– А если представить, что… именно такой «летописец» и был нужен Прокуратору? Но мы вполне вправе предположить, что по этой самой причине «неким силам» пришлась по душе и рукопись самого Мастера, героя произведения М. Булгакова! Ведь учитель Иешуа представал перед возможными читателями «свидетельств» Левия истинным Пророком! И с присущими Пророку «деяниями».
– Которых вроде как и не было даже вовсе. Ведь Иешуа сам признавал это…
– И деяниями и речами, Егор Алексеевич!
– А еще, Александр Сергеевич, эти «сны» Пилата о том, что Мир навсегда запомнит неразлучную пару – Иешуа и Понтий Пилат! И это также было «засвидетельствовано» горемычным Мастером! Одного «летописного» подтверждения Левия показалось недостаточно? И наш Мастер также являет нам свой… особый авторский «апостиль»?!
– Думается мне, дорогие коллеги, что мы еще вернемся к теме о том, кто на самом деле представил нам так называемый своеобразный и очень личностный «апостиль» тех эпохальных событий. Мастер или, возможно… совсем-совсем другой персонаж…
Но это мы обсудим позднее. А вот ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: не были ли эти «сны» на самом деле… авторским намеком на потаенные желания Прокуратора, воплощенные позднее в реальность, Георгий?
– Ну, навроде как выруливаем потихоньку в верном направлении! Верно, профессор?
– Кстати, друзья, вы будете удивлены, но одно из направлений христианства причислило Пилата к… лику святых! Ну, разумеется, не нашего Прокуратора, и вовсе не из романа «Мастер и Маргарита»!
– Вот тебе раз, литературоведы вы мои больничные!
– И еще… а всех ли участников возможного «плана» Пилата мы перечислили, никого не забыли упомянуть?
– Воланда-Сатану?!
– Афрания?
– Конечно же, коллеги! Ох, уж этот странный персонаж Воланд! Он же – Магистр, он же Иллюзионист и много-много кто еще!
– Он еще и Дьявол! И он же Афраний, профессор!
– И к тому же Конспиратор, тудыть его…
– Короче, личность, способная изменять и свою внешность, и временные границы, и даже место своего пребывания мгновенно!
– Переделос… предело… слоцироваться! Точно: Сатана он и есть!
– Так, может, на этого Афрания-Воланда Пилат и делал ставку в деле реализации своих тщеславных планов, друзья историки? Или… совсем даже наоборот: Воланд сумел использовать самого Прокуратора в «своих» интересах, зная о таком чрезмерном тщеславии своего патрона?
– Других кандидатур на такую «дьявольскую» должность я больше и не вижу…
– Вот он-то все и обустроил!
– А в итоге план Пилата – Афрания вполне удался! Ведь окрыленный внезапной догадкой Мастер, перед самой своей смертью освободил душу Римского Всадника от угрызений совести, не так ли?
– Какая-то… конспирология, Александр Сергеевич, получается?! Выходит, что сам Мастер все же пришел к пониманию поступков Пилата и даже… к оправданию его сомнительных средств по достижению поставленной цели?!
– У вас имеются другие объяснения всего этого, Георгий?
– Ты еще скажи, что сам Дьявол и «благословил всю эту братию»?!
– Где кончается Зло и начинается Добро, горячее вы сердце, Егор Алексеевич? «Нам не дано предугадать, как Слово наше отзовется…» Так, кажется?
– «Есть многое на свете, друг Егорша…»
– Ну, пошло-поехало! Хорош грамотность свою показывать! Понял я… что к чему! Типа: не нашего простого ума дело?
– Не совсем так. Не вашего, Егор Алексеевич, а именно нашего – не такого простого, но и совсем-совсем немудреного…
– А действительно, профессор… Александр Сергеевич, Воланд в романе кстати…
– И совсем не «кстати»!
