Петух удивляется:
– Как? Ты ведь говорила, падишах издал указ не враждовать. А если так, то зачем собаке трогать нас?
А Лиса в ответ:
– Так-то оно так. Но лучше не показываться ей на глаза. Может быть, она и не знает о том указе, – и убежала, говорят, рыжая, только хвост мелькнул.
Так Петух и спасся от злого умысла, ответив Лисе на хитрость хитростью.
Петух и лиса
Как-то Лиса проходила мимо дерева и видит: сидит на вершине Петух. Говорит ему Лиса:
– Эй, друг, может, спустишься вниз? Помолились бы вместе.
Петух отвечает:
– Там за деревом спит мулла-имам, разбуди-ка его!
Лиса взглянула и видит: лежит за деревом собака. Испугалась и бежать.
А Петух вслед кричит:
– Куда ты? Давай помолимся вместе!
Лиса в ответ:
– Подожди немного. Я вернусь. Забыла омовение совершить, – махнула хвостом и была такова.
Лиса и волк
Однажды у речушки, текущей вдоль деревни, Лиса ходила. Время как раз после захода солнца, когда зимние сумерки сгущаются на глазах. Лиса была голодная и в надежде поживиться пошла в деревню. Хочет хитрюга в курятник забраться и там без труда ужин раздобыть…
С такими думами пошла она по речке и увидела вдруг небольшую прорубь. Из воды тянулась тонкая веревка прямо на берег в заросли тальника. Тут Лисица взялась зубками за веревочку и стала тянуть полегонечку, так и вынула потихонечку полную сеть рыбы.
Быстренько рыжая ниточки порвала, добычу всю достала и одну за другой рыбу к стогу перетаскала. На самой верхушке ужин разложила, что смекалкою и умом добыла, поудобнее устроилась и стала покусывать рыбку да причмокивать.
В это время неподалеку голодный Волк бродил – искал, чем поживиться. И вдруг прямо ему в нос слабый ветерок рыбный запах донес. Встрепенулся Волк и побрел туда, куда тянул его чуткий нюх. Увидел Лису, лежащую на стогу за царским ужином, и молвил сладко:
– Здравствуй, дружище, как дела?
– Ням, ням… Нямчего, ням жалуюсь…
– Ты там, кажись, что-то вкусное ешь… Запах по всему свету разошелся. – Волк проглотил полный рот слюны, облизал жадно губы.
– Я-то? Я кушаю беляши{1} рыбные, на масле печеные, – лукавит Лиса.
«Ну и везет же хитрюге», – подумал серый, и глаза его зажглись недобрым огнем. Захотелось тут ему проглотить рыжую целиком, с ее полным рыбой животом.
Лиса это заметила и, не будь дурой, скорее начала бирюку зубы заговаривать:
– Братец ты мой, кум дорогой, если бы ты знал, сколько я труда и терпения приложила, прежде чем нажила богатство такое. Но я всегда готова с тобой поделиться и последним куском.
И лукавая, так сказав, стала вниз кидать кости да рыбьи хвосты. Волк, даже не жуя, глотал все разом – видать, от жадности у него помутился разум. А Лиса говорит:
– Если хочешь, я могу и тебя научить рыбу ловить.
– Будь так добра, Лисичка, научи, сестричка, а то я с голоду помру, – умоляет серый.
Лиса тут хитро улыбнулась, лукаво так прищурилась и начала плести:
– Слушай крепко, запоминай точно. Тут на речке недалече есть прорубь одна, а рыбы там тьма. Засунешь хвост в воду, а рыбки к нему так и прилипают, так и прицепляются. Сиди тихонько, не шевелехонько, а не то спугнешь добычу. Чем дольше просидишь – тем больше вытащишь.
Волк прибежал к проруби, опустил в воду хвост на всю длину и замер. Сидел он, сидел, боясь шелохнуться. Много времени прошло. И вот решил уже вытащить свой хвост, да никак. «Слишком долго сидел, рыбы много прицепилось…» – думает он. А хвост-то примерз!
Утром женщины пришли за водой. Увидев Волка, сообщили мужикам своим. Вместе с другими прибежал и тот мужик, что сеть поставил. Так он угостил Волка пешней – Волк и концы отдал. Его шкуру мужик содрал и на базаре продал.
А Лиса за всем этим наблюдала с верхушки стога и очень смеялась. До сих пор, говорят, ходит и посмеивается над глупым Волком.
