— Теперь сравним эту цифру с довоенным производством, — орал в микрофон старый энергетик. Феликс стал продвигаться к выходу. Мельком взглянул на экран. — … а это в сто раз меньше, чем человечество производит сейчас! И не только производит. Мы научились ее аккумулировать, хранить и транспортировать практически без потерь. Так-то, милочка. Сейчас у нас столько энергии, что мы можем поделиться ею даже с пришельцами из других планет.

Девушка-корреспондент участливо кивала головой, и время от времени профессионально улыбалась в камеру.

Феликс прикрыл глаза. Вагон постепенно пустел, приближаясь к конечной.

— Солнечная энергия беспредельна, — голос с телемонитора лился нескончаемым потоком хвалебных фраз в сторону мудрого и дальновидного руководства. — Она возобновляема, экологически чиста, а сейчас и экономически обоснована. Надо сказать Совету большое спасибо за мудрое решение наконец-то слезть с нефтяной и газовой «иглы», уйти от варварского вида энергоносителей, такого как атом и наконец-то сделать правильный выбор — использовать энергию солнца, как единственный безальтернативный энергоресурс будущего.

— Большое спасибо, — корреспондент в последний раз одарила телекамеру лучезарной натренированной улыбкой, — с нами был Григорий Аристархович Шорм, главный консультант по вопросам энергетической политики СОТ. А сейчас новости за неделю.

Феликс вышел из вагона и пошёл по пустому перрону к выходу. Надоедливый дождь, казалось, решил лить вечно. Крупные тяжелые капли хлестали по лицу. Он поднял воротник пальто и, вжав голову в плечи, побрёл вдоль хмурой улочки мимо серых домов с дешевыми комнатами, мимо облезлых стен универсамов, мимо выцветших граффити на покосившихся заборах и ржавых мусорных контейнерах. За серыми крышами довоенных построек в дождливой мороси просматривались пики стоэтажных офисов с многоярусными стоянками, взлётными площадками на крышах и никогда не смыкающей глаз охраной. На малолюдных окраинах явно чувствовалось их демографическое различие с бурлящим центром Мегаполис-Сити.

Он вошёл в холл хосписа и привычно направился в ожоговое отделение. На часах было десять, и по коридорам уже вовсю сновали врачи в белых халатах и медсестры в синих. Шамкающие беззубыми ртами дряхлые старички и старушки в домашних тапочках по-черепашьи передвигались, держась за поручни, и неопрятные люди пустыми глазами разглядывали что-то на старых настенных плакатах.

Он кивнул дежурившей у входа медсестре и, не сбавляя шаг, направился к крайней палате послеоперационной реабилитации.

Феликс вошёл в дверь, сделал два быстрых шага и остановился у кровати. Он сразу посмотрел на окно, оно было зарешёчено и наглухо закрыто. Откуда-то снизу к груди подкрался неприятный холодок. Он так же быстро вышел в коридор и жестом подозвал медсестру. Та прекратила писать, отложила журнал и, суетливо стуча каблуками, почти бегом устремилась к нему.

— Где? — резко бросил Феликс.

Медсестра округлила глаза и, задев его плечом, протиснулась в палату.

Несколько секунд они стояли перед кроватью и молчали. Затем медсестра бросилась в коридор, что-то крича на бегу, а Феликс достал коннектофон, набрал номер и твёрдым голосом произнес в трубку:

— Альфред, у нас проблемы. Нужна бригада. Быстро приезжай… ты знаешь куда.

Феликс стоял перед пустой кроватью. Постель ещё не успела остыть, скомканная простынь наполовину сползла на пол, а на подушке темнела свежая вмятина, оставленная головой Марка.

— Тихо, Роза, тихо, — послышался шёпот над ухом.

Кто-то сзади взял её за локоть, пытаясь развернуть к себе.

Решение было принято в доли секунды. Четким натренированным движением она крепко перехватила левую руку нападавшего и резко нагнулась вперед, переместив центр тяжести на правую ногу. Подхватив противника на спину, оторвала от земли, и молниеносно, уверенно как на татами, бросила через себя. Грохот упавшего тела эхом прогремел в тишине подъезда. Не теряя времени, с силой уперлась коленом в спину лежачего и потянула обмякшую руку вперед и вбок, взяв «на болевой».