– Воланд все время пытается, по какой-то понятной одному ему причине, обратить наше читательское внимание на вечные «две стороны медали»! На такие диаметрально разные последствия вроде бы однозначно понятых человеческих поступков…
– Да, Георгий, вы правы! Мы, живущие в этом мире, порой не можем не только осознать суть многих событий, слов и поступков, но даже приблизиться к их разгадке! Хотя… так получается, что к разгадке одной «тайны» мы все же смогли приблизиться вплотную, не так ли, коллеги?
– Ну, вот и сказке конец, Сергеич.
– Наверное, мы с вами все-таки смогли поставить жирную точку в нашем литературно-следственном эксперименте! А вы, Иван? Вы согласны с нашими аргументами и выводами?
– Ну, поэт, не дрейфь! Отвечай Сергеичу прямо – подписываешься под наш вердикт писателю Афанасьичу?
– Я… я слушал вас всех очень внимательно и полностью бы с вами согласился… если бы не…
– Чего там «если бы да кабы», Ваньша?
– …если бы не назойливое активное участие в этой литературной мистерии этого самого… Воланда.
– Так и нам самим от него ох, как тошно, Ванюша!
– Понимаете ли, друзья, ведь мы с вами живем не в мире книг и книжных благих пророчеств, а в реальном живом человеческом муравейнике. С войнами, бедами, радостями и разочарованиями. В мире высоких надежд и… веры.
Как же часто человечество воздвигало в разные эпохи эти храмы! И каждый раз эти храмы были… новыми. Но лишь до тех пор, пока какие-нибудь тщеславные прокураторы и всесильные иллюзионисты опять не решались на новые опасные эксперименты и не начинали в который раз возводить новые строительные леса, укладывая в основу фундамента своих архитектурных проектов все новые и новые жертвы…
– Прошу вас, Иван, успокойтесь!
– Ванюша, ну что ты в самом деле так расстроился? Это, наверное, все погода и давление, дружище! Погода и Луна! Ишь ты, смотри-ка, какая яркая да круглая!
– Поверьте, Иван, что новые эксперименты разных там… Воландов нам не угрожают. Во всяком случае, при нашей с вами жизни!
– Вы твердо уверены в этом, Александр Сергеевич? Дайте нам свое честное слово, профессор!
– Конечно же, коллеги, я просто убежден в этом! Ведь еще не окончен старый, начатый тысячу лет назад претенциозный опыт…
– Какой, какой опыт?
– Вполне себе смелый и циничный! И до конца этого эксперимента остается еще очень и очень много работы… работы тяжелой, недухоподъемной и…
– Короче, дьявольской, что ль? Ну, ты и объяснил!
– Мы с вами не политологи, а историки и в некотором роде даже… литературоведы!
За сим будем считать наше сегодняшнее заседание «А. М. Лиги» законченным! Да, господин журналист, вы обещали захватить для нас свежих газет. Ну, что там нового в мире? Я имею в виду… как там, на внешнеполитическом фронте, так сказать? Неразбериха событий последних лет заставляет меня подозревать, что и тут без Воланда явно не обошлось?
– Очень смешно, профессор…
– Смотри, Жорик, как бы коленки со смеху не…
– Прошу без пошлостей, Егор Алексеевич! Вы правы, может быть, все совсем не так весело, но поверьте мне, что и абсолютно не грустно!
Такова жизнь, дорогие мои друзья! Нет ничего нового на этой земле. Все повторяется по кругу!
– И ныне и присно?
– И во веки веков, Сергеич?
– Разумеется, коллеги! Аминь!
– Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем.
– Раз один – то, значит, тут же и другой!
Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя! Меня – подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя – сына короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы.
– Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, – просил во сне Пилат. И заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне.
Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
Глава
Афраний – Воланд, Левий, Пилат и… Святый Дух
– Благодарю вас за все, что сделано по этому делу… – тут прокуратор вынул из кармана пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы, – прошу принять это на память… Команде, производившей погребение, прошу выдать награды.
Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
