— Унном…

Откуда-то сбоку проросла рука и дернула Фьольвира к себе. Маттиорайс словно влип в паутину, потом продавил ее своим телом и оказался под хмурым небом среди заросших зеленым мхом остатков каменной крепости.

— Да уж, — сказал, глядя на него, незнакомец. Он отпустил рукав Фьольвира и вытер ладонь о штаны. — Тебе нужно умыться.

— Где мы? — спросил Фьольвир.

Он поморгал и смахнул лишнюю кровь со лба.

— Почти там, где нужно, — ответил незнакомец, пробираясь среди каменных блоков к полуразрушенной арке.

Место было дикое, давно забытое и людьми, и богами.

Фьольвир потоптался на месте, рассыпая алые капли по каменной плите под ногами. Разбитая стена дыбилась перед ним покатым, ершистым валом. Среди отесанных блоков торчали бревна, а ручейки песка и мелких камешков казались кровью, натекшей из многочисленных ран. Часть стены скатывалась в обрыв, застывая там колкой серо-зеленой осыпью. Привратная башня, завалившись, подмяла под собой ворота, наглухо перекрыв вход и выход.

Было ветрено. Крепость, похоже, была построена на скальном уступе, и Фьольвир, сделав несколько шагов, убедился в этом воочию. Ему открылись темный отвесный склон и змейка серого тумана на дне ущелья. Мощеная дорога, стиснутая остатками укреплений, бежала к обломкам каменного моста.

— Арнасон! — крикнул незнакомец.

— Иду! — отозвался Фьольвир и, перебираясь, оставил на холодном, гладком, каменном боку красный отпечаток ладони.

Арка вела в узкий проход, где едва можно было разойтись вдвоем. Стена справа темнела многочисленными бойницами. Стена слева словно треснула по шву и ощетинилась выбитыми, но кое-как удерживающимися блоками.

В пролом виднелся внутренний двор крепости.

— Иди сюда, — позвал Унномтюр.

Он стоял у каменного горла колодца на краю двора и выбирал длинную цепь. Цепь, звякая, ложилась звеньями у его ног.

— Иду.

Фьольвир перелез через обгоревшее с одного конца внушительных размеров бревно. Не удержавшись, прислонился к стене и оставил красный отпечаток и там.

— Аккуратнее-то можешь? — спросил незнакомец.

— Я вот, — Фьольвир вытянул босую ступню, — свейку потерял.

— Думаешь, я сделаю тебе новую?

— Было бы хорошо, — вздохнул Фьольвир.

— В некоторых местах свейки выдалбливали из камня, — сказал незнакомец. — Были даже знаменитые мастера…

Он вытащил цепь полностью. На конце ее заболталось худое деревянное ведро, вода шустро засочилась на камни.

— Не спи, — сказал незнакомец Фьольвиру.

— А что? — спросил тот.

— Ближе подойди.

— Ближе?

Фьольвир, слегка кособочась, шагнул к Унномтюру.

Ф-фух! Ледяная вода из ведра ударила ему в лицо. Фьольвир задохнулся и, моргая и отплевываясь, выставил руки.

— Зачем?

— Ты грязен как Ойягиль, — объяснил незнакомец, вновь опуская ведро в колодец. — Так не годится.

Вода потекла с Фьольвира красными ручейками.

— А кто такой Ойягиль? — спросил он, сдирая с себя рубаху.

— Трупоед Хэнсуйерно, арнасон, — сказал Унномтюр. — Любимый трупоед.

В чреве колодца раздался плеск — ведро нырнуло в воду. Фьольвир застучал зубами.

Унномтюр истратил на Фьольвира десяток ведер. Маттиорайс ухал, охал, распутывал волосы и тер шею и плечи, чувствуя, как холод сковывает тело. Штаны вымокли. Камни мокро поблескивали вокруг. И все же к последнему ведру Фьольвир краснел кожей уже сам по себе, без крови.

— Теперь меня, — сказал незнакомец, вручая Фьольвиру цепь.

Он скинул хельк, везинг и, косматый, буйно поросший черным и пегим волосом, раскинул руки. Лицо его так и осталось пустым. Проступали в нем смутные, нечеткие человеческие черты, но время от времени оно вдруг вытягивалось, примеряя на себя хищную волчью пасть, кабанье рыло или лошадиные ноздри.

Дрожащий от холода Фьольвир опустил ведро в колодец. Цепь размоталась, и ведро брякнуло в стенку.

— Осторожнее, арнасон, — сказал незнакомец.

— Не понимаю, зачем это нам, — сказал Фьольвир.

