Сказав это, женщина вдруг исчезла. А может, её просто скрыли наступающие сумерки.

Обратно мы уже поплыли подавленные услышанными словами незнакомой женщины. У Олеси совсем испортилось настроение.

– Не переживай, я постараюсь добыть этот Цветок, и тогда мы сразу назначим день свадьбы, – уверенно сказал я. – И начну я его искать прямо с завтрашнего дня.

– Хоть бы всё окончилось благополучно, – вздохнула Олеся и прижалась ко мне.

На другой день, прямо с утра, я отправился туда, где были самые глубокие места в озере. Байки о подводном драконе меня не смущали, ибо сказок об озёрных чудовищах я наслушался ещё в детстве и считал всё это сущим бредом и фантазией досужих бабушек. А вот легенду о Цветке я почему-то сразу воспринял всерьёз, да и Олеся настаивала на его поисках.

Однако поиски мои не увенчались успехом. Я нырял на немыслимые глубины, но ничего не находил. Правда, иногда мне чудились во мраке озёрных глубин какие-то громадные расплывчатые силуэты, но это были, на мой взгляд, либо огромные косяки рыб, либо воображение, вызванное перепадом давления на глубинах.

Как-то на посиделках вечером одна из девушек обмолвилась о цветах, водившихся на Чёрной речке. Я слышал об этом месте, но ещё там не был, хотя там, насколько я знаю, тоже есть глубокие места.

На другой день я выплыл пораньше, когда ещё только первые лучи солнца коснулись прибрежных камышей, и к полудню был на Чёрной речке. И тут меня пробила нервная дрожь. Я не знаю, отчего, ведь до этого я плавал и нырял везде и не боялся. А здесь что-то вдруг меня разом затрясло, и в тёмные воды Черной речки я нырнул с опаской.

Долго я нырял и плавал, как вдруг заметил, что лодку отнесло в сторону. Толи ветром, толи течением, но моё судёнышко гнало к открытому плёсу. Я быстро поплыл вдогонку за своей лодкой, и, когда уже ухватился за борт, увидел растущую из воды лилию.

– Наконец-то! – радостно подумал я и, набрав в лёгкие больше воздуха, нырнул на поиски Цветка, который ещё только рос в глубинах озера. Первый раз нырнул и сразу увидал несколько цветков, которые тянулись к поверхности. Я решил, было сорвать их несколько штук, чтобы уж было без осечки, но, к сожалению, не хватило воздуха, и я вынырнул на поверхность. На другой раз я уже почти, было, дотянулся до цветов, как вдруг мне почудилось какое-то волнение воды. Я развернулся, чтобы всплыть, как вдруг надо мною проплыла какая-то огромная тень. Я подумал, что это тень от плавающей лодки, но сердце почему-то забилось очень тревожно.

Отдышавшись в лодке, я уже с опаской вновь погрузился в воду и мощными движениями рук и ног послал своё тело в глубину, чтобы достать вожделенный цветок и покинуть эти мрачные места, в которых, говорят, давным-давно произошло злодейское убийство.

Вдруг стало намного темнее. Я резко обернулся и с ужасом увидел, что сзади ко мне медленно приближается какое-то гигантское чудовище. От испуга я чуть не вскрикнул и бешено заработал руками и ногами, стараясь увернуться от этой ужасной пасти озёрного монстра. Но, видимо, мои резкие движения вызвали ещё больший интерес и охотничий азарт подводного дракона, и он ринулся на меня уже более решительно. Мощный напор массы воды бросил меня на песчаное дно озёрной пучины. Последнее, что увидел я, была огромная открытая пасть с длинными клыками, надвигающаяся на меня. Послышался хруст костей, который, казалось, раздался по всему озеру, во всём моём теле вспыхнула ужасная боль, и я дико закричал, захлёбываясь горько-солоноватой водой. Всё тело, казалось, взорвалось от боли, и мир погрузился в черноту.

– Ну, и как же вы всё— таки спаслись? – едва переведя дух от леденящего в жилах кровь рассказа, осторожно спросил я незнакомца, сидящего напротив.

– А кто сказал, что мне удалось спастись? – поднял голову мой гость. На меня уставился пустой взгляд, леденящий своим равнодушием, – Вот уже несколько столетий мой дух в человеческом обличии выходит на поверхность, чтобы узнать: что же сталось с моей невестой?

