– Привет! Ты что, спала, что ли? – спросил Серега, прихлебывая из большой кружки ароматный чай. – Говорят, вы теперь все трудоустроенные? – хохотнул он. – И ты, и Катя?

– Угм, – бросила я в рот последнюю печеньку, к которой потянулся брат.

– Ну и вредина ты, Маш! – обиженно пробурчал брат, поднимаясь из-за стола, чтобы налить себе еще чаю. – Я, между прочим, голодный, только с работы пришел, а ты у меня последнюю еду отбираешь!

– Печенье – это не еда, это десерт! – отрезала я. – Вон супу поешь, если голодный!

– Да я уже, это и был мой десерт, – проворчал он.

– Ну, значит, уже не голодный! А где Катя? – обернулась я к маме.

– Она с Игорем договариваться пошла насчет завтрашнего, ей ведь с раннего утра на работу, – ответила мама, пришивая пуговицу к рубашке Сереги.

– Ааа, ну тогда ее лучше не ждать, она допоздна задержится, – протянула я, на что мама строго взглянула на меня и заметила:

– Катя уже достаточно взрослая, чтобы понимать, когда приходить домой. И думаю, она сильно не задержится, ведь завтра ей рано вставать. Ты тоже можешь идти спать, уже почти десять.

– А я уже выспалась, – развела я руками. – Можно, я посижу у ворот? Мне ведь тоже уже шестнадцать лет.

– Только не долго! – зевнула мама. – А я, пожалуй, пойду, лягу.

Сережка быстро допил чай и, бросив мне:

– Маш, прибери, пожалуйста, со стола, потренируйся перед работой! – стрелой выскочил на улицу.

Ну поняяятно, к Аленке побежал! Вздохнув, я начала собирать грязную посуду, чтобы помыть и расставить в сушилку. Надеюсь, завтра не разобью ничего в столовке, потому что дома иногда такие казусы случались. Благо, посуды дома много, и мама не всегда замечает потерю какой-нибудь чашки или тарелочки. А может, и замечает, но никогда не поднимает из-за этого шуму. У нее вообще такой принцип в жизни: что случилось, того не избежать, и истерить по этому поводу бесполезно!

Когда я наконец выбралась на улицу, было уже довольно темно. Луны на небе было не видно. Только свет уличного фонаря за два дома от нашего освещал небольшой участок дороги и соседские ворота. Я присела на скамеечку, но семечек не было, а сидеть без дела было скучно, поэтому я вспомнила, что на днях уронила в палисадник воланчик, когда играла с Колькой в бадминтон (ну да, мы с ним не все время переругиваемся!), и мне взбрело в голову поискать его. Забравшись в палисадник, я присела на корточки и начала руками шарить под рябинкой, все время натыкаясь рукой на какие-то колючки и шипя от боли. И в это время услышала, как кто-то приближается к нашему дому. Я хотела было выскочить из палисадника, но потом поняла, что буду выглядеть глупо, и решила потихоньку отсидеться, пока прохожий не уйдет. Как же я ошиблась!

Оказалось, что это были Катька с Игорем. Мама была права: Катя решила вернуться пораньше, чтобы не проспать на работу, но Игорь, как всегда, одну ее не отпустил, пошел провожать. И я оказалась свидетельницей их свидания. Конечно, я вполне представляла себе, что взрослые люди на свидании не только рядом сидят и за руки держатся, но и обнимаются, и целуются. И даже много раз видела, как это происходит, но не в исполнении же моих родственников!

Наши родители вообще в этом плане скрытные, чувства напоказ не выставляют, хоть и называют друг друга ласковыми именами, но при нас не целуются. А тут Катька себе позволяет обжиматься при мне со своим Игорем! Ну, про то, что я в палисаднике сижу, она, конечно, не знает, но и я ведь теперь уже показаться не могу, чтобы еще глупее не выглядеть в их глазах! А тут еще и они ближе к палисаднику придвинулись, потому что здесь тенечек и свет фонаря не доходит. Сквозь металлический штакетник я увидела, как Игорь прижал Катьку к ограде и начал целовать ее в лицо, в губы и в шею, при этом так гладил руками, что Катька вообще постанывать начала. Ой-ё-ёй, держите меня, я падаю! Это как же надо с головой не дружить, чтобы принародно на улице таким бесстыдством заниматься!

– Ну все, отпусти меня, Игорь, мне завтра рано вставать, – пыталась Катя остановить это эротическое шоу, а парень ее словно с цепи сорвался, все никак не мог успокоиться.

– Давай быстрее поженимся, Катюша! Мне все труднее себя удерживать, хочу быть с тобой и не расставаться больше! – горячо шептал он ей в ухо, а я сидела ни жива ни мертва и пыталась не прыснуть в кулак, которым зажала рот.

– Ну давай хотя бы до осени подождем, Игорёша! – обняла сестра ухажера.

– Но я очень люблю тебя, Кать! Мама давно согласна, чтобы я привел тебя в дом, она будет очень рада тебе!

– Я тоже тебя очень-очень люблю, Игорек! Но я бы хотела хотя бы доучиться. Мне всего-то остается 4 месяца! И я обещаю, что поговорю с мамой насчет нас. Уверена, мои родители тоже не будут против нашей свадьбы! А пока пусти меня и иди спать!

