Сонье прошелся по комнате. Решив, что пора вернуться к вопросу, из-за которого к нему прибыл гость, он сказал:

— Я рад, что судьба столкнула нас хотя бы на одно мгновение. У вас есть все возможности самому справиться с возникшими проблемами. Еще я понял, что не могу быть вашим учителем. В ближайшее время, возможно это всего несколько дней, вы превзойдете меня. Вас ведет сам великий Горм. А я могу оказать вам лишь маленькую услугу. Вам стоит начать раскручивать свое дело с общины коммунистов и анархистов. Поговорите с Шарлем Лемо. Он анархист, но светлая голова. И поспешите сделать это до завтрашнего утра, иначе ему будет уже не до вас.

Джон попрощался с Сонье и через секунду был у себя в комнате.

Гринберг удовлетворенно потирал руки. Все просто замечательно, он даже не догадывался о том, что проблема решается так просто.

Он вспомнил, как вчера, трясясь от внутреннего напряжения, входил к герцогу. Да, он тиран, иногда самодур, но не дурак. Ульф спокойно выслушал сообщение об оборотнях, кивком головы выразил согласие с предложением Верховного мага о необходимости военного похода против Союза общин (как жаль, знать бы заранее об успехе, стоило бы умолчать об авторстве Дино, но — осторожность и еще раз осторожность). Пока все шло, как и предполагал Первый министр. Затем Гринберг предостерег герцога о том, что их ожидает противодействие колдунов. Тот также спокойно воспринял и это сообщение. Первый министр начал объяснять отличие колдунов от искусников, но Ульф прервал его:

— Да знаю я, знаю.

Герцог встал из-за своего стола и прошелся по комнате. Затем нажал кнопку на своем столе. Вошел его секретарь и застыл в почтительном поклоне.

— Роше, святой отец еще не покинул нас?

— Никак нет, ваше величество.

— Попросите его зайти ко мне.

Секретарь умчался, а герцог еще несколько раз прошелся по кабинету.

— Меня уже несколько раз донимал своими визитами этот священник. Мне наплевать на души моих подданных, как наплевать на то, чем будет заниматься моя душа после смерти. Я полагаю, что раб будет рабом и на том свете, а господин и на том свете будет им. К тому же эти религиозные фанатики из Черного храма придерживаются несколько иного взгляда на мироздание, и на место Бога в нем, чем я привык. Но в данном случае они нам пригодятся.

— Но какое отношение это может иметь к нашему делу?

Герцог посмотрел на своего Первого министра, как на первого дурака.

— Вы разве не помните, что в первые годы существования Святой церкви ее важнейшей задачей была борьба с инакомыслием, ересью, пережитками язычества и колдовством? Ведь нам предстоит столкнуться именно с этими силами, как вы говорили? И такая задача стоит перед каждой церковью, какая бы она ни была.

— Совершенно верно, сын мой.

Гринберг вздрогнул от неожиданности. Он и не заметил появления в кабинете этого человека в черном одеянии. Тот, не дожидаясь, чтобы его представили Первому министру, включился в разговор, перехватив инициативу.

— Эта задача и поныне является главной для всех, верующих в истинного Бога. В нынешнее время эта задача приобрела даже еще большую актуальность. Люди забывают истинные заветы Господа, как они забыли, за что были изгнаны из рая. Они неоднократно готовы вкушать с дерева Познания. В своей гордыне они мнят себя способными сравняться с Богом, они уже сейчас переделывают природу в угоду своим прихотям.

— Но, святой отец, сейчас невозможно существовать, не прибегая к помощи волшебных сил природы, — возразил Гринберг.

Священник гневно сверкнул глазами:

— То, без чего невозможно существовать, должно быть очищено церковью от скверны, все остальное — предано анафеме и очистительному огню…

В какой-то момент Гринберг поймал себя на том, что уже не слушает этого человека. У него даже возникла мысль, что именно этот фанатик является исчадием ада, пособником дьявола. Именно его следует изолировать от общества. Этот священник был одновременно хитер, как лис (куда там до него Первому министру), и напористо прямолинеен. Под прикрытием борьбы с колдунами эта церковь, до сих пор не очень популярная, желает занять ведущее место в обществе. Они смогут объединить все народы в округе, но они же и потеснят герцога. А, впрочем, нет. Они вполне будут довольны своим контролем над умами людей, в том числе — герцога. Тому предстоит выбрать между двух зол. Хотя, похоже, что он уже определился.

