Ночи здесь – сущий ад!

Я не согласен с богословами, утверждающими, что в аду жарко. В аду холодно и наверняка полно крыс, как в зале, где стояло моё простое ложе. Недостроенная капелла была похожа на огромный ледник, и завывающий ветер гулял в ней, как хотел.

Уже десять лет я жил в «паучьей норе», так называлась часть капеллы, отделенная для будущего священника, который, похоже, никогда здесь не появится. У Хозяина, занятого крестовыми походами, не было времени привести всё в порядок…

Чьи-то любопытные усики пощекотали моё лицо, и я инстинктивно поднял руку, спугнув зверька. Маленькие лапки быстро пробежали по моему телу, и крыса, спрыгнув на пол, исчезла.

Эти наглые чёрные разбойники уже привыкли к тому, что я провожу здесь дни и ночи. Крысы уже не принимали меня всерьёз, а ночью чуть не лезли на голову. Я терпел, когда они воровали мою еду, грызли обувь. Но теперь объявил им войну не на жизнь, а на смерть, потому что они попытались попробовать на зуб самое святое – содержимое библиотеки!

Ну, ничего! Мышьяк, замешанный на свином жире, – это то, что надо, чтобы навсегда отбить у них аппетит!

Я спал плохо, болела спина от жёсткой лавки, стоящей поодаль холодной каменной стены. Сказывались долгие часы неподвижного сидения над записями и манускриптами.

В мои обязанности входило сохранение архивов Хозяина. Перевод взятых в качестве трофеев рукописей. Ведение бухгалтерии и переписка со всеми значимыми лицами в округе. Доверительные беседы с Хозяином, когда он был в духе, и выслушивание криков ярости и топанья ногами, когда нет – тоже были частью моих обязанностей. Признаюсь честно, доводилось получать и по уху могучей рукой.

Но уходить от него я не собирался, ведь я – архивариус, такая же крыса, как и шныряющие под ногами зверьки. Только в человеческом обличии. Это моя добровольная тюрьма, моя галера, к которой я сам себя приковал. Потому что я раб огромной библиотеки, где хранились свитки и манускрипты, содержащие драгоценные жемчужины философской мысли. Знания, поднимающие человеческий ум на божественную высоту. Гениально простые истины, спрятанные в сложных орнаментах текста.

Я восхищался и преклонялся перед авторами и, не в силах сам создать что-либо подобное, только грелся в лучах образов, ярких, как солнце.

Библиотека расположена в большой потайной комнате, сухой, тёмной и прохладной. Войти в неё можно через боковую стенку в камине, пользоваться которым было запрещено. И поскольку камин находился в «паучьей норе», мне приходилось мёрзнуть.

Обычно я работал за своим столом, возле маленького подслеповатого оконца, сам уже наполовину слепой от постоянной работы то при тусклом свете, то при ночном светильнике. Вы можете спросить, зачем я сижу в четырёх стенах, когда мог бы выйти на солнце и разбирать рукописи там? Я отвечу. Солнечный свет очень вреден для пергамента и записей! Он высушивает его, делает хрупким и осветляет священные значки букв.

Но чего только не найдёшь в свитках! Там содержатся тайные знания, карты захороненных сокровищ, рецепты бессмертия и алхимических превращений – вот почему обладание старинными рукописями может принести не только пользу, но и богатство! И хотя Хозяин говорит, что для него они «значат не больше, чем навоз от его жеребца», я знаю – он лукавит, потому что отлично осознаёт их ценность. Поэтому никому их не дарит и не продает, даже лучшим друзьям.

Хозяин соседних земель, человек с огромным перебитым носом (прозванный Носатым), подражая моему Хозяину, тоже стал собирать свитки. Это превратилось у него в настоящую манию, он скупал свитки и манускрипты всюду, где только мог найти. Благо, крестоносцы, вёзшие их с собой в числе прочих трофеев, отдавали редкие рукописи за сущие гроши, не представляя себе их действительной ценности. Библиотека Хозяина была предметом чёрной зависти и соперничества Носатого. Сосед всё время уговаривал его продать свитки, но тот в ответ только отшучивался, говоря, что…собирается научиться варить золото из кухонных отходов, а тут никак без свитков не обойтись!

