Принцип аутогравитационного манёвра разработали как шутку очень давно. Достаточно иметь мощный гравитационный генератор, массивное тело, на котором его можно установить, хороший реактор, чтобы запитать и прибор, и двигатели. Всё. Дальше работа за физикой. Если в правильный момент резко погасить гравитационное поле, накопленная энергия выбрасывала объект очень быстро и очень сильно по вектору работы двигателей. Естественно, что живых на таком снаряде быть не должно. Но если совместить процесс с запуском генератора пространственного прокола, то получалось интересно: объект покидал реальность, пассажиры выживали, а выход с изнанки реальности происходил при падении ускорения ниже порогового значения.

Арктурус пережил это однажды. Он переживёт это ещё раз.

— Экипаж, приготовиться к экстремальному ускорению! Занять противоперегрузочные ложементы! Минута до прыжка! — гаркнул Арктурус по общекорабельной линии. — Пал-1, Пал-2, мы уходим! Увидимся, когда увидимся!

Компьютер «Харона» сообщал, что не весь экипаж готов к прыжку. Но цифры росли, все критически важные специалисты уже были в ложементах или даже не покидали их.

Противник снова возобновил обстрел ракетами и артиллерией.

Корветы маневрировали, удаляясь от «Харона», и набирали скорость. Их точки ПРО огрызались лазерными вспышками, иногда к бою присоединялись скорострельные орудия ближней обороны. Хозяин верфи всё ещё оставался невидим для радаров и лидаров, а гравиметрические датчики и массдетекторы поддались обманкам. Арктурус видел, что Пал-2 не может развить полный ход. Пал-1 один двигался на параллельном курсе и прикрывал коллегу. Капитан Вил слушал их переговоры, но не уделял им внимания: секундомер отсчитал последние мгновения.

— Внимание! Ускорение! Прыжок!

Одновременно с этим, артиллерийский удар разломил Пал-2 на две неравные части. Прыжковый генератор на корабле Элизы выходил на рабочую мощность, поэтому в момент взрыва схлопнулся в гравитационную аномалию, сдвинувшую вектор движения «Харона» на три градуса в сторону. И исправить это Арктурус уже не успел — звёзды исчезли, сменившись чернотой изнанки космоса.

Каин открыл глаза, медленно всплывая из липкого кошмара. Он впервые нормально спал за последние трое суток после их фееричного побега от неизвестного противника. Сначала на всех навалились работы по срочному ремонту всего, что повредилось во время прыжка. Где-то исказился даже силовой набор корабля, про более мелкие повреждения даже разговор не шло. Один из ректоров пришлось экстренно глушить, и это оказался не тот вызов, с которым хотел сталкиваться Каин. Его спасло лишь то, что тело странника приспособлено к куда большим дозам радиации, но другим повезло не так сильно.

Раненые. Раненых было очень много. Компрессионные повреждения, тупые травмы и закрытые переломы. Далеко не все оказались в ложементах вовремя. Каин никогда ещё не видел такого. Милица пропадала на медицинской палубе даже сейчас, но сам Каин старался туда не ходить. Ему было сложно смотреть на пострадавших и держать в голове, что они всего лишь спутники в Пути. Ариадна учила его состраданию, и как бы конфессоры не клеймили осёдлых, они всё ещё оставались людьми, разными, индивидуальными. Раста, например, совершенно не интересовали деньги. Кабачков не влекла власть. Спасатели Рубера оставались людьми даже будучи наёмниками. И таких примеров разум Каина мог привести ещё много. Они были хорошими людьмии.

Поэтому мыслишка затащить Милицу на Сату и сбежать, казалась ему логичной, но отдавала трусостью с привкусом предательства. Он ещё не озвучил этого подруге. Решение не было принято. Тем более «Харон» находился в экстренном неуправляемом прыжке, и покинуть его никто не мог.

А ещё было то, о чём Каин не собирался говорить никому. Он ведь взломал скафандр Нуньес. И после того, как она выгнала его с Милицей из серверной, поставил простенького бота копировать её телеметрию и переговоры. Поэтому он наверняка знал, что в том баке, развороченном попаданием промышленного лазера, находился человек. Именно он отвечал за оборону верфи, а не какая-то безликая операционная система. Поэтому Каин постоянно возвращался к вопросу: когда он вырвал сердце «сетевой гидры» при высадке, не вырвал ли он сердце того человека в баке?

