В глазах потемнело, а колени подломились. Рухнув на землю, я цеплялась за реальность изо всех сил, но та упорно ускользала, расплывалась кровавыми кляксами.

Прямо перед лицом растянулась еще одна птичья туша с неестественно вывернутой шеей. Из-под вороха перьев тускло поблескивали позвонки.

— Не благодари, — прошипел Буря мне на ухо и рванул пояс штанов, выдергивая Ключ из петли.

— Не… надо…

— Спокойно ночи, Ши, — злобно протянул парень и, выхватив клинок, опустил рукоять на мою многострадальную голову.

Фэд вернулся сам не свой. Он будто постарел лет на двадцать, осунулся и потух. Все то негасимое пламя, пылавшее внутри магистра, испарилось — словно и не было его. Мне даже на мгновение показалось, что я совсем не знаю этого человека и вообще впервые его вижу — настолько темным и обреченным стал взгляд карих глаз и жесткой тонкая линия рта.

Куб не обманул и отпустил магистра сразу же, как «Цикута» сказала: «Хватит», но я видел, что он уже и не желал это свободы. Поднявшись на ноги, Фэд не ответил ни на один вопрос и просто вышел вон, скрывшись где-то во внутренних отсеках корабля.

— Какая интересная у него боль, — пробормотал корабль. — Терпкая, острая. Самая настоящая, неподдельная человеческая печаль, — «Цикута» выразительно причмокнула, и от этого звука по спине прокатилась волна холодной дрожи. — Я даже завидую. Люди — несовершенные ломти плоти, а сколько энергии, сколько страсти, боли.

Корабль тяжело вздохнул, а Бардо за штурвалом чуть склонил голову набок, будто прислушивался.

— Любви, — прошептал он.

— Да, мясной ломтик, именно! Любви, — «Цикута» рассмеялась. — Сильные телепаты в наше время — редкость. За это ты мне нравишься чуть больше, чем тараканы, когда-то бегавшие по техническому отсеку.

— Теперь ты можешь найти то, что нам нужно? — меня уже разрывало от нетерпения и выслушивать шуточки корабля не было никакого желания. Во имя всего святого, мы и так потратили просто бездну времени на подпитку!

— Я уже нашла, — «Цикута» самодовольно хмыкнула и вывела над приборной панелью голографическую карту. — Ты же не думал, что я просто болтаю, пока дело стоит на месте, нет? Если перевести все в примитивный, понятный вам, людям, язык, то мы в двух прыжках от цели. Не так уж и много — будем на месте через восемьдесят две минуты.

Мы с Бардо переглянулись, и друг, под чутким руководством «Цикуты», принялся готовить корабль к первому прыжку, а я решил разыскать Фэда, потому что его молчаливая отстраненность вселяла опасения. Мне нужно было, чтобы магистр был готов к стычке, которую я не просто нутром чувствовал — у меня кончики пальцев покалывало от нервного напряжения, а ворон внутри ершился и недобро осматривался по сторонам, готовый в любой момент рвануться в бой.

И я не мог допустить, чтобы Фэд в последний момент скис, как выставленное на солнце молоко. Ведь и от него тоже будет зависеть жизнь Ши!

И жизнь его женщины.

Как бы там магистр не выпячивал грудь, не усмехался едко и не корчил из себя крутого, а что-то там, под каменной непроницаемой броней, дрогнуло капитально. Не стал бы он задавать вопросы о том, достойны ли мы выбора зверя, если бы его это никак не касалось.

Люди вообще никогда ничего не спрашивают, если им плевать.

А Фэду было дело. И маленькая темноволосая девчушка занимала его мысли куда больше, чем я мог подумать вначале.

***

«Цикута» была большой.

Здоровенной, мать ее.

Четыре просторные каюты, обставленные так, будто корабль был построен только вчера. Даже если его создавали тысячелетие назад, то капсулы регенерации — почему-то установленные в каждой каюте, а не в медотсеке, который тоже был — выглядели даже навороченнее современных. Я засомневался, пригодны ли они для людей, учитывая, кто построил этот бешеный котел ненависти, но раз Госпожа Лир ни о чем не предупредила, — значит, использовала прибамбасы корабля сама.

Фэда я нашел в дальней каюте, что сиротливо жалась к крохотному лифту, ведущему в технический отсек, к движкам.

Как ни странно, магистр курил.

Самозабвенно и жадно втягивая белесый дым, выпуская в красноватый потолок тугие дымные колечки.

— Не знал, что ты куришь, — я устроился на стуле напротив Фэда, который выбрал для сидения крышку капсулы. Он вытянул и скрестил ноги перед собой, запрокинул голову и блаженно выдохнул. Пальцы магистра мелко подрагивали, а взгляд блуждал по убранству помещения без какого-либо интереса.

— Я и не курил. Лет семь уже, — проговорил он. — Но всегда таскал с собой заначку — вот и пригодилось.

— Надеюсь это не какая-нибудь убойная дурь.

Фэд раздраженно отмахнулся и посмотрел на меня, как на умалишенного.

— Вольный, не заставляй меня думать, что ты конченый идиот. Я ведь уже поверил, что у тебя есть мозги.

— Я должен был спросить.

— Понимаю, — Фэд опустил голову и о чем-то крепко задумался. — Мне просто нужно немного… прийти в себя.

— Бардо готовит корабль к прыжку, и скоро мы будем на месте. Мы найдем их.

Магистр посмотрел на меня с такой тяжестью во взгляде, что захотелось встать и немедленно уйти.

— Я вот о чем подумал, вольный: нам всю дорогу бессовестно везло. Будто сама Саджа решила взять дело в свои руки, отвела беду, охотников, Падальщиков, которых больше заботило их извращенное божество, чем сохранность корабля. Стычка с Каифой — такая мелочь на общем фоне, что я о ней даже успел позабыть.

— И к чему ты клонишь?

— А к тому, — Фэд смял сигарету в кулаке, не поморщившись, и стряхнул остатки в утилизатор, — что везение в одном месте компенсируется тотальной неудачей в другом. Нам везло, а вот Ши и Флоренс могло и не везти…

— Попахивает фатализмом, магистр.

— Это он и есть. В чистейшем виде.

— Ши — сильная женщина, она не даст себя убить просто так. Флоренс же проработала на тебя полгода и все еще дышит. О чем-то это говорит, да? Ведь не взял же ты ее за красивые глаза и обворожительную улыбку. Не спорю, Флоренс очень хорошенькая, но я видел, что двигалась она как воин, а не как повелительница бумажек и расписаний встреч.

Фэд как-то странно скривился, а на дне потемневших глаз неслабо полыхнуло.

— Будем надеяться, что ты прав.

— Мы готовы к прыжку, — голос Бардо, усиленный внутренней связью, разнесся по кораблю. — Возвращайтесь и держите штанишки, потому что посадка может быть жесткой.

***

Планетка, заключенная в какой-то силовой кокон, делавший ее практически невидимой снаружи, была такой крохотной, что я даже не знал, отмечают ли такие куски камня на галактических картах. Наверное, у нее даже не было названия.

Ни одно устройство обнаружения не реагировало на такую малютку, и только поисковая система «Цикуты» мигала всеми огнями и ревела, как раненое животное, стоило только подлететь поближе.

— Перестраиваю щиты, — пробормотал Бардо. — Мы войдем внутрь, как нож в масло.

— Я бы использовала другое сравнение, — «Цикута» смачно зевнула.

От тихого гудения волоски на руках встали дыбом. Ворон заголосил и стукнулся о ребра, предупреждая об опасности, а уже через секунду мы ломились вперед, на полном ходу, собираясь таранить поле вокруг тайника.

«Цикута» хохотала, охваченная безумной эйфорией, рассекала черноту космоса, летела вперед раскаленной красной стрелой, и я чувствовал каждое движение крыла, каждую вибрацию, каждый рывок. Чувствовал, как сталкиваются щиты корабля и защита тайника, как расслаивается силовое поле под напором «Цикуты».

Взрыв ударил по ушам, разошелся в стороны звенящей волной, и мы ввалились в неизвестную реальность, чтобы тотчас налететь на какую-то темную движущуюся тучу.

— Твою мать! — рявкнул Бардо и рванул вправо, отчего корабль чиркнул по «облаку» днищем и через секунду нырнул вниз. — Да что здесь происходит?!

Бардо чудом обогнул черное дерево, раскинувшее ветки над каменным левиафаном города, промчался мимо неизвестной мне арки, заслонявшей собой половину небосклона.