— Стой! Это я, — донеслось снизу.

Немного и рука вот-вот хрустнет, как сухая ветка. Колено упирается между лопаток, и в этой ситуации ломать лучше не позвоночник, а руку — не убить, но вывести из строя. Рука подалась чуть вперёд и снизу раздался глухой стон. Главное сделано — он лежит под ней, неподвижный, прикованный к полу, и в тусклом свете белеет бинт на его голове. Упираясь рукой в мокрый от дождя забинтованный затылок, она вдавливает его лицо в пол. Кто бы это ни был — теперь он не опасен. Даже не пришлось применять оружие.

Адреналин начал отпускать, и глаза стали различать детали:

«Что это на нём? Одеяло? Вроде он что-то сказал».

— Роза, это я, Марк! — глухой голос снизу.

Она отстранила руку и резко развернула незнакомца в одеяле лицом вверх. Придавила коленом грудь, вторым пригвоздила правую руку к полу, а левую взяла на излом так, что сделала невозможным любое сопротивление. Но лежащий и не думал сопротивляться. Он обмяк, съежился под её натиском. Было заметно, ему по-настоящему больно. С забинтованной головой он был похож на инопланетянина. Разве что не зеленый, а белый, синтетический. Неестественно мертвецки бледное лицо выделялось даже на фоне бинтов. Лишь в толстых линзах очков застыли испуганные глаза — единственное живое на неживом безбровом лице.

— Подожди, — жалобно простонал он, — руку сломаешь.

Но Роза и не думала ослаблять хватку. Никаких эмоций — главное правило при задержании. Её останавливал лишь этот взгляд из-под очков. Такой безобидный и знакомый.

— Ты кто? — жёстко спросила она.

— Это я, — выговорил незнакомец, — Я Марк. Посмотри внимательно, Роза.

— Что за…?! — она сильнее заломила ему руку. Ещё немного, и сухожилие плечевого сустава будет разорвано.

— Стой-стой! Больно! — взвыл лежащий.

— Я тебе сейчас сломаю руку, ты понял? — зло процедила она, — ещё раз спрашиваю, ты кто?

— Я тот, кто приходил к тебе две недели назад. Утром на стадион. Помнишь, я рассказывал о пришельце, о Губере, помнишь?

Человек сглотнул в ожидании реакции. Роза замерла. Рука, сжимающая запястье, чуть заметно дрогнула.

— Роза, говорю же, это я — Марк. Солнечный заяц. Помнишь, звала так в полицейской школе?

Роза немного ослабила захват и привычным движением обыскала лежащего. Не найдя ничего в широких карманах больничной пижамы, поднялась и указала на угол под лестницей.

— Туда! — приказала. — Живей!

Подобрав сползшее одеяло и держась за левое плечо, человек молча вполз в угол и вжался в стену. Роза встала напротив. Она полностью контролировала ситуацию. Любое движение незнакомца тут же получит противодействие с её стороны.

— Говори, — спокойно произнесла Роза.

— Роза, это я. Посмотри внимательнее.

Человек снял запотевшие очки и протёр стёкла уголком одеяла. От растерянности он стал заикаться.

— На меня охот-тятся. Меня вербовали. В о-общем, Роза, мне нужна твоя помощь. Мне необходимо время.

Он невесело улыбнулся и добавил:

— Понимаю, не похож… Потому за помощью опять пришёл к тебе.

Роза только сейчас поняла, что слышит знакомый голос. И эти глаза под очками…

«Как же так?» — она на секунду потеряла самообладание. Непонятно кому адресовала вопрос:

— А экспертиза?

— Я не знаю, — сказал сидящий под лестницей, — они из УБ. Там всё умеют.

Его голос, глаза и какие-то еле уловимые мелочи в интонации, в движениях — всё указывало на то, что он говорит правду. И, тем ни менее, в это невозможно было поверить.

— Нет! — вскрикнула она. — Марк умер! Ты умер!

Роза подалась вперед, нагнулась над незнакомцем, и её черная тень куполом накрыла его.

— Я тот, кому ты звонила в день взрыва, — глотая слова, быстро выговорил он, — ты сказала на автоответчик, что с моим отпуском всё решено.

Роза остановилась и замерла.