Он замолчал. Я тоже молчала, пронизанная в самое сердце той болью, которая, была слышна в его словах. Прошли годы, десятилетия, а память помнит и скорбит о тех, кого мы кода-то потеряли. Мне за свои двадцать пять лет еще не приходилось никого хоронить, кроме бабушки. Не представляют, даже не хочу представлять, как они все это вынесли. Наверное, потому, что очень хотелось жить. Потому это поколение так жадно до любви и радости. Они научились ценить кротчайшие мгновения счастья, тогда как мы попусту бросаем их на ветер в своем сытом и довольном существовании.

Дед Сеня, привычным движением перевернул шампура и вдруг улыбнулся.

— Я влюбился в Валю сразу. Как в книжках — с первого взгляда. А она все на командира заглядывалась. Но я упертый всю жизнь, как баран. Сказал — люблю, значит — люблю.

— А она? — заинтригованная спросила я.

— Валя все правильную из себя строила, — дед весело хмыкнул, — Недотрога. Все пацаны в отряде знали, что если полезешь к ней, то просто бланшем под глазом не отделаешься. Боевая Валька была. Как на диверсию идти — она в первых рядах. Нас часто на развертку вместе отправляли. Оба худенькие, маленькие. Везде пролезем, все узнаем.

— А когда она обратила на вас внимание?

Старик снова тяжко вздохнул.

— Беда приключилась с Валюшей. Дом родительский сгорел. Она ж гордая была. Говорила, что у тетки живет. А я смотрю — все мерзнет и мерзнет. Словно никак согреться постоянно не может. Так и понял, что соврала она. Взял ее молчком за руку и к матери в дом привел.

— А мать? — у меня сердце замерло от переживаний.

— А что мать, — он улыбнулся, — Она у меня добрая была. Увидела, как я Валю за руку держу, поняла, что в дом невесту привел.

Ребра уже приготовились. Мы с баб Валей уселись на лавку. Дед Сеня налил по стопке самогонки доморощенной. Мурка запрыгнула мне на колени и свернулась в урчащий клубок. Я мирно гладила ее по шерстке и думала, что никогда в жизни не чувствовала такого умиротворения. Словно, наконец, после долгих поисков вернулась домой.

Глава третья.

Кто сказал, что понедельник день тяжелый? Понедельник — это нереально тяжелый день. Особенно после таких шикарных выходных. Собиралась на работу с огромным скрипом. Сегодня запланировала для себя экскурсию на ферму. Поэтому сильно разряжаться не стала. Натянула все те же джинсы и кроссовки, подхватила сумку и выбежала из дома к Белочке, которую любовно гладил по фарам дед Сеня.

— Хорошая у тебя машина, Николавна, — заметил он, — И кушает совсем немного. Прям как ты.

— Мы с Белкой такие… — простодушно откликаюсь я и сажусь за руль.

Подбросила деда Сеню к конторе и поехала искать ферму. Вся в предвкушении весело подпевала радио и постукивала в ритм по баранке, пока не добралась до конечного пункта назначения. Настроение сразу сошло на нет, потому как зрелище, представшее перед моими глазами, мягко говоря, меня сильно разочаровало.

Статус очень богатая компания и, глядя на полуразвалившиеся коровники, образца пятидесятых годов прошлого века я недоумевала. Может новую ферму они где-то в другом месте построили? Первые же расспросы у сторожей на КПП развеяли последние надежды. Это и вправду была собственность компании Статус.

Меня беспрепятственно пропустили на территорию. Белочку припарковала у большой кучи сена и пошла. И чем дольше шла, тем больше недоумевала. Все выглядело настолько бедно и убого, что в голове была только одно слово «капец». Здания, хоть и свежевыбеленные, слегка заваливались на одну сторону. В крышах зияли дыры. Силос трамбовал допотопный трактор прямо под открытым небом. Склад с кормами — это вообще какая-то мусорка. А я еще внутрь не заходила!

— Добрый день, — обратилась я к дородной женщине, которая наперевес с ведром, шла по дороге, — Где я могу найти заведующую?

Женщина непонимающе уставилась на меня и что-то пробормотала на не русском, пожимая плечами. Мысленно закатила глаза. Нет, это же не капец, это полный писец пушистый и толстый. Таджики и судя по отсутствию элементарного знания русского языка еще и нелегалы.

— Ладно, — прошипела сквозь зубы и потопала дальше.