Его учили ценить жизнь. Не вмешиваться в чужой Путь. А отвращение к убийствам в нём раскрылось само собой. Каин видел в этом нарушение самой идеи Пути и заветов Пророка, хотя понимал, что огромное крыло милитаристов в Ордене существует не просто так. Ведь Свидетель написал сначала «Ритуалы войны» и лишь годы спустя — «Пророк и Мир». Орден призывал к миру, при необходимости кулаками, но Каин не хотел и не собирался биться на самой кромке этого… призыва. Он — защитник, он — помощник, он — снабженец. Созидатель. Умом Каин понимал, что скорее всего, не мог причинить смертельный вред тому человеку. Технологии позволяли защитить биологическую компоненту, подключённую к цифровой системе. Но именно «скорее всего» разъедало его душу сомнениями.

Дверь зашипела пневматикой, пропуская автономный модуль Саты. Биомех запрыгнул на кровать и придавил грудь Каина мускулистыми лапами. Создание смотрело на него умными глазами и едва слышно, но весьма ощутимо мурчало, заставляя внутренности странника вибрировать.

— Это чтобы я не упивался рефлексией? — с усмешкой спросил Каин и почесал шею биомеха. — Спасибо! Ладно, пусти меня, надо исполнить обещание…

Он вышел из каюты и отправился на мостик. Выведение квантового передатчика из стазиса требовало некоторого времени. Каин обещал Милице сообщить на ковчег о чём-то подобном. Тем более, что подробный отчет он подготовил заранее и каждый день обновлял, занося в него всё и структурируя по темам.

В небольшом закутке перед мембраной, блокирующей вход на мостик, Каин остановился и снял настенную панель. За ней чуть подрагивали разомкнутые замки энерговода системы связи. Черные, чуть влажные от конденсата, кнуты плоти доверчиво подались навстречу страннику. Каин аккуратно поместил их в соответствующие порты в стене, дождался когда индикаторы на стене вспыхнут зелёным. По псевдомышцам прошёл электрический разряд, заставляя их сократиться и натянуться. Всё, питание подано, система связи начнёт выходить из анабиоза и самостоятельно отправит сообщение по готовности. Сата посылала ему импульсы радости, она соскучилась по голосам флота.

Каин с любовью прислонился лбом к переборке и улыбнулся. Сата легко отзывалась на ласку. Бывали биомеханоиды, которые принимали отношение экипажа как должное и не показывали, что нежность им приятна, а забота — важна. Суровые, огромные, несущие на себе мегатонны боеприпасов и готовые радостно вилять антеннами, когда капитан прикасается к кораблю с посылом положительных эмоций. Конечно, на ковчегах ещё была Ариадна, но она не являлась душой корабля. Всего лишь ещё один очень важный пассажир. Каин даже пробовал писать статью об этом, намереваясь изучить взаимосвязь искусственного интеллекта и псевдоживого корабля. Черновик статьи всё ещё лежал в одной из директорий нейросети.

— Проверяй себя, Сата. Возможно нам придётся бежать очень-очень быстро…

Каин вышел в ангар. Корабль «Спасателей Рубера» был подготовлен к вылету. Скорость полёта «Харона» уменьшалась со стандартным коэффициентом, а значит чуть больше, чем через сутки они вернутся в реальный космос. Наёмники не собирались умирать так. Их контракты это обговаривали особо. «Харон» занимался добычей ресурсов, а не открытой войной.

Каин хлопнул ладонью по карману комбинезона, нащупал упаковку рациона и неторопливо его вскрыл. По крайней мере на него никто не смотрел, как на сумасшедшего. Странник уселся на опору Саты и погрузился в дополненную реальность. За неполные семь часов сна у него накопилось несколько прямых поручений от главного инженера и почти десяток запросов на оказание помощи. Где-то отказали модули-переходники, где-то инженеры и сами прекрасно справились, но хотели независимого взгляда. Каин не заметил, когда успел обрести некий авторитет у этих суровых людей. И тем более не хотел их подводить.