— Сергей, если немцы через час не пойдут в атаку, то соберем людей, как и планировали для политинформации. Стенгазет не надо, лучше найдите указатель какой-либо и краску и напишите на нем крупно «MINEN!» — это будет очень хорошая стенгазета для фрицев.

Горячка боя спала и теперь Сенцов видимо понимал и признавал свою ошибку, он молча кивнул и отправился выполнять мои распоряжения. Оставалось только ждать и гадать, что дальше предпримут фрицы. Не успели мы перебраться на восточный берег, как на наши позиции стали обрушиваться запоздалые немецкие снаряды. Пожалуй, если бы мы остались, потерь было бы не избежать, огонь был очень плотный, немцы взялись за нас основательно, мост они не трогали, видимо рассчитывали сохранить его для перепевов. Примерно через полчаса фрицы перенесли обстрел на позиции Ларина, где позже по звукам стал разгораться серьезный бой. Однако на нашем участке фрицы вели себя пока смирно.

Уже смеркалось. Мы собрали людей в стенах заброшенного колхозного сельского ангара, видимо местного МТС. Восточный берег немцы пока не обстреливали, и я надеялся, что на сегодня активная фаза уже закончена, видимо фрицы будут наступать утром.

В ангаре мы собрали всех, кого могли кроме часовых. Всего сейчас в моем подчинении было 39 человек курсантской роты, 11 артиллеристов и 27 разведчиков вместе с Дуболомовым. Трое разведчиков и 9 курсантов, в том числе Сенцов, были ранены, и я планировал их отправить в тыл, пока была такая возможность, у нас не было здесь противотанковых гранат и пушек, и держать здесь раненых просто для массовки я считал бессмысленным. Заодно я планировал избавиться и от слишком ретивого политрука, который запросто мог выкинуть еще какой-нибудь фортель.

Бойцы сидели в ожидании с задумчивым видом, понимая какой враг нам противостоит, и как непросто будут идти следующие бои.

— Товарищи бойцы, — начал Сенцов, пытаясь по памяти взмахнуть перевязанной правой рукой, и скривился от боли, оставив эту попытку. — Сегодня мы дали врагу отпор. Немцы понесли большие потери и отступили. Все это благодаря действиям нашего командира — Василия Ивановича Теркина, который лично уничтожил 6 вражеских танков и своим примером вдохновил нас на бой с врагом.

— Ура командиру! — крикнул кто-то из артиллеристов, и все дружно захлопали.

Сенцов поднял левую руку призывая к тишине и аплодисменты стихли.

— Но наша победа омрачена, сегодня мы потеряли наших товарищей, преданных делу партии и Ленина-Сталина бойцов Красной Армии, их имена мы никогда не забудем. Поэтому фашисты заплатят за каждого нашего павшего высокую цену. Считаю, что мы должны отомстить за наших товарищей и мы сделаем это. Враг будет разбит, победа будет за нами! Слово товарищу Василию.

Я поднялся и посмотрел на внимательные и осунувшиеся лица моих бойцов. Все они были готовы отдать свою жизнь Родине. Бойцы притихли и ожидали от меня каких-то особенных слов. Глядя в эти, светящиеся надеждой бесстрашные глаза, хотелось конечно сказать им правду, что мы победим, но не скоро, что цена этой Победы будет очень высокой, что мало кто из них вернется домой, но что их дети обязательно будут помнить эту Победу, прославляя ее в веках. Невольно ком подступил к горлу. И я начал говорить им то, чего имел право сейчас сказать, я начал рассказывать им о подвиге нашей армии в 1812 году, которая смогла обратить в бегство Наполеона и на этих берегах поставить окончательную точку в той войне.

— Наполеон вёл остатки своей «Великой Армии» к русской границе с единственной целью — спасти как можно больше солдат. Если бы это случилось, он снова бы напал на нас. Русский главнокомандующий фельдмаршал Кутузов не имел желания вступать в генеральное сражение с Наполеоном, поэтому действия основной русской армии ограничивались преследованием французов. Однако, это были очень хитрые враги. Чтоб создать ложное впечатление у наших полководцев, что они собираются переходить Березину южнее Борисова, их император разместил артиллерийские батареи на месте фальшивой переправы и провёл там ряд демонстрационных манёвров силами нескольких тысяч солдат.