– Спокойной ночи, солнышко мое! Сладких снов!

Пффф, ну наконец-то голубки распрощались! Игорь, проводив Катю до ворот и поцеловав на прощание, посвистывая, отправился домой, а сестра забежала в дом и вскоре в ее комнате зажегся свет. Вертится, небось, у зеркала и мечтает, как осенью замуж выйдет!

Отряхивая коленки от травы и каких-то колючек, я выползла из-под рябины и прямо перед собой увидела несчастный воланчик, который зацепился за веточку и повис среди листвы. Дааа, воланчик, повезло нам с тобой сегодня! Хорошо хоть, не заметили, а то пришлось бы потом все лето от Катьки наскоки терпеть, пока бы она замуж не вышла! Теперь главное – не выдать себя! Фу ты-ну ты, солнышко, блин! Вот я никогда, наверное, так не влюблюсь, чтобы аж голову потерять! Ни-ког-да! И вообще, пойду-ка я спать, пока опять кто-нибудь не приперся и не начал вздыхать да стонать! Бэ-э, аж тошно!

На следующий день Макс решил одеться еще наряднее, ведь предполагалось, что он будет клеить Катю. Уж больно она ему понравилась: непосредственная, открытая, веселая. Ну и что, что старше? Как будто он жениться на ней собрался!

Вообще Макс считал, что нужно набираться разностороннего опыта. В свои 17 лет он уже давно не был девственником: все же городская среда дает гораздо больше свободы в плане возможностей. Бывшая одноклассница Вика его сама соблазнила на вечеринке в честь своего пятнадцатилетия. Уединившись в комнате родителей, Вика приглушила свет и спросила у Макса, томно поглаживая себя по груди и изгибаясь всем телом:

– Максик, хочешь, я доставлю тебе удовольствие? Ты ведь знаешь, о чем я?

Опьяненный не только бокалом шампанского, но и видом распаленной девочки, Макс сам не заметил, как начал судорожно раздевать Вику, на что она только пьяно хихикала и норовила засунуть руки в фирменные джинсы парня. Этот свой первый раз Максим вспоминал потом с невольным стыдом, потому что оказался по сравнению с Викой настоящим чайником. Она явно имела неплохой сексуальный опыт и все время поправляла его, когда он пытался изобразить прожженного ловеласа. Она сама достала из кармана резинку и мастерски справилась с ней, тогда как Макс даже не мог взять в толк, как открыть упаковку, потому что делал это впервые.

Первый раз произошел сумбурно и бестолково, так что настоящего удовольствия он даже и не запомнил. Но потом были еще быстрые перепихоны с Викой то в раздевалке спортзала, то в мужском туалете после уроков, и тот факт, что в любой момент их могут поймать с поличным, приносил Максу необыкновенный адреналин и кайф. Ему казалось, что он по уши влюблен в эту смелую безбашенную девчонку, которая отвечала ему взаимностью, и сам себе он казался очень взрослым и крутым. Но спустя несколько недель парень заметил, что Вика благосклонна не только к нему. Она с легкостью заводила знакомства с парнями намного старше ее. И однажды, зайдя в туалет после последнего урока, Макс услышал, как в соседней кабинке раздавались характерные звуки: это какая-то парочка бурно занималась любовью, совсем не обращая внимания на то, что в школе еще было полно народу. Отнюдь не ханжа, он хотел уже быстренько ретироваться, чтобы не мешать, как дверца кабинки под очередным напором любовников неожиданно распахнулась, явив Максу ошеломляющую картину: его Вика, вся растрепанная, раскрасневшаяся, стонала под каким-то накачанным парнем. При этом парень даже не заметил раскрывшейся двери, продолжая вколачиваться в малолетнюю профурсетку. Зато Вика увидела Макса! И ладно бы, хоть смутилась! Она улыбнулась ему и, отцепившись от бачка, помахала ручкой! Этого выдержать он уже не мог и выскочил из туалета сам не свой, готовый разбить морду первому, кто попадется под горячую руку. Помнится, следующую неделю он прогулял школу, не в силах смотреть в глаза бесстыжей однокласснице. Уходил из дома с утра, но целый день бродил по городу, стараясь не попадаться на глаза знакомым. Дома даже не догадывались, что у мальчика душевная травма. Родителям было не до него – в своем научно-исследовательском интитуте занимались какими-то важными исследованиями, абсолютно не подозревая, что вполне благонравный сын из-за сердечных мук перерождается в разочаровавшегося в людях мизантропа. Тогда и разбились все его представления о чистой и бескорыстной любви. Он стал циничным и наглым, готовым взять то, что ему нравится, не считаясь с мнением других. Этому поспособствовал и разговор с Викой, которую он встретил одну в коридоре в первый же день, когда пришел в школу. Она как ни в чем не бывало первая окликнула его и сама же, подойдя походкой тигрицы, прильнула к нему, потянувшись за поцелуем. Макс смотрел на нее с неприкрытой брезгливостью, не зная, как правильнее поступить: оттолкнуть ее, назвав соответствующим ее поступку словом, или, напротив, воспользоваться безотказностью девчонки, раз ей все равно, с кем и где этим заниматься.