– Что ты можешь сказать об этом мире, Лю Фан?

Хороший такой заход, да? Сразу после разговора о грязных коленках.

– Наш мир (я подчеркнул голосом первое слово) – это мир людей.

Но глаз я не открывал. Хана была теплая и мягкая. И она… молчала, умничка.

– О-о-о! Ну, я-то знаю по-более твоего, Лю Фан. Но мне любопытно услышать, каковы твои резоны, чтобы прийти к столь интересному выводу?

– От связи волшебных зверей и обычных людей рождаются только люди. С незначительными особенностями, типа цвета волос, вытянутых зрачков, хвостов и ушей. Но это все равно люди – две пятипалые руки, две ноги, прямохождение… даже шерсть появляется только в моменты, когда они целиком и полностью обращаются ко своей звериной половине. И то – не всегда.

– Что ж… это, действительно, так. А второе?

– Второе… вы можете оборачиваться только в людей. Не в другие виды волшебных зверей, а именно в людей. Ты, к примеру, вряд ли сможешь обратиться в медведя или в волка. Отсюда я делаю вывод, что наш мир – это мир людей. Элементарно.

– Ты умен не по годам, Лю Фан. – Вздохнул Хам Хенг.

– Соболезную. – Пожал я плечами.

Рядышком, в самое мое ухо, тихонько и уютно пфыркнула Хана. Судя по звуку, так же пфыркнули юные расчесывальщицы лисьих хвостов.

– Что ж, хорошо, раз ты это понимаешь. – Чуть недовольно произнес лис. – Мне не придется тебе это разжевывать. Собственно, единственное, зачем я тебя навестил – этот разговор. Моя задача выполнена – я молодец! А тебе только остается на досуге поразмыслить вот над…

– Да тут и так все понятно! – Перебил я его. – И размышлять не над чем!

– Удиви меня. – Недовольно бросил он. Явно не привык, чтобы его так нагло прерывали.

– Волшебные звери проводят долговременную программу метисации с человеческим видом. Пришли вы в этот мир две-три тысячи лет назад. Возможно, что летоисчисление как раз и ведется с момента вашего появления здесь. Но сама идея смешения с людьми у вас появилась сравнительно недавно. Лет триста-четыреста тому. Видимо, заметили собственное вырождение. Наверно, от ваших внутривидовых браков стало чаще рождаться неразумное и неволшебное потомство. И чтобы не выродиться окончательно, вы хотите успеть слить свои виды с человечеством. Ну, например, до того момента, как это человечество войдет в свою маготехническую эпоху… или что тут у нас будет. В которую вы уже вписываться не будете. Ну, на мой взгляд, лет двести-триста у вас еще есть.

– Какой у нас умный братик! – Восхитилась Хао.

– Он знает столько умных и непонятных слов! – Поддержала Цу.

– Это что же… пушистеньких щеночков с большими серебристыми хвостиками у нас не будет? – Огорчилась сами-догадайтесь-кто. – А будут эти вечно пищащие и писающиеся в пеленки сверточки с розовыми младенчиками?!

Я открыл глаза, благодарно поцеловал Хану в щечку и с огромным удовольствием посмотрел на ошарашенного моими словами лиса. Перевел взгляд на одну закоренелую «племянниколюбку»:

– Не расстраивайся, Микки. Дети от смешанных браков, как правило, оснащаются по-крайней мере ушами и хвостом.

– Ах! Какое это счастье! – Всплеснула руками Микки. – Ты так меня обнадежил, уважаемый старший брат!

– Правда, пачкать пеленки это им не мешает. – Добавила Хана, хитро поблескивая глазами.

– У-у-у… – Протянули слаженным хором все три сестры.

– Да-а-а… – Протянул лис, быстро справившийся с удивлением. – Надеюсь, сейчас нас никто не подслушивал.

– Пф! – Фыркнул я. – Можно подумать, драконы об этом не знают. И не поступают так же.

– Но они не знают, что ты об этом знаешь. – С угрозой намекнул Хам Хенг.

– Ты спросил – я ответил. Или за свои семьсот лет ты не научился подстраховываться? И сейчас не принял меры к тому, чтобы нас не подслушали?

– Слушай, Лю Фан! – Деланно возмутился лис. – За что ты меня так не любишь, а? Ну, не было у меня ничего с твоей Марой. Не было! Сколько раз можно об этом говорить!

– Ну, ты же не Мара, чтобы я тебя любил. И не любая другая волшебная лисичка-девочка… Или, – Я постарался не улыбнуться. – Правду о волшебных лисах говорят, и они и, действительно, могут при обороте свой пол менять?

