Он улыбнулся, и лицо его посветлело.

– Спасибо тебе. Наверное, ты права. Я позволяю своим страхам взять надо мной верх.

– Что вполне объяснимо. – Я взглянула на лес вокруг нас. Огонь погас, и, несмотря на лунный свет, в деревьях было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя тревожно. Мне было больше по душе широко открытое небо Варинии, у нас было гораздо труднее подкрасться к человеку незамеченным.

Талин улыбнулся и похлопал по земле рядом с ним.

– Чтобы было теплее.

Я замешкалась всего на мгновение. Все знали, как мы с Талином относимся друг к другу. Какое имело значение то, что мы спали ближе друг к другу?

Я подтащила свой спальный мешок ближе к нему и устроилась на его вытянутой руке, которая согнулась, обнимая меня. Когда он почувствовал, что я вздрогнула, он начал опускать руку, пока его ладонь не легла мне на бедро.

– Что такое? – спросил он.

Я закрыла глаза, сама не понимая, почему мне не по себе в объятии этих сильных рук. Видят боги, такие ощущения мне уже доводилось испытывать.

– Ничего.

Через несколько мгновений я почувствовала на затылке дыхание Талина, глубокое и ровное, и я была рада, что мое присутствие успокоило его, даже если я не могла расслабиться в его объятиях. Я не знала, что ждет нас за следующим поворотом дороги, но наши страхи еще не взяли верх над нами.

Лучшее было здесь, в пространстве между нами, мягкость, тепло и безопасность.

На следующее утро мы оставили Шейла и Эллу на дороге, пожелав им счастливого пути. Они шли пешком, и мы не могли позволить себе ждать их. Я надеялась, что они найдут место, где бы они могли поселиться и жить в мире. И это, наверное, самое естественное, что можно пожелать.

Пятый день нашего путешествия был небогат на события, хотя мы все начинали изрядно уставать от дороги. От того, что я часто и усиленно занималась греблей в Варинии, у меня появились на руках мозоли, но они смягчились за время моего пребывания в Иларии, и сейчас чувствительные ладони реагировали даже на того, что я сжимала поводья. Каждое утро, когда я шла седлать Титанию, она опускала голову и тяжело выдыхала воздух через ноздри – лошадиный аналог вздоха.

Вечером шестого дня, когда, по всем расчетам, мы должны были быть недалеко от границы с Галетом, Оморес достал свою карту континента и разложил ее на большом камне.

– Почему Галет незаполненный? – спросила я, заглядывая через плечо Талина на карту. – Ведь, разумеется, картограф знал, каков местный рельеф.

Талин взглянул на меня с понимающей улыбкой.

– Возможно. Но это иларианская карта. Тот, кто поручился за ее создание, возможно, мой дедушка, сказал картографу оставить это место пустым. Ведь эта территория все еще является болезненным пробелом, поскольку галетяне отняли у нас этот кусок земли.

– На что он похож?

– Я точно не знаю, – признался Талин. – Но, судя по этим предгорьям, – сказал он, указывая на север, – я бы сказал, на горы.

Григ бормоча выругался.

– Это означает, что, скорее всего, и там будет холодно.

– Чем выносливее галетяне, тем лучше для нас, – произнес Талин, похлопывая Грига по спине. – При условии, конечно, что они нам помогут.

Мы все знали, насколько смелым было это предположение, и чем ближе мы продвигались к Галету, тем больше я беспокоилась насчет того, что они нам откажут. Если мы проделали весь этот путь напрасно и оставили наших родителей Сирену просто так, я не знаю, смогу ли когда-нибудь себя за это простить.

– Вам нужна какая-нибудь помощь, миледи? – спросил Оморес у Зейди, которая с помощью ветки подметала небольшую полянку вокруг наших спальных мест.

Она вытерла пот со лба, улыбаясь.

– Нет, спасибо. Все уже почти готово.

Зейди уже привыкла к брюкам и ботинкам, хотя мы обе жутко тосковали по ванне. Даже наши тела изменились. Я всегда была сильной благодаря плаванию, но теперь я впервые одновременно выполняла физическую работу и получала достаточно еды. Когда я сняла тунику, чтобы переодеться в ночную одежду, я была потрясена, увидев мышцы в верхней части живота там, где раньше наблюдала только ребра.