Дождавшись плеска, он стал вытягивать цепь обратно. От работы мышц по телу растекалось тепло.

— Что — это? — спросил Унномтюр.

— Ну, мыться. Подумаешь, кровь!

— Здешний хозяин от капли крови может впасть в безумие. Тогда ни мне, ни тебе не поздоровится, арнасон. Лей!

Фьольвир плеснул водой. Незнакомец принял залп беззвучно, капли заискрились на кончиках волос.

— Еще!

Фьольвир снова опустил ведро. Шершавые железные звенья заскользили в ладонях, оставляя на коже крапины ржавчины.

— А где этот хозяин сейчас?

— Там, — Унномтюр качнул космами, указывая на ворота в дальнем конце двора.

Ворота были выломаны. Одна створка лежала плашмя, другая представляла из себя измочаленные остатки бревен, едва удерживаемых вместе брусом и железной полосой понизу.

— А почему не выходит?

— Все тебе скажи, — фыркнул незнакомец. — Лей!

Фьольвир выдернул ведро из горловины колодца и опрокинул его на подставленную голову. Вода покраснела.

— Ух, хорошо!

Унномтюр заплясал по камням, смахивая волосы в стороны и растираясь. Лицо его треснуло широкой улыбкой.

— Еще? — спросил Фьольвир.

— Конечно! — воскликнул незнакомец.

Фьольвир принялся разматывать цепь.

— Здешний хозяин — хранитель ключа, — пояснил незнакомец, сделав небольшой круг перед колодцем. — Посажен Йоруном на одно место и двинуться никуда не может.

Он покрутил руками, будто крыльями мельницы.

— А Мтаг?

— Что — Мтаг?

— Ну, он здесь был?

— А ты как думаешь? Ворота — это как раз Мтаг.

Унномтюр шумно выдохнул и несколько раз присел, видимо, чтобы не зазябнуть. Фьольвир потянул вверх потяжелевшее ведро.

— И кто кого? — спросил он.

— Сейчас пойдем, и увидишь.

Ведро застряло. Звонко закапали капли. Фьольвир намотал цепь на кулак и дернул, но ведро только стукнуло дном о близкую стенку.

— Что там? — подошел незнакомец.

Он заглянул в горловину. Увы, высмотреть что-то в гулкой колодезной тьме было совершенно невозможно.

— Зацепилось, — сказал Фьольвир.

— Вот все у тебя так, арнасон, — сказал незнакомец. — За что зацепилось? Там не за что цепляться.

— Я не знаю.

— Ох, арнасон, — Унномтюр взялся за свободный участок цепи. От его тела веяло кислым жаром. — Ну-ка, вместе.

Они потянули. Цепь скрежетала, ведро не двигалось, вода капала.

— Да что там? — пробормотал незнакомец.

— Может, корень? — предположил Фьольвир.

Его спутник, на удивление, согласился.

— Может, — он повел плечами, давая себе роздых, и снова стиснул пальцы на цепи. — Давай — ка, медвежий сын, еще раз.

Фьольвир поднатужился. Унномтюр засопел рядом. Они слитно, на едином выдохе, выбрали на локоть цепи. Ведро громко плеснуло водой, дернулось, но все-таки пошло вверх. Правда, пошло оно тяжело, и Фьольвиру показалось, будто он зачерпнул не воды, а земли или камней.

— Давай — давай, — подбадривал и себя, и Фьольвира незнакомец.

Возможно, он подбадривал и ведро.

Цепь шла до того туго, что Фьольвир мгновенно вспотел. А еще почувствовал, как заныл бок, несколько дней назад раскроенный кааряйнами. Вроде бы и схватилось, и затянулось рубцом, а ну как расползется по новой.

— Еще! — потребовал незнакомец. — Еще!

Плечом в плечо, перехватываясь, они буквально по звену выбирали цепь. Было даже удивительно, что же они такое поднимали.

Бам! — ведро взвилось вверх, рассыпая ледяные брызги. Фьольвир задрал голову, наблюдая за его полетом, и тут же был сбит незнакомцем с ног.

— Берегись!

Они повалились в разные стороны. Ведро с хрустом брякнулось на камни, из него вылетела влажная плашка. Но не это было опасностью. Фьольвир уловил движение воздуха, темно-зеленое, чешуйчатое тело мелькнуло над ним, а острый коготь прочертил кривую над головой. Ах, ты, тварь! — подумал он и уже собирался вскочить на ноги, как получил в бедро то ли бревном, то ли хвостом. Сила удара была такова, что он сделал три или четыре полных оборота, в кровь разбивая локти и колени о камни.