Благодаря одному пергаменту мы узнали о водопроводе и провели его в купальню Хозяина. Слуги освободились от обязанности таскать воду по крутым, неудобным ступеням замка. А я избавился от радости слушать проклятия и грохот падающих с лестницы тел.

В отличие от всех остальных людей, Хозяин любит купаться. Этому он научился в походе за Гроб Господень. И я было тоже, начитавшись в рукописях Ибн Сины о пользе чистоты священного сосуда (тела), начал было мыться, да заболел. С тех пор никак не решусь вымыться опять.

Что я еще могу сказать о себе? У меня очень плохое зрение. Я вижу предметы, только непосредственно находящиеся перед носом, а дальше всё размыто и нечетко, как будто кто-то украл все контуры. Здоровье у меня тоже слабое, да оно мне и ни к чему. Я не воин. Я даже слышать не могу о битвах. Хозяин, вооруженный до зубов, устрашает меня своим видом. По-моему, железо, которым обвешивают себя военные, все эти стрелы, копья и мечи, настоящая насмешка над Богом. Если бы Он захотел видеть людей такими, то дал бы каждому крепкие рога, острые когти или ядовитые зубы!

Я – человек разума. «Единственное, что стоит в этом мире внимания, – это высокая мысль. Она должна рождаться в тишине, чтобы можно было её обдумать. Но война так и лезет изо всех щелей, и будь я хоть сто раз мирным человеком, всё равно не вырваться из этого проклятого времени, в котором меня угораздило появиться на свет!» – так размышлял я, ворочаясь и пытаясь заснуть.

Забывшись под утро сном, похожим на порванный в клочья манускрипт, я и не заметил, как в крепости произошли перемены. Едва открыв глаза, я попал в атмосферу непонятной суеты. Отовсюду доносились возбуждённые голоса. В мою комнату забегали и выбегали люди, не обращая на меня никакого внимания. Они выглядывали в узкие прорези окон, советовались.

Появились несколько лучников. Один из них, закинув за спину лук, полез на леса, окружающие недостроенную капеллу. Устроившись на хорах возле высокого стрельчатого окна, натянув и отпустив несколько раз тетиву, он устремил взор вдаль, потом, покачав головой, слез и ушёл с остальными.

Не зная, куда себя девать, я вышел, ожидая, что двое стоящих на карауле солдафонов, как обычно, повернут ко мне заросшие физиономии и будут отпускать плоские шутки по поводу моего ночного горшка, содержимое которого я выплескиваю каждое утро в бойницу, прямо в ров с водой.

А эти болваны гадят, где придётся, буквально у себя под носом, и даже не морщатся от убийственного запаха. Грязные животные! Стражи чувствуют моё презрение и платят той же монетой. Моё бледное лицо с темными кругами под глазами, рано облысевшая голова и слабые руки – предмет их неиссякаемых насмешек.

Но сейчас они даже не повернули ко мне головы, уставившись в левую арку, где стоял Хозяин, окруженный десятком воинов. В его голосе слышались тревожные нотки. Напряжение повисло в воздухе. И я понял, что произошло то, чего я боялся больше всего.

К стенам крепости подошло вражеское войско.

На поле перед замком появились разведчики, чтобы проверить, насколько внимателен дозор, и их осыпали градом стрел. Двое остались лежать не земле, остальные скрылись в ближайшем перелеске.

Вообще-то, в замке все были готовы к тому, что скоро это произойдёт. Пару дней назад Хозяин приказал мне собрать все документы на титул и владение землями, записи о его предках, важные письма к союзникам и друзьям. Всё это, вместе с тремя сотнями золотых монет, я должен был сложить в небольшой сундук.

В тот день Хозяин, пристально глядя на меня, сказал:

«Я знаю, что ты не воин. Но доверить эту миссию я могу только тебе. Скоро крепость подвергнется нападению. Боюсь, что оно будет успешным для врага, потому что недруги объединились, чтобы захватить мои земли. К тому же мы с тобой знаем все слабые места в крепости, которую я не успел укрепить, как задумывал. Ты знаешь, что я отдал мой меч Франции, и мои принципы не позволяют идти на переговоры с этим отродьем демоницы[1], а уж тем более служить ему! Это место стратегически важно. В случае победы они имеют большие шансы оторвать у короля кусок страны. Но взять так просто крепость им не удастся! Это собственность моих предков, моя земля, и я никогда не покрою свое имя позором!