– Понимаешь, бывают ситуации, когда ты связан контрактом по рукам и ногам… Слушай, парень, как тебя зовут?

– Слава.

– Прошу тебя, Вячеслав, пригляди за дедушкой еще день – два. Я обязательно вырвусь.

– Согласен, но нужны лекарства. Я еще сегодня Вам позвоню, продиктую их названия.

– Спасибо. Я все, что назовете, доставлю завтра же. Если сам не приеду, то отправлю человека из Москвы. Я потом отблагодарю тебя, Вячеслав … Не оставляй дедушку… Я оплачу…

Слава, разозлившись, нажал красную кнопку телефона и положил его на тумбочку. Хотелось выругаться в адрес этого мужчины с бархатным голосом, но пришлось сдержаться, чтобы не огорчать больного старика.

– Завтра приедет.

У старика заблестели глаза. Он откинул голову на высокую подушку. Его больное и тщедушное тело расслабилось. Понятно, что самое нужное для него сейчас – это надежда. Надежда на то, что он дождется своего единственного родного человека.

«Завтра приедет Пашка, а значит, можно спокойно умереть хоть сию минуту, хоть завтра», – об этом, с облегчением на душе, подумал старик.

В последние дни, когда стало болеть сердце и трудно было дышать, он больше всего боялся умереть один. Вчера он понял, что настала пора уходить из этой жизни. Но, услышав виноватый и сбивчивый ответ внука по телефону, понял, что Пашка, в тот же день не примчится к нему, бросив все свои дела. И еще тоскливей и болезненней заныло сердце. И тогда, старик осознал в полной мере горечь своего одиночества и собрал свои последние силы

на то, чтобы выжить до той минуты, когда появится у его постели внук…

Девушка  торопливо шла по деревенской улице с медицинским чемоданчиком в руках. Каждый встречный человек приветливо здоровался с ней. Здесь, как и в любой деревне, народ с особым уважением относился к медицинским работникам.

За год, что Елена работала в фельдшерском пункте, она узнала и запомнила по именам почти всех жителей деревни. А этот дед Савелий, к которому она направлялась по просьбе врача, не был ей знаком. Но, Лена догадалась, что это тот худощавый седовласый старик невысокого роста, которого она несколько раз видела в местном продуктовом магазине. Он был молчалив и угрюм. Хмуро глядел, насупив белые брови, мимо людей. Ни с кем не здоровался. Покупал себе необходимые продукты, складывал их в старинную, сплетенную из соломы котомку и медленно, опираясь на клюку, уходил к своему мрачному дому, в усадьбу, огороженную глухим забором. «Нелюдимый» – назвала его Мария Ивановна, когда Лена рассказала ей о том, что старику по имени Савелий срочно требуется врач.

С улицы доносился визг бензопилы. Елена вошла во двор Савелия. Молодой парень, который утром вызывал врача, раздетый по пояс, пилил поваленное дерево.

– Гроза свалила? – спросила Лена.

Парень обернулся. Его красивая грудь блестела от пота. Он кивнул головой. Визг бензопилы прекратился. –  Я решил дерево на чурбаки распилить. И двор освободится и дрова будут!

Лена с удивлением смотрела на разломанные доски забора, подмятые огромным стволом; на черные ветвистые корневища, вывороченные вместе с приствольной землей соседнего двора. На высокую гору, сложенную из ветвей, белеющих кружками свежего спила; на разломанный угол веранды.

Слава положил пилу на землю, покрытую белыми опилками.

– Еще бабушка говорила, что дерево бесполезное, двор затеняет. Ему около ста лет было. Я мальчишкой, бывало, лазил по нему вверх, заглядывал с высоты во двор Савелия. Мне интересно было посмотреть, как колдун живет, – а бабушка ругалась. Нам запрещалось подходить близко к этому забору. Теперь Стена «пала». Мне довелось познакомиться с давним соседом при стихийных, так сказать, обстоятельствах. Старик очень болен…

Лена заторопилась войти в дом.

– Не боитесь пациента? – заулыбался Славка, поглядев с интересом в лицо девушки.

– Я слышала, что старик нелюдимый, люди его сторонятся, но я – не боюсь! – в ответ улыбнулась девушка, одарив парня взглядом теплых зеленых глаз.

