– Ник, там, на сцене стоит твой дедушка?

– Чщщ… – немного сердито издала Ника, приставив указательный палец к губам.

Я и без подтверждения Ники был уверен, что на сцене стоит её дедушка. Брюки клёш сильно выделялись из всего окружения. Его прямая осанка осталась неизменной, хотя он, очевидно, стоял на сцене достаточно долго. В это время длинный монолог учителя на сцене закончился.

– Сейчас я должен передать слово директору нашего лицея месье Жан-Камиль Бардо. – дедушка Николь спокойной поступью направился к микрофону. Его тихие шаги доходили до нас еле сышным стуканьем.

– Твой дедушка-директор?!

– Да, – тихо прошептала она в ответ. Меня ударило локтём слева. Высокий парень видимо, подслушал наш диалог и теперь смотрел на нас с округлившимися глазами.

– Это её дед?! – переспросил он.

– Да.

– То есть…

– Тихо, – шепнула Ника.

Месье Бардо не стал говорить длинных речей. Его слова были наверняка неизменны на протяжении долгого времени, и говорил он без особого энтузиазма. В зале стояла тишина, и мы тоже притихли. Был слышен только голос директора, который звучал мягко и выдержано. Когда он закончил, в зале раздались умеренные аплодисменты. Мы присоединились к аплодирующим. Затем начались слова других учителей, но большая часть зала, хотя и продолжала слушать, делала это скорее машинально, чем осознанно.

В это время в моей голове беспорядочным роем путались вопросы. Дедушка Николь – это директор самого крупного лицея в Старом Лионе? Зачем на кожаной обуви делают отверстия сверху? Меня приняли в крупнейший лицей Старого Лиона? Ника – это моя одноклассница и её дедушка – мой директор? Что Ника записывает в свой блокнот? Почему дедушка Ники так выглядит? На некоторые эти вопросы я мог легко ответить, но они брали числом, постепенно одерживая победу над разумом. Моя голова начала немного побаливать, и я почувствовал импульсное напряжение в висках. Расправляясь с лёгкими вопросами поодиночке (и образно выкидывая их из своей головы), я брал в плен вопросы с ещё не известными мне ответами и сажал их в “Бастилию ожидания”. Таким образом, мне удалось подавить восстание и снова восстановить порядок в моём сознании. Мою голову отпустило.

Когда речи окончились, нам сказали разойтись по своим классам. Мы стояли почти в самом конце очереди на выход и поэтому пришли, когда почти все места были заняты. Уже знакомый нам парень сидел на первом ряду. Я решил сесть рядом с ним, Ника, не найдя свободного места возле меня, села сзади.

– Ты же не против, если я здесь сяду?

– Конечно, нет! Меня зовут Эрик, – он протянул мне правую руку.

– Я Ален.

– А я Ника! – прозвучало за моей спиной. Ника сидела на парте позади нас, оперевшись на неё ладошками и болтала ногами.

– Пока ты не вошёл, я уже испугался, что буду один с этим.

– В каком смысле?

– Обернись.

Наш класс был полон людей, но почти все они были девочками. В дальнем конце класса сидели близнецы, но им наверное хватало своей компании. Бирка моей рубашки начала колоться.

– Жуткое зрелище, – шепнул Эрик.

Мы говорили ещё минут пять до прихода учителя. Эрик обладал неплохим чувством юмора и стал хорошим собеседником. Оказалось, что его мама окончила этот же лицей, и её директором тоже был месье Бардо.

– А сколько лет твоему деду? – спросил Эрик. Ника передёрнула плечами и продолжила болтать ногами.

В кабинет зашла наша классная. Она была одной из самых молодых учителей в школе. На её лице светилась добрая улыбка.

– Всем привет! – радостно произнесла она. Мы встали и поздоровались.

– Для начала давайте познакомимся! Меня зовут Жюлиет. Я ваш новый классный руководитель. Я увлекаюсь литературой и кино.

Наша классная была учителем математики, что никак не вязалось с её интересами. Но было видно, что она любила свою работу. Свои уроки она вела легко. Когда-то после института она работала в начальной школе, сейчас это можно было проследить в её разговоре с учениками. Также она была невысокая (Эрик был почти на полметра выше её, Ника же была вровень). Из-за этого некоторые не воспринимали мадам Ру всерьез, что могло её сильно расстроить или даже вызвать слёзы. Но мы сразу же полюбили её и позже сильно привязались.