Внутри все выглядело не менее старо и потрепано, чем снаружи. Но поразило совсем другое. Везде была просто сияющая чистота, так не свойственная для подобных производств. Коровы — это всегда много вонючего навоза, кислого силоса и жирных мух. Зашла в коровник и прошлась по слегка припорошенному мелом бетонному полу. Коровы были самые настоящие русские, как в деревнях у бабушек. Ни каких голландских рогатых, канадских кудрявых или американских черных.

Заведующая нашлась в лаборатории. Это была высокая худая женщина со строгим взглядом. На ней была цветастая косынка и белый халат. Прямо передовица из далекого прошлого. Хоть сейчас на плакат времен СССР.

— Нина Ивановна, — представилась она, окидывая меня хмурым взглядом.

Понятно. К экономистам и тут предвзятое отношение.

— Какая у вас тут чистота! — совершенно искренне хвалила заведующую я, пока мы неспешно шли по галереи, соединяющей первый и второй бокс, — Не представляю, каких трудов вам стоит управляться здесь да еще в таких тяжелых условиях. Я знаете, работала во многих местах, но нигде животные не были такими откормленными, чистыми, — провела по боку крайней к себе буренки, — Хоть сегодня на выставку!

Нина Ивановна от похвалы покраснела и оттаяла. Еще немного откровенной лести и она моя.

— Ох, тяжело, Евгения Николаевна. Каждый литр буквально отвоевываем.

Мы стояли в самом центре коровника, и мне было отлично видно, как к воротам подъехал трактор с телегой. Щуплые таджики принялись снимать с нее мешки и рассыпать по кормушкам муку. Ей богу, как в каменном веке!

— А почему у вас нелегалы работают? — спросила я, неодобрительно поглядывая на чурбанов.

— Кто идет, тех и берем, — равнодушно пожала плечами женщина, — Условия у нас тут, сами понимаете, не очень. Местные идут работать с большой неохотой. Кому охота в навозе ковыряться? Вот и приходится выбирать либо алкашня местная, либо музурбеки нерусские.

— А почему реконструкцию не провели? Поставили хотя бы элементарно молокопровод, убрали кормушки допотопные, — попинала железное корыто под ногами, намекая на свое отношение к нему.

Нина Ивановна словно ждала этого вопроса и слова посыпались из нее как из рога изобилий. И в течение двадцати последующих минут я терпеливо выслушивала хвалебную оду своему козлиному начальнику. Оказалось, что наш Васек, весь такой из себя благородный рыцарь, радеющий на благо производства, пятый год подряд, с тех самых пор как их приобрела компания «Статус», просит высокое начальство о щедром инвестиционном вливании. Она жарко поведала о том, как несчастный, но не сломленный страдалец, вымаливает дополнительные деньги на скудный косметический ремонт. А Ян Петерман, как истинный рабовладелец, держит их бедных в черном теле.

После первых десяти минут, мое терпение стало иссякать, но не хотелось показаться невежливой. Стала нетерпеливо стучать кроссовкой по полу и глазеть по сторонам. И вдруг мимо ворот проехал, размалеванный мною белый внедорожник. Прошибло на холодный пот и сразу так в офис захотелось.

— О, Василий Михайлович приехал! — обрадовалась Нина Ивановна, — Надо встретить.

Я так это бочком, бочком стала отступать. Не дай боже попасться Ваську на глаза. Он ведь сейчас наверняка злой, как моя Мурка, без дозы «Вискаса».

— Э-э-э я пока пойду на теляток посмотрю, — пискнула я и поспешила в другой конец коровника, где были вторые ворота.

Только за мной со скрипом закрылись ворота — за ними прогремело.

— Нина Ивановна! Почему у вас коровы еще не кормлены! На штраф нарываетесь!

Тиран и самодур! Сам бы попробовал мешки с мукой потягать, я бы на него посмотрела. Вон себе, какую морду отъел, изверг.

С такими вот мыслями отправилась к загону с подращенными телятами. Персонала поблизости не наблюдалось. Поэтому я беспрепятственно просунула руку через ограду и погладила по мордочке симпатичного черно-пестрого теленка. Они такие забавные, особенно когда за ними другие ухаживают. Помниться на предыдущей работе директор отправил меня помогать скотникам, что б на собственной шкуре испытала все тяжбы сельского хозяйства. На слабо брал. Он мужик со странностями был. Хотя, кто из нас тут нормальный? Из агропромышленности все нормальные люди бегут, только пятки сверкают. Умные. А я дурра взяла лопату, колоши и отправилась навоз грести. К вечеру ни рук, не ног не чувствовала. На следующий день кое-как приползла в офис, где меня поджидал сюрприз.