Медведь и лиса
Давным-давно в одном лесу Медведь с Лисою жили и, говорят, дружили. Прошло много лет, еще один год – постарел Медведь и занемог. А был у них большой припас: по кадке меда и масла. Это добро у них далеко было запрятано: решено было его есть вместе, когда состарятся.
В одно прекрасное утро встает Лиса и тайком уходит. Целый день ждал куму хворый Медведь, а ее все нет. Лишь поздно вечером возвернулась она.
– А где, кума, так долго была? – спрашивает Медведь.
– У моего друга жена родила, и ходила я в деревню младенцу имя дать.
– Кого Бог дал – сына или дочь?
– Сын родился.
– И как же ты назвала его?
– Початочек!
– Ну а мне гостинцев ты не принесла?
– Не было на столе ничего такого жирного, что бы тебе понравилось.
– Э-эх, кума, кума, – вздыхает Медведь. – Ты, конечно, сыта, а мне-то каково?
Идет тогда Лиса и поблизости да по окрестности собирает объедки всякие и Медведю несет. А что Медведю остается делать – грызет бедняга.
В один прекрасный день встает Лиса опять с первыми петухами и на цыпочках выбирается на волю. И в этот раз направилась прямехонько к меду-маслу, нализалась досыта и к вечеру домой пришла.
– Здравствуй, друг Медведь, здоров ли был?
– Неможется, кума… А ты сама где ходила весь божий день?
– В гостях была, – отвечает Лиса.
– У кого?
– У друга моего жена родила, и ходила я в деревню младенцу имя дать.
– Ай-ай, везет же тебе… А что ж меня с собою не взяла?
– Они ведь, кум, меня лично пригласили! Как же ты придешь незваным гостем?
– Хорошо, что ли, потчевали-то?
– Очень славно, угощали сладко.
– А кого ж Бог дал, сына или дочь?
– Сын родился.
– И как назвали?
– Середышек.
– Славное имя. Вот только жаль, что ничегошеньки ты не принесла.
– Да как же, кум, можно? Полон дом гостей, и детей у них много…
Сказав так, кума улеглась и заснула. А Медведь голодный, живот пустой, как барабан. Лиса отдохнула часок-другой, затем собрала поблизости да по окрестности всякие отбросы да огрызки. А что Медведю остается делать? Сам-то хворый – и тому доволен.
Через неделю-другую Лиса опять с утра пропала, мед с маслом долизала, домой вернулась.
– Где была?
– В гостях.
– У кого?
– У моего друга жена родила. Вот я и ходила в деревню младенцу имя дать.
– Что судьба дала, сына или дочь? И как назвала?
– Сына. Поскребышком будет имя.
– А мне ничего не принесла? – чуть не плачет Медведь.
– Вот, немного дали гостинцев. «Пусть не обижается, что мало», – они говорят.
Лиса на этот раз принесла куму черствого хлеба, тоненько намазанного медом-маслом.
– Спасибо, что вспомнили, – сказал Медведь. – Пусть их дети будут счастливы!
Лиса долго так гуляла, не зная горя, а наш Медведь от худой жизни совсем ослаб. И однажды перед сном говорит Лисе:
– Кума, ведь есть у нас большой запас, который на черный день припрятан. Придется его затронуть. Иначе я ноги протяну.
– Ладно, – говорит Лиса. – Сходим. Завтра и пойдем.
Утром встают они и к тайнику идут. Смотрят – пустые кадки, ветер в них гуляет.
– Эх, кума, каждый божий день ты где-то пропадала, видать, твоя работа, – говорит Медведь, разозлившись на Лису.
– Нет, я не ела, – отвечает Лиса не моргнув глазом. – А может быть, это ты, когда я в гостях была, все сам съел?!
– Да как я мог, кума? Знаешь сама – хворый лежу, – говорит Медведь.
– Ладно, ладно, не будем спорить, давай проверим. Ляжем вот здесь на солнышке и будем ждать. У кого на животе вытопится мед и масло – тот и виноват.
Лиса и Медведь легли рядышком, выставив животы на солнце. Разморило Медведя, и он заснул. А Лисица не спит. Встала она тихонько, наскребла меда-масла с донышек и намазала куму на живот.
– Вставай, Медведь, хитрец ты эдакий! Говорила я, что ты съел мед и масло, – и правда! Вон на животе все вытопилось!