– Да тьфу на тебя! – Возмутился лис теперь уже по-настоящему. – За такие намеки я и в морду могу сунуть!

– Ну, мало ли. – Я пожал плечами. – Все-таки семьсот лет – рано или поздно все приедается, надоедает, хочется попробовать чего-то новенького…

– Ты сейчас договоришься, двуногий… – С угрозой пообещал Хам Хенг.

Одновременно с его словами вокруг нас с Ханой повисла красноватая дымка. Нет, это было не медвежье яки… Точнее, не оно само по себе, а, скорее, какая-то разновидность защитного поля.

– Не надо, Хана. Дядя Хенг – пожилой семисотлетний муж. За семьсот лет своей жизни он наверняка научился сдерживать себя и не обращать внимания на глупости, что иногда изрекает молодняк.

Дымка исчезла. Хам Хенг фыркнул и хлопнул ладонями по коленям.

– Засиделся я с вами… детишки. Все, что хотел, я тебе сказал, Лю Фан. Пора и честь знать. Прекрасные девы, благодарю вас за расчесанные хвосты!

– Не стоит благодарности, дядя Хенг! – Таким же хором ответили мои сестры.

Лис довольно рыкнул и, бросив на меня самодовольный взгляд, поднялся и ушел в темноту, напоказ распушив свои шикарные хвосты… четыре из семи.

Прошла минута. Вторая. Третья.

– Интересно, когда он заметит? – Спросила у меня Хана, наконец-то вернув прежний размер глаз и закрыв ротик, разинутый от невероятного удивления.

– Наверно, когда кто-нибудь ему на это укажет. – Предположил я. – Девочки, насколько я заметил, занимались тремя хвостами, которые находятся по центру. Строго за спиной.

– Жаль, мобилки у меня нет. – Нервно хохотнула Хана. – Кадр был бы – закачаешься.

– Братик не будет нас ругать? – Осторожно спросила Хао.

– Мне вы ведь ничего не сделали. – Пожал я плечами. – Почему я должен ругать вас за чужие проблемы.

– А наказывать? – Микки.

– Нет. Пусть у Хам Хенга об этом голова болит.

– Любимые сестры достойны награды? – Цу.

– Даже не обсуждается… – Улыбнулся я. Дождался ответных радостных улыбок и припечатал. – Разумеется – нет.

– Братик такой… стро-о-огий! – Восхитилась Цу.

– И наложница у братика – ничего. – Польстила Хао.

– Племянники у нас будут просто красавчики… – Уверенно определила Микки. – С медвежьими ушками! В маму! И умненькими. В папу!

– Чего это они подлизываются? – Подозрительно спросила Хана.

– О! Ты тоже начинаешь понимать моих сестер, да? – Обрадовался я. – Какая ж ты молодец!

– Та-а-ак… а ты-то чего подлизываешься? – Теперь подозрительно смотрели на меня.

– Ну, видишь ли… когда Хам Хенг увидит, что три из семи его любимых хвостов заплетены в стильные косички, он же, наверно, разозлится?

– А-а-а. – Поняла Хана и самодовольно усмехнулась. – Рассчитываешь на мою защиту. Да, двуногий?

– Хана! – Восхитился я. – Какая ж ты у меня умная!

– И красивая! – Хао.

– И добрая! – Микки.

– А мне еще ее грудь нравятся! – Застенчиво пролепетала Цу, старательно и густо покраснев. – Хочу себе такую же!

Хана поперхнулась и закашлялась. Я осторожно постучал ее по спине.

– Л-л-лю… – Выдохнула она. – Л-лю-ю…

– При чем тут люди? – Удивился я. – Люди тут совершенно не при чем!

– Да не люди! Лю! Сумасшедшая семейка Лю!

– А-а-а… это да. Что есть, то есть. – Мне оставалось только согласиться.

– Вы даже не подумали, что для сохранения лица Хам Хенг просто объявит косички в хвосте новой модой среди хулицзин!

– Оу! Гениально! – Выдохнула Хао.

А Цу застенчиво спросила:

– Сестрица Хана, а как заиметь себе такую же красивую грудь, как у тебя? Для этого надо что-то кушать? Или пить?

– Кабанчиков надо больше жрать. – Тихонько подсказал я, проигнорировав яростный взгляд медведицы.

Здесь было ощутимо холоднее, чем в Мушане. Во-первых, гораздо дальше от сравнительно теплого побережья, во-вторых, на три сотни километров севернее и – в глубь материка. В-третьих, здесь были горы и средняя высота над уровнем моря – гораздо выше, чем в Мушане и, уж тем более, в Увзане и Шианзане.