В это время инженерные войска французов спешно строили два моста у реки Студёнки, где они разведали возможность переправы. Один мост строился для прохода людей, другой — для артиллерии и повозок. По реке, ширина которой составляла около 100 метров, плыли в этот момент льдины, мешавшие стоящим по плечи в ледяной воде французским солдатам возводить мост. Но надо отдать им должное они свое дело сделал и по свидетельствам очевидцев все они потом погибли от холода.

В 2 часа дня 27 ноября Наполеон со старой гвардией перешёл на западный берег. Он приказал пропускать в первую очередь «боеспособные, идущие в строю» воинские команды. Повозки не пропускались за исключением карет маршалов. В страхе перед казаками у переправы скопились тысячи раненых и обмороженных, ожидавших разрешения проехать со своими повозками. В целом переправа продолжалась в течение дня спокойно. Но уже к вечеру 27 ноября наши узнали об обмане, и что французы переправляются севернее Борисова и стали перебрасывать туда войска. Ближе к вечеру 28 ноября на собравшуюся у переправы многотысячную толпу стали сыпаться ядра нашей артиллерии. Толпы людей кинулись к мостам. Один из мостов под напором бегущих по нему не выдержал и рухнул. В создавшемся беспорядке переправа застопорилась, люди, столпившие на берегу, погибали в давке и от удушья. В это человеческое скопище продолжали падать многочисленные русские ядра и бомбы. В ужасе тысячи французов бросились в ледяную воду Березины, пытаясь вплавь перебраться на другой берег, но гибли, захлебываясь в холодной воде, а также от огня русской артиллерии.

Боясь нашего преследования, французы сожгли оставшийся мост. Десятки тысяч солдат, беженцев и многочисленные военные обозы французов остались на восточном берегу. На эту, прижатую к реке, толпу деморализованных под ураганным огнём русской артиллерии французов налетели казаки Платова, которые не щадили никого. Всё было кончено.

Через Березину успело переправиться всего несколько десятков тысяч человек, большая часть из них были гражданские и небоеспособные группы. Это все, что осталось от некогда огромной, насчитывавшей 700 тысяч солдат «Великой Армии», которую привел к нам Наполеон.

Я умолк. Все тоже задумчиво молчали. Мой рассказ вероятно нашел в сердце каждого бойца отклик тем событиям и заставил по-новому взглянуть на сегодняшний день. Они словно мысленно перенеслись на какое-то время в те далекие времена и парили сейчас над просторами великой реки Березины, где наши славные предки, овеянные победой, добытой звоном сабель и звуком пушек, навсегда уничтожили наполеоновские планы врага.

— Немцы на восточном берегу! Позиции капитана Ларина прорваны, наши отступают! — раздался словно выстрел крик вбежавшего в ангар часового.

— Рота в ружье! — громовым голосом приказал Дуболомов.

Мои бойцы молча и без всякой паники встали и начали разбирать свое оружие. Решающий бой врагу нам предстояло дать не утром, а уже прямо сейчас.

Как я и предполагал, немцы с ходу не смогли взломать оборону мостов через Березину и начали искать брод. Самым удобным местом для переправы, учитывая особенности рельефа, они посчитали участок капитана Ларина. Днем наша оборона понесла здесь ощутимые потери от вражеской артиллерии и авиации. Из пяти «сорокапяток» у Ларина оставалось только три, когда немцы силами 2 танковых рот пошли в атаку. Снаряды отскакивали от лобовой брони «троек» и «четверок», а вскоре танки заставили замолчать оставшиеся орудия. После этого в атаку пошла немецкая пехота, которая стала преодолевать реку вброд и на разных подручных плавсредствах. Пулеметы Ларина смогли существенно проредить порядки наступавших, но не остановили их. Когда немцы приблизились, в наши окопы полетели гранаты.

Удивительно, что мы не замечали, какой сильный бой идет рядом, всего в двух километрах от нас, видимо сознание притупилось и звуки близких разрывов и стрельбы не казались уже чем-то пугающим.