– Не говори ничего, пока не принесут мне сэндвич. А пока можем просто насладиться моментом, когда ты действительно рядом и не собираешься умотать к нему.

– Давай без него? Поговорим о нас, пожалуйста. Я скучала, Мартин. Я знаю, что много воды утекло. И я повела себя, крайне, паршиво.

Он нагнулся вперед через стол и прильнул своим лбом к моему. Это наше милое «ну, привет».

– Я черти сколько ждал момента, когда ты очухаешься. Я ждал тебя, но уже и не надеялся. Ты такая медлительная, Эй.

Его речь сбила меня с мыслей. Я столько хотела сказать ему, столько всего рассказать. И вот я здесь, а в голове у меня какая-то каша.

– Я знаю, прости. Я не представляла, что скажу тебе, когда приду, – «Ой да прям, врать-то», подумала я и продолжила, – Но мне столько всего нужно сказать. Мне кажется, я жила в каком-то неимоверном бреду, я…

– Эйко… – Мартин перебил меня.

А вот и наш официант с кофе! Я чуть ли не выхватываю у нее свой американо и делаю большой глоток. Экстаз. Как глоток свежего воздуха после прокуренного бара.

Мы благодарим ее и возвращаемся друг к другу.

– Так что ты хотел сказать?

– Потом. Вернемся к тому, о чем собиралась поговорить ты.

И только он заканчивает говорить, я сразу же выпаливаю:

– Мне кажется, я люблю тебя, Мартин. И, кажется, всегда любила. И благодаря Алексу, я теперь здесь с тобой.

– О да, спасибо, мать твою, Алекс, – усмехнулся он, – Благодаря ему, ты не была со мной. Уж мне-то точно не за что его благодарить. Я бы лучше врезал ему разок за тот вечер. Ну и еще разок за то, как он тобой манипулирует.

Все-таки иногда он такой зануда. Я только что сказала, что люблю его, а он дальше говорит о нем. Но мне ли его винить? Сейчас, когда я вижу эти его светло—русые волосы с челкой чуть ниже бровей, эти серые, широко открытые глаза, эти пухлые губы, я забываю весь мир вокруг. «Мартин, ну почему ты так красив?». Даже в шестьдесят лет он будет самым красивым европейцем на земле. Самым красивым человеком на земле.

Пока я размышляла о том, как он хорош собой, он уже доел свой сэндвич. Он жует вообще? Надо предложить ему завтракать по утрам. Помогает в обед не закидывать в себя сэндвич, как дрова в топку.

Он поднимает свою кружку с латте и говорит:

– У меня тост! Пью за то, чтобы в следующий раз, когда мы будем пить кофе, ты сидела уже со мной, а не напротив, – и он подмигнул мне.

Все-таки знает паршивец, что напротив сидят на собеседовании!

Я чуть не подавилась своим кофе.

– Мартин, – только и смогла сказать я. Он ведь догадывается, что я здесь не просто так. Но вся фигня в том, что однажды я уже приходила подобным образом, и закончилось это тем, что Алекс вернул меня.

– Ты так и не сказала, что случилось.

Немного помедлив, я подняла глаза и уставилась в окно. Счастливые парочки проходят мимо. И мы так, с Алексом, когда-то ходили. Он так порой дурачился на улице, что от этих воспоминаний мне стало не по себе. Мы же были счастливы, я помню. Но еще лучше я помню то, как он постоянно исчезал и психовал.

– Потому что нечего особо рассказывать. Мы шли домой в полной тишине. А потом он остановился и сказал, что устал от всего этого. От чего, мне остается только догадываться.

– Обо мне думала, пока гуляли? – усмехнулся он.

Я часто думала о Мартине на протяжении последних двух лет. С того момента, как однажды я оказалась в его объятиях.

– Эйко, ты всегда все усложняешь.

– Я в курсе. Спасибо, что напомнил в очередной раз. Я здесь по собственному желанию, а не потому, что мне некому было поплакаться. Поплакаться я могла бы пойти и к Мие. Что я и сделаю, ближе к вечеру. Сейчас она у отца в сервисе. Разбирается там с коробками передач.

Он все так же смотрит на меня. Одной рукой он подносит кружку к губам, а другой берет меня за запястье.

– Мне нравится это. Нравится, что ты постоянно все усложняешь, а я такой рыцарь, как тот, что драконов заваливает. Ну, чтобы завоевать сердце той девчонки в башне. Но самое нелепое в этой истории то, что, как в шутке, она с драконом улетает, а я лежу, поверженный. Поверженный рыцарь.

– Похоже на то, что было тогда.

Он сделал выжидающую паузу. И сказал:

– Эй, я боюсь. Ты еще тогда, вроде как, пыталась дать нам шанс, и ни черта не вышло, как видишь.

– Почему ты думаешь, что в этот раз все повторится? Ведь он даже не позвонил с того самого момента, как ушел. Ему настолько без разницы, как я и что со мной. Хотя я думаю, он догадывается, где я и что со мной. А может и нет.

– Я б сразу догадался, – сказал он и тихонько улыбнулся.

Мне так нравится, как он держит меня за запястье. Его пальцы, как пульсометр, обхватывают его. Интересно, он чувствует, как колотится мое сердце? Потому что я чувствую, как пульсирует вена у меня на шее.

Я сделала большой глоток своего американо и заглянула в его глаза.

– Я хотел быть с тобой. У меня не вышло. Ты тогда изрядно потрепала мне нервы. Но я пришел в порядок. Но, как я уже и сказал, я боюсь, – печально произнес Мартин.

Блин, у меня сердце раскалывается. Он так грустно это все преподнес. Отчаянно, я бы сказала.

Он встал:

– Пошли. Захватим в общаге вещи потеплее и сходим на озеро.

– Ты одолжишь мне одну из своих толстовок? – спросила я, улыбаясь так широко, как это возможно.

Он вопросительно посмотрел на меня из-под челки, а затем улыбнулся в ответ:

– Умеешь ведь не усложнять. Ты чудесна.

Я скучала по его голосу. По его комплиментам. По его искренности и добродушию.

– Может потому, что я здесь, с тобой, – сказала я ему, пока он вел меня за руку к выходу, – Потому что я становлюсь счастливей.

Мартин остановился перед дверью и сгреб меня в охапку:

– Ты должна быть счастливой, Эй. Всегда, вопреки всему.

Я прильнула к его губам и внутри меня зазвучала мелодия:

«Где же ты был? И почему тебе пришлось столько ждать?»

Ты спасаешь меня, Мартин. В очередной раз.

– Идем, нам пора, пока совсем не стемнело, – прямо мне в губы прошептал он.

Мартин, как истинный джентльмен, снова открыл передо мной дверь, и мы вышли на улицу. Довольно быстро добрались до кампуса, поднялись в его комнату. Как только он открыл дверь, я увидела девушку с полотенцем на голове… и халате? Если этот небольшой кусок тряпки можно назвать халатом.

– Эээ… привет, – растерянно сказала она.

Тут что, вообще не принято закрываться?

– Привет, Сэм, – с улыбкой на лице произнес Мартин.

Сэм? Соседка. Все-таки соседка живет в смежной комнате. А такое бывает? Не помню, чтобы девчонок и парней селили вместе.

Она только улыбнулась и, плывущей походкой, прошла в свою комнату.

– Она что, спокойно разгуливает по твоей комнате? И ты не против?

– Ну, это же не совсем моя комната. Она – двойная, и у нас тут коридор, как видишь. Ко мне она заходит, порой, забрать кружку или еще какую-нибудь фигню. Сэм же не в моей рубашке прошла, в конце концов. Ну и то, что она женщина, не делает ее моим врагом.

– А я как раз о том, что она женщина, – только и смогла проворчать я.

Мартин хотел меня обнять, но я уставилась на дверь его соседки.

– И сцену мне тут устраивает женщина, которая еще вчера была с другим.

– Ой все, проехали. Давай возьмем вещи и уйдем.

Мартин достает какие-то тряпки из того милого шкафа. Я выхватываю толстовку из его рук и марширую к выходу. Твою же ж мать! Каким образом вышло так, что он живет с девчонкой? Нужно уточнить этот вопрос у куратора.

Он вылетел за мной пулей, но ничего не сказал, а просто взял меня за руку. А чего, собственно, я взбесилась? Он же прав. Мы же не виделись сколько, два года? Конечно, он уже нашел себе девчонку.

Я веду себя как ребенок. Осталось начать говорить всем, что мне девять лет.