– А я сегодня пошел к дяде Косте пилу просить. Рассказал ему ситуацию с деревом упавшим. Дядька убежден, что это «происки темных сил» и все такое… Пилу, говорит, тебе дам, а сам на двор к колдуну – не пойду…. Ну, и народ!

Когда Слава пропускал девушку вперед в дверь дома, он успел бросить взгляд на ее близкое лицо с нежной кожей, не испорченной макияжем.  Мгновенно оценил неброскую красоту очертаний носа и губ; оглядел невзначай стройную фигуру, ноги; линию короткой юбки. – «Где-то слышал, что большинство мужчин неравнодушно относятся к молодым сестричкам в белых халатиках» – мелькнула глупая мысль.

Он с восхищением наблюдал, как Лена сноровисто крутила на кровати щуплое тело деда, осматривая нет ли пролежней, не мокрая ли простынь…

– Сколько же ты дней не ел, дедушка? – спросила она, прощупывая впалый живот старика. – Живот к спине совсем прилип!

Дед равнодушно молчал. Казалось, он не доволен вниманием молодой девушки к своему высохшему телу.

Яркий свет солнечных лучей освещал серые, давно не стираные простыни.  И белые рукава халата медсестры на фоне этой серости казались белоснежным. Заботливые руки девушки кружили над телом больного, то взлетая белыми птицами вверх, то опускаясь: ватка со спиртом, одноразовый шприц, стеклянная ампула – движения девушки были ловкими и профессиональными. Старик прикрыл глаза, и покорно повернулся на бок, позволив обнажить место для укола. После этого он так и остался лежать, отвернувшись к стене. Возможно, он просто стеснялся.

«Думал ли я, что придется вот так лежать, позволяя беспомощно обнажать свое тело молодой девушке, – безвольно, поддавшись успокоительному действию лекарств, думал старик. – Эх, Пашка, Пашка… Я уже почти ушел… Вернули.. Нужно дождаться…» Сон, запутав мысли, отключил вялое сознание.

Лена, присев на край кровати, прощупывала пульс на запястье засыпающего больного. Она удовлетворительно кивнула головой, в ответ на вопросительный взгляд Славы.

– Еще на ноги встанет. Его бы покормить получше, когда проснется. Рекомендуется бульон, легкий супчик, сок, компот.

– Я его сегодня кормил, – тихо ответил Слава, – Он сказал, что сухарь и чай хочет. Принес. Старик размачивал сухарь в чае и немного поел. Так что, не дадим человеку от голода погибнуть. Я курицу у Зои купил. Бульон варю. Побегу к себе…

Закончив процедуры, Лена , не выпуская своего чемоданчика из рук, прошла через сломанный забор на участок Славы, обходя груды желтых опилок, разломанные доски бывшего забора, свежие чурбаки, распиленного ствола дерева. Робко вошла в дом, предупредительно постучав в раскрытую дверь веранды.

– Вы бы марлю от мух повесили на вход , – посоветовала она , оглядывая кухню, устроенную на веранде. Здесь стоял тумбовый стол, плита, обеденный стол, накрытый клеенкой и, выцветший на солнечном свете диван, с потрепанной драпировкой.

– Проходите, Елена.

Лена улыбнулась . Ей понравился я этот парень с добрыми глазами, сильным телом и симпатичным лицом. Он помешивал ложкой бульон в кастрюле и тоже улыбался. От него веяло каким- то уютным спокойствием.

– Ну, как там наш пациент?

– Неплохо. Если уколами его поддержать, то жить будет. Мар ия Ивановна ему свои ампулы отдала для инъекций. Она ведь тоже сердечница.  В медпункте у нас хороших лекарств нет – плохо снабжают .

Лена присела на краешек стула, предложенного Славой и поставила чемоданчик на колени.  Слегка смутившись, поторопилась объяснить свое появление:

– Вижу, что вы неравнодушный человек, и Вас  волнует участь старика. Я зашла вот что сказать: пока деду укол делала, слышу – мобильник его звонит. Дед кивнул головой мне, чтобы я ответила. Оказалось внук! Спрашивал о дедушке, говорил, что не может сейчас приехать, потому что съемки какие – то у него. Еще что-то про контракты неотложные начал объяснять, но я возмутилась. Сказала , чтобы приезжал без лишних разговоров и продиктовала ему рецепт. Пусть думает . Родной же человек! Не так уж и далеко Москва !