— Молодец, — одобрительно покачал головой Танатос, — С первого раза и ни одной ошибки. Не то, что некоторые.

— А ты иди в жопу! — заорал Эдгард, когда его дергал за тунику очередной утопленник.

— А это где? — удивился дедок, противным голосом.

— Забыл! Тебе в лес самоубийц! — улыбнулся Эдгард.

— Это почему же? — сипло спросила душа. — Я просто утонул! Я не — самоубийца!

— Дергать бога за мантию — самоубийство! — ответил мой ученик, тряхнув головой. — Знаете, у меня в Аиде обязательно будет место Вжопу. Там будет сыро, грязно и очень многолюдно.

— Мои очки! — ныл Константин, размазывая сопли по рукаву.

— А это — первый постоялец!

Я фыркнул на бога Смерти и с радостью смотрел на то, как поток душ расплывается в открытой мной стене-проходе по своим заслуженным местам. Зал быстро опустел, оставляя нас с учениками один на один.

— Завтра перескажете перед уроком Аполлона. — дал я им задание и махнул рукой, чтобы этих олухов под ногами не было. Помнится, мы со старым другом хотели попить вина, — Марш отсюда.

Ученики уныло плелись к Академии, Эдгард с Константином о чем-то опять переругались, а я блаженно растянулся на троне. У меня еще от големов все ныло. Только я расслабился, как это смертное чудовище женской наружности и нутра примоталось ко мне снова.

— Гадес, надо поговорить, — тоном не терпящим никаких возражений произнесла Катриона, уперев руки в боки — Желательно без свидетелей.

— Убей свидетелей! Я разрешаю! Шучу. Не уверен, что способен адекватно воспринимать информацию, — простонал я, понимая что если меня загрузят на сегодня еще чем-то, то я перееду в Аиду, только не как бог, а на пожизненное существование, — Катриона, Катенька, Катюша, я тебя богом терпения прошу. Отстань пожалуйста.

— Гадес, это срочно! — настаивала смертная, больно дернув меня за руку, — Гадес нам нужно поговорить! Это правда срочно! Очень срочно! И очень важно!

Я посмотрел на смертную так, как смотрят на надоедливую муху. Танатос прокашлялся привлекая к себе внимание, я удрученно посмотрел на старого друга — глаза у него были как два блюдца. А вот это не хорошо! Совсем не хорошо!

— Танатос, что там? — встревоженно произнес я, вставая с трона и отодвигая смертную, сажая ее на подлокотник трона, — Танатос, если там что-то страшное — добей меня сразу! Чтобы я не мучился! Только внимательно добивай! Чтобы наверняка!

Мой друг отрицательно качал головой, показывая на Катриону, мол, сама все расскажет. Выражение лица дикого ужаса так и не покинуло Танатоса.

— Гадес, я хочу поговорить с тобой один на один, — настаивала смертная, а я понимал, что принимать новости, от которых седеет на глазах бог смерти, я на трезвую голову не согласен, — Поговорить сейчас!

Послышался резкий хлопок, а посреди зала стояла Геката с очень обеспокоенным и странно отстраненным выражением лица.

— Племянница! Как я рад тебя видеть! — радостно выдал я и очень резво направился к богине колдовства и перекрестков, — Ты пришла за новым украшением? Отлично! Пойдем я провожу тебя в сокровищницу!

Племянница смотрела на меня как на умалишенного, не веря ни единому слову о сокровищнице. Да и выражение лица у нее было какое-то задумчивое. Они все сговорились что ли?

— Дядя, а ты можешь прочитать душу живого человека? — вдруг спросила племянница, смотря на меня во все глаза и поигрывая на груди золотым запасом. — Мне нужно, чтобы ты кое что уточнил мне. Про одну травницу.

— Могу! — обрадовался я, что мне не придется выслушивать еще одну нравоучительную речь от смертной или снова слушать, какой Танатос молодец, а я так. Дырка от оливки. — Пошли скорее!

Я провозился с этой Амарантой почти день, никак не мог вычислить, кто из богинь ведет травницу. Вычислил. И то, что я увидел, мне совсем не понравилось, но это уже были проблемы племянницы. Да и этот здоровый дурак, Альтаир, если бы смотрел дальше своего носа и своих книжек, какими забит под завязку весь императорский дворец, то сам бы прекрасно все понял.

— Гадес! — окликнул меня Танатос, догоняя меня на подступах к Академии, — Ученики давно ждут тебя, но могут подождать и еще. Я по поводу Катрионы.

— О, Бог Терпения! Что она опять натворила? Разрушила дворец? Выгнала Деметру? Нет? — друг смотрел на меня нехорошим взглядом, недовольно поджав губы, — Ну тогда отправила в Лету неготовых к перерождению, как Персефона, а вернулись они разной живностью, вместо людей, да? Снова нет? Она сожгла сокровищницу? У меня заканчиваются варианты…

Друг молчал, а я от догадок о моих бесценных сокровищах схватился за сердце, представляя разграбление моей святыни!

— Только не говори мне, что она раздала их нуждающимся? — сползая по стене академии, я пытался перевести дух. Танатос, опустив голову, подошел ко мне и отрицательно покачал головой, — Фуууу… Так, а что она тогда могла такого сделать? Самое страшное я уже перечислил. Остальное может потерпеть Идем, мой друг. Посмотри на мое настроение! Сейчас начнется урок Аполлона! Разве по моему настроению этого не видно?

— Просто выдели время и поговори с ней, — настаивал Танатос, как бы намекая на наш предыдущий разговор про эгоизм. — Поверь мне, мой друг. Это того стоит.

Где-то основным божественным местом, я уже предчувствовал неприятности, но пока предпочел просто отмахнуться от назойливых проблем. Сейчас и так дел по горло. Аполлон уже стоял напротив учеников на своей колеснице. Кони нетерпеливо рыли копытом, а когда увидели меня, то первыми решили покинуть учебное заведение, пытаясь унести сломя голову сияющего преподавателя.

— Стойте! — закричал злато… стоп, а что с волосами этого дегенерата? — Гадес, ждали только тебя. Мы отправляемся на Парнас!

Я даже что-то растерялся от такой наглости недалекого, но солнечного бога. Племянник был серьезен, внимательно осмотрел каждого из учеников, а дойдя до Константина- замер. Бог Солнца дотронулся до его лба и что-то прошептал. Мы стояли не шелохнувшись. Куда делся мой безответственный племянник и откуда взялась эта копия Танатоса? Это точно Аполлон? Я просто начинаю сомневаться! Где эта божественная непосредственность с пугающими меня наклонностями?

— Вижу! — радостно изрек Константин, уставившись своими плошками на все и всех. Аполлон улыбался, а мы с Танатосом тревожно переглянулись. Видящий Константин страшнее трех Аполлонов. — Я вижу! без очков вижу! Теперь я всех вижу!

— Прошу, дядя, — обратился ко мне бог света, а сам нырнул в портал, показывая пример и растворяясь в голубых вензелях перемещения.

— Дайте мне тряпочку. — тихо попросил я, осмысливая только что увиденное и услышанное от своего племянника. — Я глаза протру. Танатос, у тебя такое было, чтобы глаза видели то, чего нет? Это галлюцинация?

— Держи, и уши прочисти. И эгоизм свой смой. Он тебе не идет, — с усмешкой добавил Танатос, соглашаясь со мной и следуя за мной в портал. Как только мы оказались на другой стороне перемещающего круга, портал с хлопком захлопнулся.

Аполлон стоял в окружении девяти муз, а мужская половина учеников с огромным интересом изучала красивых и улыбчивых девушек. Особенно, теперь зрячий. Константин, моргая так, словно заигрывает с ними. На всякий случай он еще оттягивал уголок века, глядя на обтянутые туниками прелести.

— Каллиопа, — представил Аполлон, а к нам сделала шаг и слегка поклонилась красавица со взглядом, способного вдохновить на четверостишье даже Кроноса. — мать Гомера, Лина и Орфея. Муза Эпической поэзии. Другие народы называют ее Диодора. Старшая дочь Великого Громовержца Зевса и титаниды Мнемосины.

— А кто отец? — прогнусавило зрячее недоразумение и оценивающе облизнулся на музу. — Или это мать — одиночка? Согласно Фрейду…

— Я отец, — припечатал Аполлон, а его ученик заорал, что не готов к детям и попятился на задние ряды. — В этом нет ничего страшного, поверь мне.

— Ну конечно, ничего нет. Это ты сделал и сбежал. А я Гекату с рождения воспитывал! Это не раз в пол года появиться и идею подкинуть! Это постоянное издевательство над психикой, нервами и имуществом путем становления юной, наглой, избалованной и неокрепшей личности с божественным характером!