Первый министр переключился со своих мыслей на разговор. Священник продолжал:

— … таким образом мы уже имеем достаточное влияние в этих общинах. К своим соседям — амазонкам — большинство относятся настороженно. Нам на руку и политические интриги, возникшие вокруг предстоящих выборов старейшин у союза коммунистов и анархистов. Партия естественников в отношении магии придерживается тех же взглядов, что и мы, и готовы вступить с нами в коалицию.

Черный священник перечислял доводы в пользу сотрудничества их церкви и герцога, а Гринберг мысленно расставлял плюсы и минусы в таблице последствий этого шага для него лично.

Похода не избежать никак, но теперь он будет значительно легче. Эти монахи обезглавят общины. Скорее всего получится просто легкая прогулка, ведь у этих сутан есть противодействие против всех магических способностей и Магнуса, и Странников, и тем более амазонок. С колдунами — особая тема, но спецы из Черного храма займутся ими сами. Это все плюсы.

Среди минусов, как чувствовал Гринберг, числится ограничение свобод. Конечно, это произойдет не сразу. Сразу они с герцогом не сцепятся. Возможно, что он еще успеет пожить в свое удовольствие, и на его, Гринберга, век, тоже хватит.

Первый министр перевел вздох, успокаивая себя после радостного возбуждения, и отвлекся от воспоминаний. Черные сутаны уже сделали первый шаг, захватив предводительницу амазонок. Теперь пойдет потеха. Этот лесной народ едва будет успевать ужасаться тому, что с ними будет происходить. Конечно, жаль женщину, но ею придется пожертвовать. Гринберг представил Даруну, какой он видел ее в последней схватке, и у него перехватило дыхание. Это было одновременно восхищение ее красотой, и чисто человеческая жалость и сочувствие. Но он быстро овладел своими эмоциями.

— Чтоб ты сгорела, — подумал он. — Это достойная смерть для такой, как ты, ведьма.

Джон, вернувшись в Кукурузу, сразу пошел домой к Магнусу. В Кукурузе были заметны значительные изменения. Почти на каждом этаже дежурили крепкие ребята и девушки. Подойдя к двери Магнуса, он с удивлением увидел на ней тяжелую чугунную доску с выпуклой надписью "Александр Оливо. Биопрограммист". Дверь при его приближении издала мелодичный звон и медленно, с душераздирающим скрежетом, открылась. Алекс, сидя в кресле, попивал какой-то напиток через соломинку, устремив глаза в потолок.

— А, Джонни. Присаживайся. — он широким жестом указал на кресло рядом.

— Что ты здесь делаешь, обормот? И куда ты выселил Магнуса?

— Магнус переехал на первый этаж, ближе к событиям. Он сам предложил мне сюда поселиться. Я сейчас отдыхаю, привыкаю к обстановке, упражняюсь в программировании.

— Ты имеешь ввиду эту монументальную литую плиту? А дверь чего скрипит?

— Оттого и скрипит. Не рассчитана на такой вес. Я только вчера ее вырастил. Но если утром открываешь, то все новенькое, работает как по маслу. А вот вечером начинает заедать — надо еще подправить сечения осей и увеличить подшипники. Хорошо бы по формулам посчитать, но я не знаток сопромата, а у этой системы есть способность к адаптации, — через недельку все будет о'кей. Пожевать хочешь?

— Нет, спасибо. Почему-то не хочется. Я сейчас должен наведаться в Кирпичи. — Джон направился к двери.

— Джонни. — Алекс подошел к нему. — Может быть я смогу чем-то помочь? Вокруг меня сплошная круговерть, а я не соображу, что делать. Никого не знаю, все непривычное. Да еще почти сразу с Вандой поругался.