Классный час, математика и французский прошли незаметно. На всех уроках Ника была очень активна. Эрик не был явным лентяем, но учился он неохотно. Я просто старался не совершать ошибок. Во время дневной перемены в лицее можно было находиться только учителям, так было во всех школах Франции. Мы заняли одну скамейку на эспланаде. Солнце находилось высоко, облаков не было, но погода стояла тёплая и нежаркая. Каменная скамейка, находившаяся всё утро в тени, сейчас была прохладной. Эрик искал что-то в телефоне. Я разглядывал асфальт под ногами.

– Э-эрик, Эри-ик, Э-эрики, Рик. – Ника коверкала имя и ей всё не нравилось.

– Можешь объяснить, что ты делаешь с моим именем?

– Мне не нравится, как оно звучит, и я пытаюсь подобрать что-нибудь получше.

– Может тогда надо подобрать новое имя?

– М-м, можно и так, – Ника прищурилась и смотрела на профиль Эрика. Это продолжалось достаточно долгое время.

– Моррис! Как тебе Моррис? – воскликнула Николь. Эрик, не отрывая глаз от телефона, поморщился и слегка замотал головой.

– Может Стром? – предложил я.

– Чё?

– Стром, ну как Стромае.

Некоторые черты внешности Эрика делали его сильно похожим на Стромае. Тонкие пальцы рук, высокий рост, короткие тёмные кудрявые волосы, маленькие, сильно выделяющиеся, ушные раковины – всё это роднило Эрика с известным бельгийцем.

– Точно, Стро-оми-и, Стро-оми-и. – Ника заулыбалась.

– В принципе, как хотите. Мне всё равно, но Стром звучит лучше.

– Ну, значит Строми.

Я запрокинул голову назад. Деревья тихо шуршали зеленоватыми листиками. По дороге мягко проехал звук колёс. Было слышно, как близнецы, занявшие ближнюю скамейку, ведут партию в шашки и как легонько фишки бьются о деревянную доску. Всё погрузилось в состояние спокойной монотонности. Я вернул голову обратно. Сбоку послышался голос Эрика.

– Ален, пойдём до пекарни? Я дико хочу есть.

– Давай, Ник, ты идёшь? – она что-то писала в блокнотик.

– А, нет. Идите. Мне еще надо домой зайти.

Мы шли по теневой стороне улицы. Утором я шёл по противоположной. Дороги были свободны от машин, и поэтому можно было хорошо разглядеть форму теней от крыш невысоких домов. Вообще, на территории Старого Лиона исторически никогда не было высоких домов (за исключением самого лицея и ещё нескольких храмов). Сначала, при римлянах здесь была маленькая деревушка; затем долгие годы это был центр города с высокой на то время семинарией. Сейчас, в связи с увеличение населения цены на землю в центре больших городов сильно выросли и постройка большого дома просто стала невыгодной.

– Вы встречаетесь?

– Что, нет… я узнал её сегодня утром.

– М, ладно.

– Подожди, я-я…

– Забудь.

– Нет, ты…

– Да так.

Эрик смотрел куда-то в пол. Мне стало неудобно. Новый, но уже какой-то более яростный рой занял мою голову. Он начал высверливать разум, копаться и искать ответы или причины в абсолютно пустом месте. Обдумывая неожиданный вопрос Эрика, я просто шёл на звук его шагов. Мы прошли мимо тёмной церкви. Её голубые двери выделялись на фоне серых стен. Большое овальное окно из, как казалось, чёрного стекла над входом вело внутрь здания. Под крупным каменным крестом на крыше находились часы. На часах было семь минут после полудня. Постепенно я успокоил себя, да и, учитывая поведение Ники, вопрос Эрика показался мне вполне уместным.

Уже чувствовался запах свежей выпечки. Было несложно определить его источник, он шёл из пекарни, которая, очевидно, находилась за ближайшим поворотом. Запах был настолько манящим, что мой внутренний кит исполнил свой лучший аккорд. На это Строми слегка усмехнулся. Я расстегнул верхнюю пуговицу моей рубашки и закатал рукава.