– Я проверю лошадей в последний раз, прежде чем отправиться спать, – сообщила я группе. У нас с Титанией возникла связь, которая, можно даже сказать, была странной. Она стала опускаться на колени, чтобы я могла подняться без подсаживания Талина или большого камня. Она предвидела мои нужды, поэтому мне редко приходилось подавать ей сигналы руками или ногами. Большую часть времени мне даже не нужно было использовать свой голос или удерживать равновесие. Она была на шаг впереди меня, самой умной лошадью, которую когда-либо доводилось видеть людям.

– Вот ты где. – Я протянула пучок травы, который сорвала по дороге. Она была вполне способна сама добыть себе пропитание, но мне нравилось ее кормить. У нее была самая мягкая мордочка, и она никогда не кусалась. Она подняла голову к моему лицу, мягко дуя на мою кожу и щекоча меня своими усами.

Затем, неожиданно, она качнулась всем телом в сторону, стоя неподвижно и настороженно.

– В чем дело, девочка? – Я не слышала ничего, кроме обычных ночных звуков. Другие лошади все еще удовлетворенно жевали высокую траву, а птицы и насекомые все еще пели свои песни.

Но я доверяла Титании. Если она почувствовала, что что-то не так, я не стану игнорировать ее сигналы. Потянувшись за ножом в ботинке, я опустилась на колени и поползла к дороге. Теперь мы отходили намного дальше от дороги, усвоив свой урок после того, как Шейл и Элла нашли нас. Чувствуя себя глупо, я прижала ухо к земле, как учил меня Оморес, не совсем уверенная в том, что ожидала услышать.

Я вернулась к Титании, которая все еще сопротивлялась своим поводьям. Боясь, что она поранится, я отвязала ее и направилась обратно в лагерь, и вдруг услышала вдалеке тонкий свист. Было так тихо, что я почти не была уверена, слышала ли я это, но уши Титании были навострены, насколько это было возможно, и я знала, что мне это не почудилось.

Мгновение спустя я услышала еще один свист, за которым через две секунды последовал еще один.

Безо всяких просьб с моей стороны Титания опустилась на колени, и я вскарабкалась ей на спину. Мои пальцы едва успели запуститься в ее гриву, как она рванула в сторону лагеря. Нас обнаружили.

Мгновение спустя мы ворвались в лагерь, чуть не сбив Омореса с ног.

– Боги, Нора! Что ты делаешь? – закричал Талин. – Ты могла поранить кого-нибудь!

Задыхаясь, я спрыгнула со спины Титании.

– Там всадники.

Его рука метнулась к рукояти меча.

– Что? Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как они подавали друг другу сигналы. По крайней мере, их трое.

Зейди уже собирала наши вещи.

– Сколько у нас времени? – спросила она.

– Я не знаю. Я не могу сказать. Я просто знаю, что они близко.

Мы с Талином побросали наши самые необходимые вещи в седельные вьюки и бросились обратно к лошадям. Я старалась как можно нежнее седлать Титанию, но сердце бешено колотилось, а руки совсем не слушались. К счастью, она стояла как вкопанная и даже не дрогнула, когда я затянула подпругу.

Наконец до наших ушей донесся стук копыт по дороге, который ни с чем нельзя было перепутать. Там должно быть, по меньшей мере, двадцать лошадей. Такое количество могло означать только одно: стражники Сирена догнали нас.

– Сможем ли мы ускользнуть от них? – спросил Григ.

– Мы должны попытаться, – сказал Талин, хмыкнув и вскакивая в седло.

Оморес вскочил в седло, а Зейди забралась следом за ним. Через несколько мгновений мы уже летели через лес к дороге. У преследователей, двигавшихся по ней, было преимущество, но у нас не оставалось выбора. Я надеялась, тот факт, что они явно какое-то время скакали изо всех сил, поможет компенсировать разницу. Мы выиграли немало времени, но не за счет здоровья наших лошадей.

Я обернулась через плечо. Всадники все еще не показались в поле зрения, но не было никаких сомнений в том, что нас преследуют.