С третей попытки инструмент закрепился в каменной трещине. Я подергал, проверяя надежность зацепа. Удовлетворенно хмыкнул и полез вверх. Подъем дался легко, это тебе не по ледяным горам ползать. Камень гораздо надежнее и не такой скользкий.

Достигнув вершины, крепче привязал веревку и в очередной раз припал к биноклю. Впереди раскинулась более заснеженная местность. Горные ручьи впадали в озеро, на этот раз замерз лишь его центр, а по краям имелась небольшая полынья в пару десятков метров. Перед водоемом на песчаной почве видны странные следы. Надо подобраться поближе, чтобы разглядеть.

Перевел оптический прибор назад, уже привычно высматривая погоню. Эх, был бы коптер, проверили, не пошел ли кто по нашему снежному следу, а то теперь если по камням за нами крадутся, мы ничего не заметим. Я убрал бинокль. Хватит себя накручивать.

Светило Улья словно решило устроить представление перед свежаками. Чем ближе к горизонту оно склонялось, тем ярче разгоралось, окрашивая округу в оранжевый цвет. Тем временем, группа спустилась в долину.

- Это следы марсохода, – засмеялась Дара, указывая на странный гусеничный шлейф.

- Обычный квадроцикл-переросток, – не согласился Александр.

- Или трактор-недомерок, – поддакнул я.

Летающая вокруг мозговой орбиты мысль, наконец, вошла в атмосферу, и я вспомнил.

- Это сухие арктические долины! Самое засушливо место на Земле. Здесь еще испытание какого-то марсохода проводили.

- Хм, прикольно. Значит, я не так уж и ошибалась.

- Угу. Холодные горные ветры спускаются в низину, разгоняясь иногда аж до трехсот километров в час, и высушивают ее, как исполинский фен. Здесь же гор нет поэтому ветер нас не сносит.

Мы пошли в обход озера по следу неизвестной техники. Солнце буквально утекло за горизонт, словно разбившийся яичный желток. Чем, конечно, впечатлило семейство Гарпуновых. Не смотря на то, что стемнело, жажда найти хоть какое-то убежище гнала нас вперед.

Меня подобные ощущения уже не так вставляют, а вот Даре, должно быть, этот первобытный кайф исследователя-первооткрывателя совсем голову вскружил. Она то и дело догоняла меня и недовольно ворчала, когда я ей говорил занять свое место в строю.

Перевалив за очередной бугор, мы набрели на лагерь. Три классических так называемых «палатки Скотта». Пирамидальные жилища белого цвета. Не удивительно, что я их не заметил издали и принял за обледеневшие камни.

Я подал всем знак замереть и аккуратно, стараясь не шуршать камнями, с арбалетом наизготовку проверил все палатки. Внутри оказалось пусто. Люди, заботливо поставившие для нас это убежище с двойным тентом, видимо, давненько покинули лагерь. Скорее всего, даже планировали вернуться, но, разумеется, у них ничего не вышло.

- Все чисто, – тихо сказал я. Кто знает, как далеко ушли эти исследователи Арктики. – Занимайте центральную палатку. Быстро едим и спать. Караульный будет сидеть в правой палатке. Я заступаю первым.

Мы завалились в палатку. Разогрели консервы на маленькой походной горелке. Я заварил себе чай и, пожелав спокойной ночи, отбыл на свой пост. Пусть отец с дочерью поговорят в последний раз.

На месте прорезал тент с оставшихся трех сторон. Будет задувать, зато обзор хороший. Какое-то время было слышно, как спутники общаются, потом их голоса стихли. Я вслушивался в ночную тишину. Несмотря на тяжелый переход, силы у меня еще оставались. Душа радовалась тому, что наконец-то удалось вырваться из чертового безумного кластера. Да еще и сбить след.

Стоило мне об этом подумать, как до ушей донесся странный шум. Я вылетел из палатки и прислушался. Знакомый звук, но расстояние его искажает до неузнаваемости. Точно! Это ж плеск воды у озера. Сердцебиение сразу участилось.

Я поднес к глазам бинокль и долго вглядывался, силясь что-то разглядеть в ночной тьме. Луна и звезды неплохо освещали долину, но все же ничего подозрительного не было видно. Так в режиме сканера пролежал около получаса, пока окончательно не замерз.

