Пожилая женщина вздохнула и огорченно покачала головой.

— Да-а-а. Нелегко вам придется. У обоих характер…

Тут я не могла не согласиться. Характерец что у меня, что у Луганского. Два сапога пара не иначе.

Злость отчаянно требовала выхода, и я направила ее в дело. Баб Валя встала у плиты печь блинчики, а мне доверила их заворачивать с творогом.

Тем временем дед Сеня и Луганский вытащили на улицу с веранды две лавки и уютно расположились за уличным столом, о чем-то негромко беседуя.

Перемешиваю я творог, поглядываю в окошко, а чувство раздражения все усиливается. Приперся! Блинов ему с малинкой захотелось! Не извинился даже толком, а туда же. Казанова чертов!

И тут мой рассерженный взгляд уперся в целую груду овощей, что хозяйственная баб Валя намыла и подготовила на салат Лечо. Она тушит их и закатывает в банки на зиму. И чего там только не было. И помидорчики спелые красные, и луч репчатый только с грядки, и перец болгарский зеленый, и перец острый красный. Вот на нем-то и задержался мой жаждущий мести взгляд. Лежит такой красивенький, а самое гласное такой остренький, что после его употребления огнедышащий дракон отдыхает.

Я радостно оскалилась от внезапно пришедшей в голову мысли. О, да-а-а…

Осторожно отложила на тарелку творог и стащила со стола парочку красивеньких перчиков. Поймала удивленный взгляд баб Вали и приложила палец к губам.

— Т-с-с-с.

Она только закатила глаза, молчаливо выражая свое отношение к моим маленьким шалостям, но вмешиваться не стала. Только иногда поглядывала на процесс приготовления адской смеси творога и перца и тихонько посмеивалась.

Минут через пятнадцать я крайне довольная собой понесла блюдо с блинчиками на улицу. Дед Сеня уже подсуетился, и на столе появились кружки с заварником, молоко и сметана.

— Ну, наконец-то! — обрадовался он, — Мы уже заждались. М-м-м, какой аромат. Это вам Василий Михайлович не ресторанные блины. Таких никто печь не умеет. Толька Валечка моя.

— Скажешь тоже. Самые обычные, — возразила баб Валя, опускаясь на лавку и разливая чай.

Я уселась рядом с Васьком. В ответ на его настороженный взгляд очаровательно улыбнулась и положила ему на тарелку парочку блинов. Мужчина, немного дезориентированный резкой сменой моего поведения, послушно взялся за вилку и…начал есть. Пожевал немного и закрыл глаза с блаженным стоном:

— Вкуснятина. Пожалуй, я буду вас объедать постоянно, — пошутил он, подмигивая.

Я невольно хмыкнула. Конечно же, вкуснятина. Я решила свои «бомбочки» подавать после того как Луганский распробует. А уж после, учитывая недюжинный аппетит, он не заподозрит подвоха.

С истинным умилением глядела, как Василий ловко оправляет в рот первый блинчик, а на душе становилось все прекраснее и прекраснее. И, видимо, до того у меня было злорадное выражение лица, когда я на тарелочку «любимому» подкладывала очередной блинчик, что баб Валя решила спасти его от страшной участи. Она совершенно неожиданно выхватила из под Васькова носа лакомство и воскликнула:

— Батюшки! Сюда клоп попал. Фу, гадость, какая. Пойду курям отдам.

Эх, жалко. Снаряд пойман и обезврежен. Но у меня в запасе еще несколько штук.

Васек тоскливым взглядом проводил блинчик, но тут же воодушевился — ведь перед ним была еще целая гора таких же вкусняшек. Я услужливо положила ему «бомбочку», старательно полила вареньем, нежно посмотрела. Васек улыбнулся в ответ, свято веря, что прощен, и потянулся откусить кусочек, как тут же вздрогнул от резкого:

— Не ешьте! А этот, похоже, не прожаренный!

Я мысленно застонала. Она что от курятника вприпрыжку назад бежала? Ну, баб Валя! Я же не вмешивалась, когда она не сильно трезвому деду Сене вместо водки святую воду наливала приговаривая: «Сенечка, она просто мягко пьется».

Васек несколько секунд недоуменно разглядывал блинчик, словно пытаясь осознать каким таким волшебным образом, это тоненькое произведение кулинарного искусства может не прожариться, но спорить с хозяйкой дома не стал.

