– Эй, рыбы, клятву свою забыли?

Рыбы тут встрепенулись, головы свои приподняли, сказали:

– Мы клятве своей верны, – и обратились в черный уголь.

Сильно повара опечалились. Нельзя такое блюдо падишаху нести. Кинулись они рыбака искать. Попросили его:

– Принеси нам быстрее рыбин таких же.

Продал им рыбак таких же рыбин и ушел восвояси. Пришли четверо поваров, почистили рыбу, на сковороду уложили. Говорят:

– Теперь уж не сгорит.

Ну, вчетвером присматривают. И опять объявился некий в чепане:

– Эй, неверные рыбы, клятву свою не держите.

Рыбы головы свои приподняли, сказали:

– Клятву мы сдержим, – и опять углем обернулись.

Повара так и замерли: что, мол, за диво такое? Опять рыбака отыскали. Только уложили рыбу на сковороду, опять объявился старик при чалме и в чепане. Крикнул издали:

– Эй, неверные!

Ответили рыбы:

– Мы клятву помним, – и опять превратились в уголь.

Тогда позвали падишахова сына. Говорят ему повара:

– Что за странные рыбы, никак их зажарить невозможно, горят и в уголь превращаются. Три раза уже сгорели, пропади они пропадом.

Ладно. рыбака позвали. Спрашивает у него падишахов сын:

– Ты, брат, в какой воде эту рыбу ловишь?

– В таком-то месте на ваших землях одно озеро, – отвечает рыбак, – потом дальше второе озеро и потом дальше еще два озера – всего четыре озера имеются.

Послушал падишахов сын и удивился:

– Что ж они мне не встречались? Для чего и на свете жить, коли этих озер не знаешь!

И пошел падишахов сын эти озера искать. Искал-искал, не сумел найти. Не сумел найти и бросил в своих краях искать, а пошел в степь широкую. Шел-шел и дошел до некоего сада. В саду соловьи поют, цветы разные, яблони произрастают – такое приятное место. Чайхана даже имеется, только людей не видно. Нет в саду ни единой души. Тогда крикнул он громким голосом:

– Есть у этого сада хозяин, есть тут кто живой или нету?

В ответ донесся едва слышный голос:

– Есть живой человек, только я ходить не могу, ты сам ко мне подойди.

Ладно. Пошел он на голос. К толстому дереву подошел. На толстом дереве гнездо какое-то заметил. И кто-то есть в гнезде: половина тела – камень, другая – человеческая.

Спрашивает падишахов сын:

– Ты чего такой половинчатый?

Тот отвечает:

– Жена меня заколдовала. Да-да, – говорит, – к тому же каждый день сорок плетей мне всыпает. Исхлещет до крови и солью посыплет – такое дело.

Падишахов сын говорит:

– Где это твоя жена шляется?

Тот жалуется:

– Есть у нее тут один ифрит. Вот она возле него.

– А где, – говорит, – они расположились?

– Здесь, – отвечает, – неподалеку. Я-то их голоса отчетливо слышу, да только сам пойти туда не могу.

Двинулся падишахов сын в ту сторону. Видит, лежит некое тело непотребное. Увидел – и рядом за дерево спрятался. Бабы нет, лежит пока этот болезный один-одинешенек. Вот прибежала она к этому ифриту.

– Ах, душа моя, свет очей моих, – запричитала баба, – что ж ты и слова мне ласкового не вымолвишь? – Ноги целует этому ублюдку, чудищу непотребному. Обнимает, целует его, непотребного. Поделала эдак и кушать села. Тот, мол, лягушек, мышей нажарил. Ест баба да нахваливает: – Я, – уверяет, – у того мужа никогда так вкусно не ела.

Поцеловала она ифрита и убежала: мол, сбегаю кой-куда и вернусь сразу.

Подошел падишахов сын к ифриту, сел на грудь ему и говорит:

– Вот ты чем занимаешься!

Вынул свой нож алмазный и прикончил ифрита. После чего оттащил его далеко в сторону и бросил. Надел на себя платье ифритово и лег на его место. Баба тут прибежала, обняла его, приголубила:

– Ах ты, родненький мой, как же мне тебя вылечить, как же мне тебя на ноги поднять?

Тот отвечает:

– Я бы выздоровел, да ты сама хворая, оттого и я не могу на ноги встать.

– Свет очей моих, – говорит баба, – отчего ты не можешь на ноги встать?

Тот молвит:

– Вон ты мужа своего заколдовала – пойди расколдуй. Потом, – говорит, – город заколдовала, в озеро превратила глубокое. Расколдуй, тогда и я окончательно на ноги встану.

Пошла баба и мужа своего расколдовала: спрыгнул тот и своими ногами пошел. И город встал на месте глубокого озера. Баба, конечно, падишахова сына все за ифрита своего принимает. Говорит:

– Все я, душенька, сделала, как ты просил. Ну, выздоравливай же скорее!

Вскочил падишахов сын и прирезал ту злую бабу. После чего надел он платье свое и пошел того половинчатого разыскивать.

Нашел того человека и взял его падишахов сын с собою. Идут теперь, разговаривают промеж себя. Привел его падишахов сын и определил на хорошее место. Тот человек рыбаком оказался, у которого падишахов сын рыбу покупал. Перехитрил его тот ифрит из сундука, заколдовал: оказалось, ифрит тот с его женой шашни завел.

В давние времена жила в дремучем лесу колдунья и были у нее сын и сноха по имени Гульчечек. Колдунья была злая-презлая. Многих батыров она с пути сбила, многих людей в трясину заманила… Не вынес сын всего этого и ушел скитаться по свету, ушел счастья искать.

А Гульчечек грустила-тосковала по матери с отцом, но старуха-свекровь никуда ее не отпускала, держала взаперти.

Однажды ночью, отправляясь, как обычно, по нечистым делам своим, колдунья забыла закрыть дверь на замок. И хлеб в печи оставила.

Только она ушла, Гульчечек стала собираться к родителям:

тихо напевала она и, вынув из печи теплый душистый хлеб, положила его в котомку и выбежала из избушки.

Минула ночь, минул день. Далеко успела уйти Гульчечек. Тем временем колдунья вернулась и, не найдя сноху дома, кинулась за ней в погоню. Превратилась она в Серого Волка и бежит, принюхиваясь, по следу. И вот уже настиг Серый Волк беглянку и воет толстым голосом:

Испугалась Гульчечек. Отдала бы она хлеб, чтоб спастись, да уже ни крошки не осталось от него. Стала она растерянно озираться по сторонам, увидала поблизости большой, раскидистый, дуплистый вяз и взмолилась:

Пожалел вяз Гульчечек, развернулся к ней уютным дуплом, где днем скрывались летучие мыши и куда белки складывали орешки, и беглянка в нем спряталась.

Серый Волк всю ночь выл под вязом и царапал когтями землю, а под утро ни с чем убежал домой.

Занялась заря, взошло ясно солнышко, наступил день. Гульчечек поблагодарила доброе дерево и отправилась дальше. Шла она, шла… и стало вечереть. Серый Волк вскоре опять по следу настиг девушку и завыл жутким голосом:

Испугалась бедная Гульчечек. Смотрит растерянно по сторонам и видит: посреди зеленого луга блестит красивое серебряное озеро. Взмолилась она: