Но вот теперь все отчего-то изменилось. Он не хотел только представлять себе отношения с новой девушкой. Он хотел в них быть и ощущать физически, каково это - обнимать и целовать Арину Родионову, ему не терпелось пережить мгновения, когда простые объятия перерастут во что-то большее, сделать так, чтобы девушка сама захотела переступать границы, и не единожды. И попытки жены держать его под всеохватывающим надзором начали невероятно бесить и раздражать. Сергей не готов был больше отшучиваться на глупые вопросы о том, почему он так долго ходит на перекуры, и почему он вчера задержался на работе дольше положенного, и с какого это перепугу он опять сидел у Родионовой в кабинете. Наверное, потому, что Ира впервые была так близка к правде в своих подозрениях, ему они стали отвратительны: будто собачку на поводке держала, дергала бесконечно, постоянно эту веревку укорачивая.

Так однажды и высказался. Долго терпел за ужином, слушая ее недовольные выпады, а потом взорвался.

- Ир, я не маленький мальчик! И не бревно, чтобы меня пилить! Достала уже, честно! - он с чувством отбросил вилку, вытер рот салфеткой, вскочил из-за стола, пошел курить на балкон. Нужна была пауза в этой ссоре, иначе, он не ручался за то, что не наговорит лишних и горьких слов, которые потом ему никогда не простит Ирина.

Но ей, видимо, в тот момент изменили и хваленое чутье, и обычная женская интуиция, что должны были бы подсказать: не тронь, не подходи близко, иначе убьет, а не убьет, так покалечит. Нет, конечно, физического насилия не случилось бы никогда, но  отношения могли и погибнуть… Ира этого, к сожалению, не поняла. И вместо того, чтобы подождать, пока муж остынет, она догнала его на балконе, а там продолжила вываливать на Сергея накопленные за долгое время упреки и недовольства. Смысл их всех сводился к одному: мужчина вконец потерял совесть и позволяет себе куда-то ходить и ездить без ее разрешения. И в это время, конечно же, смотрит на каких-то молодых девчонок. Страшных и тупых, между прочим.

Наверное, это «страшные и тупые» его окончательно и добило. Чтобы не обидеть Иру, сказав правду о том, насколько сильно она уже проигрывает этим тупым и страшным, но зато молодым и добрым… А Сереже очень хотелось это высказать… Он предъявил претензию о поводке. Что тоже, в общем-то, было правдой.

Обычно их ссоры заканчивались примирением. Иногда - бурным и стремительным, иногда к нему шли мучительно и долго, пребывая в состоянии холодной войны, состоящей из язвительности и подколок… Но каждый раз, во время любого скандала, оба понимали, что они останутся вместе, как бы громко и оскорбительно друг на друга не кричали.

Видимо, в этот раз Ира планировала такой же исход: что Серега, как бы ни сопротивлялся, попросит прощения и больше не будет ее злить. Ну, хотя бы, какое-то время. А Сергей, выслушивая новую порцию гневных упреков, с какой-то холодной решительностью приходил к решению: «Все, надоело. Надо валить». И как только эта мысль оформилась и созрела, стало неинтересно вовсе, что там ему Ира говорит. Он начал собирать вещи. Благо, их совсем немного было после переезда.

Это было одним из лучших решений в его жизни, кажется. Сергею даже легче стало дышать, как бы ни банально это звучало. Только теперь он начал понимать, как устал от своего состояния вечно чем-то обязанного должника. Да, Ира давала ему почувствовать себя мужчиной, сильным, важным и необходимым. Но чувство, что это она его вывела в люди, помогла получить статус, должность, деньги и все сопутствующее, сделала человеком, иными словами, продолжало точить. Время от времени, не злоупотребляя, конечно, жена ему напоминала об этом. Чтобы не зазнался, видимо. И только сейчас, освободившись, Серега понял, как же сильно его угнетал этот бесконечный и неоплатный долг.

 Слава богу, он прекрасно умел обустраивать быт самостоятельно, жизнь еще до встречи с Ирой научила. Да и ее не раз приходилось сутками ждать с работы. И если бы не умение готовить, стирать, гладить и делать все остальные дела по дому, Серега с Димкой, наверное, пропали бы когда-то. В те времена, когда жена и мама приходила только переночевать. А сейчас оказалось и вовсе не сложно вспомнить, как живут холостяки на съемных квартирах. Благо, что квартира была оборудована всей необходимой техникой,  а поесть можно было и на работе.

- Арин, переезжай ко мне! - Вот так, без всякой подготовки, он решил ввести девушку в свою новую жизнь. На самом-то деле, он долго готовился, заранее подбирал фразы и слова, перебирал разные варианты диалогов. А когда нечаянно оказался с ней рядом, не видя вокруг никого из посторонних, вот так взял и выпалил самое главное. Без всяких хождений вокруг да около. Брякнул и не ждал в ответ ничего хорошего. Понимал прекрасно, что так не делаются дела.

Думал, сейчас прилетит пощечина. Или отповедь гневная. На худой конец, презрением девушка окатит - во взгляде, поджатых губах, прищуренных глазах… Возможно, что и все это вместе могло бы случиться. Сергей приготовился, весь поджался внутренне, чтобы ответить достойно, и при этом отношения не испортить, не потерять последнюю надежду на их продолжение.

- А зачем, Сергей Александрович? - этого вопроса, очень спокойным тоном заданного, никак не ждал. Даже слегка растерялся, почесал затылок ошеломленно.

- Чтобы жить вместе. Утром просыпаться, завтракать, идти на работу, вечером возвращаться, ужинать, спать ложиться... - перечислил, как само собой разумеющееся. Ну, а что делать, если он все это уже в красках себе представлял? Не признаваться же, что самое главное, о чем думалось, это действия между «ложиться спать» и «просыпаться»? Арина - совсем не такая, чтобы звать ее к себе тупо перепихнуться на новой свободной хате. Ее либо замуж звать, либо даже не приближаться, в принципе. А он очень хотел, чтобы можно было приблизиться. В разных ракурсах, не только вместе спать.

- А мне и так неплохо живется, Сергей Александрович. - Она повела плечом, перекидывая толстую, как-то хитро плетеную косу, назад. Подняла гордо голову. Всем видом показывала, какая она независимая и крутая сейчас. - Я все, что вы перечислили, и так спокойно делаю, без помощи справляюсь.

- Со мной будет лучше, Арина. Обещаю.

- Сергей Александрович, отстаньте от меня, пожалуйста. Я замужем, если вы не в курсе.

- Я знаю. Но со мной тебе будет лучше, чем с мужем. Гарантирую.

- Надо же, как уверенно вы талдычите об одном и том же… А сами… - и почти незаметно - очень хорошо прятала за высокомерием - в ее голосе проскользнула обида. На что, Сергей не знал. Но был уверен, что обязательно выяснит и прощения своего добьется.

- Что «сами», Рин? Скажи, пожалуйста, чем я тебе не угодил? Исправлюсь, обязательно.

- Свою кобелиную натуру исправить вы не сможете. То, что в гены заложено, даже каленым железом не выжжешь! - Вот от этого заявления он растерялся. Может быть, от того, что с правдой спорить вообще сложно? А когда ее не ожидаешь, так и вообще невозможно…

- А почему ты решила, что натура у меня кобелиная? Что я сделал такого, за что меня можно кобелем назвать? - Нашелся, что ответить, пусть и не сразу. Но, в целом, обидно стало: он же только с Риной целовался, ее звал жить вместе, к остальным даже и не подходил близко в этом городе. За что сразу так-то?

- А это вы у Галеньки своей спросите! - Ядом, что сочился из голоса Арины, можно было бы целую роту солдат уложить, без надежды на излечение. А тут все - одному ему досталось.

- Господи! Опять эта Галенька! Может, пора уже ее выгнать, нахрен, а? Как думаешь, Арин? - Даже лицо в руки спрятал, не зная, как реагировать на это имя. - Мне кажется, всем сразу станет легче жить…

- А вам-то она, чем не угодила? Все, уже в любовь наигрались, да? Потом и меня так же выпнете, когда надоест? Только меня-то еще надо из семьи увести, для полноты ощущений, а потом уже и без работы оставить? - Арина все сильнее горячилась, видимо, собственные слова раздували ее гнев, как ветер раздувает пламя. - Что у вас за развлечения такие, Сергей Александрович? Вам не стыдно так с людьми-то обращаться?