Я с коротким вздохом разочарования сложила руки на груди и решила, что операция с треском провалилась, как тут раскрасневшаяся от пробежки Васькова спасительница, перепутав лево и право, подцепила одну «бомбочку» со словами:

— Да что это я за гостем не ухаживаю. Вот, самый вкусный выбрала.

А дальше я только наблюдала и блаженствовала. Легким движением руки Луганский обмакнул блинчик в смородиновое варенье, поднес ко рту и с явным наслаждением откусил. Я, признаюсь, даже дыхание затаила и метнула взгляд в сторону баб Вали. Та, похоже, с ужасом осознала свою ошибку, прикрыла рот ладонями, но в следующую секунду ее локтем ткнул дед Сеня, и она бессильно опустилась на лавку, как, ни странно тихонько посмеиваясь в ладонь.

Луганский тем временем прикрыл глаза, явно надеясь на нежный творожный вкус, но птица по имени Обломинго не заставила себя ждать, и тут же с широко распахнутыми глазами стал шарить по столу в поисках запивки. Схватил кружку с чаем…отпил. А чай был горячий… Даже мне его жалко стало…немного…

Дураком Васек не был поэтому, не взирая на жгучий костер во рту повернулся ко мне и диким ревом:

— Женька!!!

Я на всякий случай отскочила подальше и для верности спряталась за дед Сеню.

— Что-то случилось «любимый»? — елейным голоском отозвалась я, предусмотрительно пригнувшись.

— Любимый?!! — офигел от такой наглости он.

— А как же. Самый-самый, — с придыханием ответила я.

Он недолгое время тупо смотрел на мою довольную рожу, а затем щеки директора резко заалели и он решительно поднялся… И взгляд такой сделался, будто собрался прикопать меня тут же — под яблонькой. Я похолодела. Луганский сделал широкий шаг в мою сторону и… пулей полетел в сторону колодца. И, правда… водичка там ледяная….

Глава 10

Как бы ни были прекрасны выходные, есть у них одно неприятное свойство — быстро заканчиваются. Но как, ни странно, но я, несмотря на ударную трудотерапию, проснулась в понедельник отдохнувшая и полная сил.

Наряд выбирала не долго — неизменные джинсы со стразиками и белая футболка. Сегодня я намеревалась провести ревизию на току. Нужно проверить насколько хорошо ребята подготовились к уборочной. В обязанности мои это не входило, но Луганский вчера прозрачно намекнул, что был бы особенно благодарен если бы я ему помогла.

Да-да! Мы все же помирились. Примирение вышло бурным и запинающимся. От одного воспоминания губы сами собой расползались в улыбке. Это совсем не то, что вы сейчас подумали. Просто позавчера Луганский в пылу обуревающих его эмоций после жаркого чаепития, совершенно случайно отодрал у колодца несколько запчастей. Каким образом у него это вышло не спрашивайте. Для самой полнейшая загадка. Но факт в том, что до позднего вечера мы на пару совершенствовали систему водоснабжения во дворе. Васек поехал в Стройхоз. Купил небольшой электрический насос и метров двадцать шланга. Все раскидал, подключил, и к вечеру я уже не таскала ведра для полива, а мирно поливала помидорчики из шланга. Я говорила, что жутко корыстна? Так вот, только после всех этих заслуг снизошла для откровенного разговора.

— Луганский, если ты хочешь попробовать построить со мной нормальные отношения, то лучше разберись со всеми своими бывшими раз и навсегда, — серьезно заявила ему я, — Я не ревнива, но терпеть шашни на стороне так же не намерена. Если для тебя это условие не приемлемо, то нам однозначно не по пути.

Сказала, предельно честно и откровенно. Васек на полминуты завис, явно обдумывая ответ. А потом просто взял и сгреб в охапку, как ребенок любимого плюшевого мишку. Пыталась отбиться. Не вышло. Да и не особенно, то и хотелось.

— Вредина ты моя любимая, — нежно промурлыкал Васек мне в волосы, — Собственница ненасытная.

Хотела возмутиться, но рта не успела открыть — его тут же заткнули поцелуем. Вышло только невнятное мычание.

— Нет, и не будет у меня никого кроме тебя, — заверил мужчина, прервав поцелуй.