Стоило зайти в палатку и допить холодный чай, как отчетливо послышался каменный стук. Словно кто-то задел ногой кусочек породы, и он отлетел, ударившись о булыжник побольше. Все-таки моя паранойя была оправдана. Будь я героем дурацкого слэшера, то непременно громко спросил: «Кто там? Дара, Саня, это вы?». Но жизнь не страшилка для подростков, и мне точно известно, что никто из моих спутников не покидал своей палатки.

Я мгновенно переместился к щели и сразу выстрелил в метнувшийся силуэт. Болт впился в промерзшую землю. Пингвин, чтоб его! Маленькая черно-белая тень, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, смешно растопырив крылья, побежала прочь, оглашая округу испуганным криком. Когда-нибудь слышали, как кричит пингвин? Вот и мне впервые довелось. Какая-то смесь гусиного гогота и трели сигнализации.

Птица забавно завалилась вперед и прокатилась. Затем снова вскочила и побежала. Мне вдруг стало смешно, как обычно на нервной почве пробило на «ха-ха». Я подобрал болт и еще долго смотрел в след убегающему пингвину. Чудо эволюции, мать его! Расскажу Даре утром, не поверит. Впрочем, ей тогда уже не до этого будет.

Остальной караул прошел без происшествий. Время было два часа, пора бы и Саню будить. Я аккуратно расстегнул полог палатки, включил фонарь и вошел внутрь. Отец Дары не спал. Несмотря на холод, на лбу у него выступила испарина, тело потряхивало, а взгляд немигающе уставился в потолок.

Александр глянул на меня и принялся трясущимися руками расстегивать молнию спальника. Я подошел и помог ему выбраться из палатки. Дара даже не пошевелилась. Вымоталась за день и спала как убитая.

Мы ввалились в караульное помещение. Потрогал лоб Санька. Температура не меньше тридцати девяти. Лицо совсем позеленело.

- Я слышал, как… какая-то тварь… кричала. Так… странно. – слова довались ему тяжело, и он делал между ними большие паузы.

- Словно утка пытается битбоксить.

- Точно.

- Пингвин на огонек заглядывал.

Александр вымученно улыбнулся.

- Ну… к…к… как ты это сделаешь? – спросил он, стуча зубами, когда я уложил его на пол.

- Сначала хотел тебя задушить, но потом понял, что есть более безболезненный способ. Лучше мы тебя передознем.

Я порылся в рюкзаке и достал оттуда несколько пачек обезболивающих.

- Держи витаминки.

- С… с-с-с… спасибо.

Я кивнул и вышел. Надеюсь, больше меня не будут благодарить за помощь в самоубийстве. Кажется, он смирился. На самом деле, не самая худшая смерть в Улье. Пожалуй, даже одна из лучших.

Я вошел в палатку и посмотрел на мирно посапывающую Дару. Она еще не знает, какой неприятный сюрприз ожидает ее утром. Пробуждения – дерьмо, как ни крути, но что поделать, такая тут жизнь.

День тринадцатый

Просторы Стикса

Минус семь градусов по Цельсию

Я разбил оковы сна. Дара замерзла и вместо того, чтобы зарыться в спальник, уткнулась мне в плечо.Первая мысль была изображать спящего, пока девушка не найдет труп отца, но потом подумал, что лучше уж она сначала от меня узнает о его смерти. И вообще, стоит проверить, может, он не умер, а обратился и просто не может выбраться из палатки.

Стараясь не тревожить девушку, на цыпочках прокрался к выходу. Ботинки с вечера оставил снаружи, чтоб проветрились. Теперь вот морщился, засунув ногу в холодное обувное нутро. Тихонько попрыгал на носочках, пригоняя кровь к стопам. Небо из черного постепенно превращалось в фиолетово-серое. Скоро рассвет. Надо убираться отсюда.

На всякий случай взял в руку болт и заглянул в дыру «караулки». Отец Дары был мертв. Грудь не вздымалась. Лицо посинело. Хотя и без этих признаков понятно, что жизнь из него ушла. Появляется у трупов на морозе что-то такое, что сразу становится ясно – это не остановка сердца перед перерождением, а Её Величество Неотвратимость.