — поблагодарил молодой раб.

— А? Что? Да не за что, — она проснулась от временного забытья. — Ты молодец, что за отца осмелился вступиться. Но, наверное, представить себе не можешь, что такое столб в нашей стране. Тебя бы цепями приковали к нему, но ты был бы не, как цепной пёс, который может бегать от своей конуры на расстояние. Чтобы ты не мог ни присесть, ни облокотиться, тебя бы в коленях, талии и груди заковали бы в цепи. Все тело затекает, тебе становится трудно дышать… И так весь оставшийся день и всю ночь. Не факт, что снимут на утро живым. Ты имеешь об этом только примерное представление…Или…или тебя…уже…?

— Нет, никогда, госпожа, — его вообще до приезда хозяев никто никогда не бил. — Спасибо вам…

Констанция глубоко вздохнула и, легонько коснувшись его руки, позвала с собой, сказав, что является тут, конечно, хозяйкой, а он — садовником, но… Не поменять ли им гардины в гостиной? В этот момент вдали в саду по тропинке между кустами давно отцветшего шиповника шёл Том.

— А вон и Томас! — окликнула его леди. — Томас, добрый день!

Мужчина остановился и учтиво с улыбкой поздоровался с хозяйкой. А она спросила, не в город ли он. Управляющий кивнул и ответил, что будет там до вечера, и может быть, вернётся в поместье поздно, ведь нужно успеть выполнить все поручения сэра Джеральда. Конни ничего не сказала на это, но попросила взять с собой Даррена. Томас удивился такой просьбе.

— Ну, возьми. Ты же его часто берёшь. Тебе хоть не скучно будет.

— Ну, хорошо, госпожа. Спасибо вам.

Констанция целый день ни на шаг не отпускала от себя Адриана. Постоянно искала ему все новые и новые задания. Даже на чайный перерыв повела его на кухню, сама осталась с ним, в то время как остальная семья пила его в гостиной.

Джеральд же не пил чай, он вообще убежал с ранчо. Мужчина вскочил на коня и поскакал в поле. Спешился, только когда был уже далеко, и тут же упал на колени.

— Господи! — заорал Джерри. — Что он со мной сделал? Что сделал с…нами? А я ведь так люблю…его! Я…я ненавижу тебя! Да будь ты проклят! Любовь моя, сможешь ли ты простить меня?! А-а-а-а-а! А-а-а-а! Он никогда не отдаст мне тебя, он будет всегда против! Будь ты проклята, судьба, что так жестоко встала между нами!

На закате дня Констанция и Адриан сидели на скамейке. Ни Томаса с Дарреном, ни Джеральда, исчезновение которого всё-таки обнаружилось, не было ещё дома. Стоял тихий вечер, воздух наполнился ароматом ночных цветов. С тех пор они навсегда стали ассоциироваться у Адриана с леди Констанцией. Весь день хозяйка носилась по дому и саду в поисках любого предлога, чтобы не отпускать юношу ни на шаг от себя. Она боялась, что Джеральд передумает и всё-таки решит воплотить в жизнь свой бесчеловечный замысел. Догадался ли раб об этом? Вряд ли… А если и догадывался где-то в глубине своей души, то едва ли мог поверить в то, что госпожа станет этим заниматься.