И в серёжке две стрелы.
Я смотрю – и вдруг явился
Подле стрелок сих Эрот;
Прикорнул и погрозился
На меня плутишка тот.
Сей угрозе я смеялся;
Чем он хочет испугать?
Я давненько не влюблялся –
И куда уж мне страдать?
Но Эрот со взором Нины
Бросил стрелку в грудь мою.
И твою, божок всесильный,
Власть я снова познаю.
Не томлюся, не страдаю, –
Мне болезнь моя мила;
Я блаженством наслаждаюсь, –
Хоть уж в сердце та стрела.
Нина стрелочки хватилась, –
Где ей стрелки той искать?
В сердце мне она вонзилась:
Я ж ей не хочу отдать.
Нина! пусть уж я страдаю,
Пусть горю одной тобой,
Пусть люблю, не изменяю, –
Пусть умру с твоей стрелой!
Мысли в день моего рождения
Ударил час – и мне уж сорок лет.
Прощай, прощай весь белый свет!
Пришло уже несносно время!
И самая мне жизнь тяжелое уж бремя.
Придется, знать, сказать: жениться не хочу.
Повсюду я грущу;
В беседах молодых уж лишним становлюся.
Смешу собой, когда в красавицу влюблюся;
Ах, знать, пришла пора мне сердце затворить
И о любви лишь говорить.
Несносно одному на свете сем крутиться!
Несносно, радостей не знавши, – их лишиться!
И ничего несносней нет –
Оставить не женату свет!
Зачем же живши я жениться не старался? –
Поверьте, шестьдесят семь раз и я влюблялся...
Но что ж, коли удачи не имел –
И с тем поустарел?
Повеса в двадцать с завитыми кудрями,
Лишь мастер шаркнуть и войтить
Или отборными стихами
Хотя не говорить – а только лишь томить,
С бумажным сердцем и со вздохом,
Летит повсюду скоморохом;
Не чувствуя любви, он скажет je vous aime
И без разбору всем, –
И все ему внимают:
Глядишь, и руку предлагают!
А истинна любовь – находит лишь отказ:
«Зачем пряма, зачем без слов и без прикрас?
Зачем, не шаркнув, изъяснился?
Он по-старинному, ma chère, fi donc! влюбился...»
Среди горячей я любви,
Бывало, коль такие слышу речи,
То и угаснет жар в крови,
И, положив любовь на плечи,
Иду я до другой.
Но я, к несчастию, искал вотще драгой:
Везде одне и те же песни;
Не идут, хоть тресни!
Фигурки лишь одни в богатых женихах
Их сердце занимают;
А сердце чтоб ценить в делах? –
Они не понимают!
Но добрая жена –
Не кудрями должна супруга заниматься;
Ей нужно, чтоб она
Умела с качеством душевным в нём спознаться, –
И вместо шарканья всего
Быть добрым мужа бы учила,
Не об одних шемизках говорила —
Но звала бы: что есть жена? и для чего?
Потужишь о такой ты странности невольно!
Но, право, грустно мне и больно:
Что я один на свете остаюсь –
И, не имев жены, крушусь!
Я с ней бы разделял и радость и печали;
Малютки... о, они б меня ласкали!
А если б мне пришлось и умереть,
Вкруг ложа моего с женою бы обстали
И было бы кому мне слёзы отереть, –
Как руки мне б они слезами орошали;
Последний вздох бы мой к ним в сердце прилетел –
Я в них бы долго жил, хоть жизни б не имел.
Теперь же я один – несчастие прямое!
Один... о слово тяжкое и злое!
Жены – бог даст; без ней
Кому участие принять в судьбе моей?
Без ней – вся жизнь тоска, мученье;
Без ней. и смерть – не есть уж утешенье.
Случится заболеть – и бросят все меня...
Вот я лежу стеня,
Вот я все ужасы мученья ощущаю;
От жажды мой засох язык,
И жажду утолить воды не обретаю!
Уснуть бы я хотел – слуга поднимет крик,
И барина не зря мучения – хохочет...
Вот в тишине ночной
Я богу отдаю последний вздох уж мой,
Он встать не хочет!
Уж умер я, застыл...
Тут только мой слуга глаза мне затворил –
И всё-таки доспать ложится.
«Схоронят без меня, зачем же суетиться?»
А далее, – как меня и звали, – позабыл!
Холостяки! эй, поспешим жениться!
Песенка, или Полубыль
Люди добрые! винюся –
Верьте, право, не шучу
И пред вами признаюся,
Что жениться я хочу.
