Оставался ещё полицейский, но его случайная гибель, озадачила Алекса. Алекс не любил автопилоты, неопределенность и не верил в случайности. И это второе, что насторожило. Что же касается объявленного полицией розыска, Алекс будет идти следом и первым доберется до цели. Тогда будет чем шантажировать Агату.

Да-да, именно Агату, потому как она лично уверяла его, что дело конфиденциальное и убэшники участия в нём не принимают. И тут эта серебристая «Тесла».

Её он увидел два дня назад, рядом с полицейским управлением, в первый день слежки за тогда ещё живым Марком Кариди. Вернее, его пеленгатор случайно зафиксировал разговор двух мужчин, сидящих в этой «Тесле». Алекс Деев не верил в случайности, так оно и вышло — они говорили о Марке. Оба были сотрудниками Управления Безопасности СОТ и тоже следили за ним.

В тот день Алекс принял решение, понаблюдать не привлекая внимания, что бы это могло значить, но вечером того же дня Марк Кариди — последний человек, видевший клиента до исчезновения погиб в собственной квартире от взрыва газового баллона.

Собрав случайности и неопределенности в единое целое, Алекс понял, его хотят подставить. Он ещё не видел всей картины целиком, но интуиция подсказывала — началась большая игра, и первыми полетят головы пешек. Но Алекс Деев та пешка, что в большой игре непременно выйдет в ферзи.

Тем временем «Тесла» въехала в Мегаполис-Сити и вскоре припарковалась на стоянке у развлекательного комплекса «Космический парк аттракционов». Из машины вышел седой мужчина старше пятидесяти, подтянутый, в белой рубашке и сером пальто, чьи рукава заканчивались большими узловатыми, будто отлитыми из бронзы кистями рук. Походка выдавала военную выправку.

— Убэшник, — настороженно прошептал Алекс, — такими ручищами только цепи рвать. Шею сломает в секунду.

Человек быстрым шагом, не оглядываясь, направился вдоль стоянки в сторону сверкающего неоном квадро-театра. Его крупная фигура была хорошо различима в зеркале заднего вида. Этот человек напомнил Алексу отца.

Немного постояв перед афишей с военной кино-агиткой «Путь к Победе», человек купил билет и вошёл внутрь. Алекс остался в машине. Он терпеть не мог пропагандистских фильмов прогрессоров, тем более про ту войну. Сразу после победы, в самые первые дни проги объявили «большую партийную чистку», и его отца, победившего в войне в хвании полковника кибер-батальона «К», одного из главных разработчиков решающего наступления, известного как «Сломанная стрела», объявили врагом прогресса. Карательная «тройка» УБ расстреляла его в тот же день на заднем дворе их дома, прямо на глазах у четырехлетнего Алекса. Он до сих пор помнит тот день. Мать не перенесла случившегося и после похорон оказалась в больнице с нервным истощением. Там она и повесилась в уборной на собственных чулках.

Так Алекс оказался в приюте. Они ещё существовали в послевоенные годы. Но, ни прогрессивное воспитание, ни добровольно-принудительное вступление в молодежную организацию «Смена», ни повальная прогрессорская агитация не сделали из него проги — безликого раба системы. Его поколение называли поколением Победы, Поколением 2020. Все родившиеся в военные годы или сразу после неё, воспитывались в духе прогрессорства, с детства учились верить в его торжество во всем мире. Им внушали, что именно они построят будущее. Поколение потребителей привело человечество к войне, их время кончилось. Жить и работать не для себя, а во благо Прогресса — вот главная цель нового поколения. Его поколения. Так же, как всех его сверстников, Алекса готовили к этому в детдоме, в интернате, в армии, в спецназе. Но вопреки, а может благодаря этим учениям, Алекс вырос скорее изгоем, люто ненавидящим и ровесников-проги, и вождей, лишивших его семьи, и всё окружающее его прогрессивное безумие. Учителя постарались — научили по-звериному ненавидеть.

