Ветви загромоздили своей зеленью половину соседского двора и зацепили собой край веранды. Стекло, выбитое падающими ветвями, мелкими осколками высыпалось на землю.

Слава не слышал, как ночью падал ясень, и даже, как сыпалось разбитое стекло.

А дед Савелий? Где он?! И вчера неслышно было ни звука на его дворе…

Дед Савелий слыл по деревне колдуном. Во многом, что случалось в деревне – смерть скота, грозы, несчастные случаи с сельчанами – обвиняли плохой «глаз» Савелия.

Поэтому соседи сторонились его. Слава помнил с детства, как бабушка строго приказывала: « Даже к забору, близко не подходить! А особенно, осторожными быть на огороде, чтобы невзначай не повредить картофельные грядки опасного соседа, которые примыкают к нашим грядам!».

Детям запрещалось играть с мячом из опасения, что мяч залетит за забор колдуна или на его огород. Вечерами, нельзя было шуметь и громко включать музыку, чтобы не побеспокоить покой колдуна.

О том, что дед Савелий разозлившись, может навредить, заговорили после случая, когда умер местный, молодой еще мужик Василь.

Однажды, одна женщина стала свидетелем разговора, произошедшего между Василем и дедом Савелием. Дед Савелий сидел у своего дома, а Василь шел на фабрику. Старик попросил Василя залатать крышу. Василь согласился, но попросил авансом, выдать ему оплату за работу, в виде двух бутылок водки.

Водку забрал, обещая крышу сделать позже, но работу не выполнил.

Через несколько дней утром, когда рабочие шли на фабрику, Савелий вышел на дорогу, поджидая Василя. Увидев его, пошел навстречу.

Спросил: « Что ж ты, крышу не приходишь латать?»

– А не приду я, – нагло ответил Василь.

– Водку, то мою ты выпил, а обещание не выполняешь – упрекнул старик.

Отстань – ответил Василь, и дед со злостью крикнул ему вслед :

– Чтоб ты, сдох от этой водки!

Эти слова слышали люди, идущие рядом с Василем на работу.

Придя на фабрику, Василь тут же, встретил своего собутыльника, и они, спрятавшись за каменный забор, стали по обыкновению выпивать.

Василь сам себе налил стакан полный до краев. Выпил залпом, но не смог вздохнуть, а вытянулся, остановив дыхание, побелел лицом, и свалился замертво!

Врач позже сказал, что не выдержало нездоровое, как оказалось, сердце. А среди людей поползли слухи….

Эту историю передавали из уст в уста. Люди связали внезапную гибель мужчины с проклятьем Савелия, и стали бояться, что дед скажет им в след роковые слова или посмотрит недобрым взглядом.

Славик слышал эту и еще другие истории о том, как дед, якобы, напустил мор на соседских гусей, которые ему мешали, выщипывая траву под окнами; о том, как замахнулся клюкой на отставшую от стада корову, и навел этим порчу….

Люди быстро забыли хорошее – дед умел лечить травами и заговаривать детские болезни. Слухи о злых силах деда преувеличивались, добавлялись все новые, невероятные истории, и люди стали все больше его бояться.

Были такие, которые дойдя до забора Савелия, и увидев его, сидящего на скамеечке у своего мрачного дома, торопились перейти на другую сторону дороги, чтобы дед не навредил своим колдовскими силами.

Об этом вспоминал Слава, перелезая через мокрые ветви упавшего дерева, и пробираясь к входу в дом опасного соседа.

Распахнутая дверь его дома сияла черной пустотой. В прихожей дома, которая на местном наречии называлась «сенки», стены были увешаны пучками засушенных трав, а весь пол, залит ночным дождем.

В зловещей тишине, протяжно заскрипела ржавыми петлями раскрытая дверь. Славка с опаской прошлепал по воде и приоткрыл дверь, ведущую в комнаты.

В передней комнате, в которой располагалась печь, стол и кухонная утварь, никого не было. В углу слабо гудел двухкамерный холодильник, который, блестя белым дорогостоящим корпусом, не вписывался в убогую обстановку кухни.

В детстве, когда Славка, залезая тайком в высоту кроны ясеня, заглядывал во двор Савелия, жилище колдуна представлялось ему таинственным и нечистым, с сушеными жабами и мышами, висящими со стен, с котлами и плошками для отваров и зелий, со свечами и картами для гаданий….

Но, оказалось все не так. Здесь, вполне современный холодильник и чистый кухонный стол, неплохая посуда в старинном застекленном серванте.

А в глубине следующей комнаты, виднелся хороший телевизор с плоским экраном, который не сочетался с дубовой тумбой ручной работы, на которую был установлен.

Настораживал необычный запах жилища. Пахло жжеными свечами и чебрецом.

В глубине второй комнаты стояла кровать с железными спинками. Перед кроватью – маленькая тумбочка, на которой в металлическом подсвечнике распласталась, растопленным воском, догоревшая свеча. На высокой подушке – седая голова хозяина этого дома.

– Дед, ты живой?

Тишина… Опасливо озираясь, Славка раздвинул на окнах занавески, впустив в комнату яркий утренний свет, и приблизился к кровати, медленно ступая по полосатым половикам.

Он увидел худое, бледное лицо старика. Потряс его за плечо, ощутив через слой одеяла, костлявую худобу тела. Веки деда Савелия задрожали. Казалось, что он хочет, но не может открыть глаза.

Славка потрогал своей ладонью морщинистый лоб. Температуры не было. Лоб холодный, дед порывисто, но еле слышно дышал. Видно, что он находился в бессознательном состоянии.

– Пойду, позову врача, – решил Слава. Он вышел из дома через уличную калитку и быстро, почти бегом, пошел в сторону медпункта, лавируя между лужами на дорогах.

Через пять минут, он уже стоял у закрытых дверей, читая  таблички : «Фельдшерский амбулаторный пункт поселения «Елена» , «Расписание работы».

– До открытия еще тридцать минут – с сожалением понял Славик, поглядев на часы своего телефона.

Какой-то незнакомый мужчина, подбирал крупные зеленые  ветви, сорванные грозой с деревьев, и волоком оттаскивал их, освобождая дорогу.

– А у меня шифер с туалета снесло, – пожаловался он, разглядывая незнакомого парня, топтавшегося у закрытых дверей медпункта.

– Скажите, как  найти врача? –  спросил тот.

– Да вон, сестричка идет на работу.  Тебе все скажет.  Мужчина показал рукой на приближающуюся по дороге девушку.

Девушка шла быстро. Ее походка казалась летящей, не смотря на невысокие резиновые сапоги, которыми она легко ступала по размытой дороге, обходя разбросанные ветки и мутные лужи. Как будто ноги слегка  касались земли над  хаосом дороги, оставленным грозой. Ее светлые волосы, стянутые высоко на голове в длинный хвост, мотались из стороны в сторону в такт легким шагам. Она не была похожа на сельскую жительницу. С первого взгляда бросалась в глаза ее одежда, обтягивающая стройное тело: светлые бриджи, слегка прикрывающие  колено, футболка с глубоким вырезом.

Но Славка, нетерпеливо топтавшийся на ступеньках здания, сейчас совершенно был равнодушен к симпатичной внешности и молодости незнакомой девушки.

–Здрасьте, – сказал он неприветливо. А где врач?

Прежде чем ответить незнакомцу и открыть медпункт, девушка коротко, но внимательно взглянула на Славку зелеными яркими глазами.

– Ранний пациент?

– Я к вам за помощью пришел.

Медсестра оставила сапоги на улице, переобувшись при входе в светлые тапки. Пшеничного цвета хвост на голове накрыла белой косынкой.

Слава остановился у раскрытой двери, понимая, что нельзя ступать на больничный пол своими грязными, мокрыми ногами. Только теперь он понял, что кроме домашних тапок, на его теле есть одни лишь домашние шорты, напоминающие синие  трусы. В чем выскочил из дома, в том и явился!

– Как можно, скорее! Нужно вызвать врача, продолжил говорить через порог, – Моему соседу плохо. Лежит и еле дышит. Я подозреваю, что он потерял сознание.

– Я запишу. Через пять минут – в восемь часов, придет врач – Мария Ивановна. Сразу пойдет по вашему вызову, – отозвалась медсестра, и, усевшись за стол, взяла в руки карандаш. – Если больному так плохо, то нужно было позвонить на мобильный телефон Марии Ивановне. У каждого местного жителя есть ее номер.