– Но она тоже могла умереть, ведь прошло уже столько лет, – дрожащим от страха голосом произнёс я, чувствуя, как шевелятся на моей голове волосы, а тело покрывается противным, холодным потом.

– Не верю! Не может она умереть, не дождавшись меня! – отчаянно крикнул мой собеседник.

– Но ты же умер! – возразил я, опасливо пятясь от костра.

– Я снова буду жить, если ты мне отдашь свою душу! – отчаянно завопило привидение и, неожиданно кинувшись через костёр, схватило меня и повалило на землю, злобно завывая:

– Отдай мне душу! Отдай мне душу!

Меня это настолько шокировало, что я не смог даже оказать никакого сопротивления…

Очнулся я уже под утро и не мог понять: толи это было на самом деле, толи это был тяжкий сон. Костёр уже давно потух. В небе бледнели звёзды перед наступающим рассветом. Никого вокруг не было.

– Надо же было такому присниться! – плюнул я в сердцах и уже в первых лучах наступающего утра увидел лежащий у костра оторванный рукав рубашки, которая была на незнакомце. Видимо, я оторвал ему в пылу драки. Я тронул оторванную тряпку носком сапога, и она рассыпалась в прах.

Дико вскрикнув и бросив на месте снасти, я кинулся к лодке и с такой силой стал грести, что лодка, наверное, и не касалась воды. Воду рассекали только одни вёсла, а лодка, быстрокрылой птицей летела над волнами.

И только, вернувшись, домой, стоя перед зеркалом, я увидел, что за эту ночь я стал совершенно седой, словно лунь.

С тех пор, хоть и прошло много лет, я больше никогда не плавал по Чану, ибо в глазах у меня до сих пор стоит этот призрак и режет уши этот жалобный и тоскливый стон:

– Отдай мне свою душу!

Окончив этот рассказ, мой седой друг встал и быстрым шагом двинулся в сторону дома.

А я на другой день всё – таки отправился на Чёрную речку и действительно увидел брошенные рыбацкие снасти и чей-то оторванный рукав.

Жили в одном селе парень Данила и девушка Анфиса. Ох, и красивая же это была пара! Все завидовали им. Ими же и любовались все.

Неподалеку от этого села находилось большое, заросшее кругом лесами озеро Чаны. И к этому озеру влюблённые ходили встречаться под большой ветвистой берёзой, стоявшей на берегу. В это время из водных зарослей на них с завистью поглядывал водяной – слишком уж ему нравилась юная красавица Анфиса.

Вот уже Данила и высватал свою избранницу, и скоро должна была состояться свадьба, но судьба распорядилась по-своему. Как-то молодые вечерней порой, когда вода, нагретая за день солнцем, была тёплой, как парное молоко, решили искупаться. Ныряли они, баловались и, вдруг девушка ойкнула, и исчезла под водой.

– Пугает, – подумал её суженый и нырнул следом за ней, но нигде свою невесту не обнаружил. Кинулся туда-сюда и, не найдя возлюбленной, прибежал в село со страшной вестью. Целые сутки ныряли все мужчины в это озеро, но даже никаких следов пропавшей девушки не обнаружили.

Сильно закручинился Данила, потеряв свою любовь. Не ест, не пьёт, даже почернел весь от тоски.

– Пропадёт ведь парень с печали-то, – жалостливо переживали за него все женщины и советовали его матери сосватать за него другую девушку.

Была у них в селе тихая, скромная девушка Олеся. Мать Данилы поговорила с ней, и девушка дала согласие.

– Мне он тоже нравится, – опустив смущённо глаза, тихо созналась она, – только вряд ли после Анфисы он полюбит другую девушку.

– Спыток – не убыток, – не отступала мать парня, – добивайся теперь своего счастья сама. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Грех, конечно, такое говорить, да ведь потерянного не вернёшь, зато живого потерять можно.

На том и решили судьбу парня.

А Анфису, оказывается, утащил водяной. Она-то вначале в обмороке была, когда её кто-то силой потащил под воду. Придя в себя, девушка вначале не поверила произошедшему и подумала, что видит сон о подводном мире: вокруг неё сновали любопытные рыбы и прочие водяные обитатели. Сама же пленница оказалась опутанная водорослями и лежала на песке возле какого-то огромного валуна.