Алекс дёрнул головой. Временами накатывающие воспоминания не давали покоя. В темноте стоянки серебристая «Тесла» одиноко мокла под моросящим дождем, а хронометр на приборной доске показывал ровно восемнадцать тридцать. Киносеанс скоро начнется, и Алекс прикрыл глаза. Он проснется ровно через два часа, когда закончится фильм и человек в сером пальто снова сядет в свой электрокар.

Феликс вышел из машины. Холодный мартовский ветер ударил в лицо. Пригладил седые волосы, поправил выбившийся из-под пальто воротник и направился в дальний угол комплекса, к зазывно сверкающему афишей квадро-театру.

У входа ни души. До начала сеанса от силы минут десять. Он взглянул на афишу. С большого голографического экрана на него в зареве взрыва смотрел обожженный воин, спиной прикрывающий испуганную темноволосую девушку. Под коллажем, по диагонали большими объемными буквами краснела кровавая надпись: «Путь к Победе».

Феликс купил билет и вошёл в здание. Пройдя несколько шагов он, наконец, позволил себе оглянуться. Никого. Лишь тучная билетёрша у входа сканировала билетные корешки. Он резко свернул вправо, прошёл шагов десять по узкому коридору и оказался у маленькой неприметной двери с табличкой: «Служебный выход». Быстро открыв дверь, и оказавшись на темной лестничной площадке, он включил карманный фонарик. Крутая железная лестница вела вниз. Феликс посветил в темный лестничный проём и стал спускаться. Не смотря с виду неуклюжую фигуру, он всё делал быстро, по-кошачьи мягко и аккуратно.

Лестница упёрлась в железную дверь. Феликс дернул за ручку, дверь не поддалась. Достал пластиковую карточку, прислонил к электронному замку и снова надавил на ручку. Сотрудникам его класса полагалось иметь при себе универсальный электронный ключ. В замке щёлкнуло, и холодный ветер из открытой двери обжёг лицо.

Квадро-театр остался позади, впереди сверкал миллионами огней комплекс аттракционов. Но Феликс шел не туда. Он быстро шагал по ночному парку, среди мокрых от унылого дождя деревьев. Он сошёл с вымощенной пиленым камнем аллеи на сырую траву, не замечая, как быстро промокают его туфли, и направился к темнеющим вдали постройкам. Там, на хоздворе, под одиноким уличным фонарём мок его личный автомобиль — переделанный под электробатареи старенький армейский пикап.

Феликс сел в кабину и заботливо погладил приборную доску. Немного подождал, затем сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, выравнивая дыхание. Завел мотор, и пикап приветливо заурчал.

Феликс повернул руль, и машина послушно вырулила на дорогу. Хронометр показывал ровно восемнадцать тридцать. Это означало, что у него есть два часа до конца фильма. Два часа для беседы с тем парнем, лежащим в ожоговом отделении хосписа для бездомных на окраине Мегаполис-Сити.

— Много работы с восстановленными, нервное напряжение круглосуточно, низкая стрессовая устойчивость и вот результат. Я говорила ему — ты связался с сумасшедшими и сам станешь таким. И вот, пожалуйста. Тот асоциальный шизофреник, тот бомж стал последней каплей!

Роза раскраснелась. Долгое нервозное состояние, в конце концов, прорвалось. Чтобы снять напряжение, непременно нужно было высказаться, излить боль и теперь эта боль нескончаемым потоком выливалась на голову комиссара Витте.

Девушка говорила без остановки, жестикулируя то и дело и стуча по приборной панели представительского «General EL». Казалось, она вот-вот разобьёт её.

Витте не перебивал. Ему было нестерпимо душно и, несмотря на то, что усердно работал кондиционер, пришлось немного ослабить узел подаренного женой дорогого шёлкового галстука. Комиссар слушал невнимательно и ждал, когда девушка перейдет к главному. Машину вёл автопилот.

— Марк вбил себе в голову, что тот бомж… вроде как из другого мира, — продолжала Роза.

«Так!» — комиссар сделал над собой усилие. Он как можно естественней протянул руку под приборную доску и включил спрятанный там диктофон. В это время Роза стремительно повернулась к нему. Комиссар побледнел. Девушка почти сорвалась на крик, и принялась быстро говорить: