А еще с напугавшим меня самого дичайшим желанием зажать принцессу амири хоть прямо в коридоре. Отодрать ее прямо на полу, ничего не соображая от дикой похоти. Утащить к себе и брать сутками напролет.

Жениться, разумеется.

Другие кандидатки вмиг меня интересовать перестали. Только эта. А в мозгах занозой засела мысль: она девственница или нет?

Шеннари невинными никогда замуж не выходят, зато амири – когда как.

Только я представил, что кто-то еще касается этого стройного подтянутого тела с аккуратными, но очень выразительными формами, меня пронзила дикая ненависть. От ревности перед глазами почернело и помутилось.

А проверить ее невинность возможности никакой. Король амири скорее всего хотел бы дочь замуж девственной отдать. Но сколько эльфиек обманывали отцов и мужей?

Я вернулся в свой дворец и до самого вечера не мог успокоиться.

То рыжие волосы вспоминал, то яркие розовые губы, а то и приподнятую аккуратную грудь в широком вырезе платья.

Любовниц приглашать не стал, мне портретов Камилы хватило.

Художники врали – она раза в три в жизни горячее.

И все же я решил не свататься с наскока – сначала снова тайком проведать принцессу.

Хотя уже понял: если не женой, любовницей она мне точно станет.

КАМИЛА

Мне безумно жутко, но я не прощу себе, если покажу Альдо слабость и предам кровь предков. Он предлагает мне вопить?! Ненавижу его!

Шиплю:

–Я ничего тебе больше не скажу. Уходи сейчас же, – сердце предательски быстро и громко бьется, а все тело знобит от ужаса. Крупной дрожью колотит.

Король это чувствует, не может не чувствовать.

Мы просто вжаты друг в друга, как масло в хлеб бутерброда.

Я принцесса амири. Меня учили быть смелой. Учили хранить лицо.

– Ммм… – ноздри Альдо хищно подрагивают. – Ты мягкая. И приятно пахнешь. Наверняка вкусная.

Что?! Уродский король шеннари даже не сделает вид, что мои слова что-то значат?! Я ему просто перина и подушка?!

Его рука так и нагло лежит на моей груди, а я даже пошевелиться не могу и прекратить этот кошмар.

Я совсем ничего не могу. Во рту сухо.

Бархат предательски обволакивает мне уши:

– Я буду с тобой нежен. Помнишь особенность шеннари, Камила?

Волоски на коже встают от ужаса.

Камила. Просто Камила.

Гад. Конечно, он намеренно зовет меня так фамильярно. Понимает, что я ничегошеньки ему сейчас не сделаю. Даже укусить его не могу. Не дотянусь. Альдо специально так сгруппировался, чтобы и держать меня, и ничего не подставить под атаку. Меня немного учат драться, я такие вещи вижу.

Вот она, реальная польза от уроков. Сплошная, до злых слез, беспомощность.

А особенность шеннари помнят все. Это их странная магия, которая защищает девушек от насилия.

Если девушке любого народа от близости с мужчиной шеннари по-настоящему хорошо, у них обоих на внутренней стороне плеча распускается одинаковый красный узор под кожей. У каждой пары свой. Цветок любви, как шеннари это называют.

Говорят, этот узор держится несколько дней, а потом тускнеет и растворяется. Или, если пара постоянно проводит время в страсти, цветок не проходит никогда. Прям романтика.

Поэтому перед брачной церемонией шеннари обязательно показывают свои одинаковые цветы жрецу.

Если девушка обесчещена, цветка у нее, естественно, нет… Тогда мужчину ждет суровое наказание.

Только зачем отвратительный король говорит мне об этом?!

Он может взять меня прямо сейчас и разрушить мою жизнь, но ничего больше не добьется.

Цветок любви с ним?! Да за кого он себя принимает?! С ума сошел?! Меня трясет от ярости.

– Завтра все увидят твой цветок, Камила. Сочный, свежайший и ярко-красный. И твой отец увидит, и все подданные увидят. Все и каждый поймут, что ты отдалась мне добровольно, да, вкусная?

В его низком голосе ласковый приторный мед, а мне хочется выть от слепящего ужаса.

Это уже не шутка. Она слишком затянулась.

Это месть. Жестокая, изощренная месть мне за что-то. А может, моему отцу или всему народу амири через меня.

Я никак не общалась с Альдо раньше. Он не мог записать во враги лично меня.

Или мог, если он настолько мелочный, а мой отказ сильно уязвил его самолюбие.

А сейчас у меня один шанс на спасение – перетерпеть сильную унизительную боль. Возненавидеть Альдо за жестокость, презирать его, и не почувствовать ни капли удовольствия от своего первого раза с мужчиной.

Говорят, первый раз часто никакой. Просто терпимый. У меня должно получиться…

Альдо – самонадеянный болван, если надеется, что я с первого же раза «расцвету»!

Мне противно то, как он на меня давит. Уже совсем мне все расплющил! Мерзко от того, как уверенно его рука чувствует себя на моей груди. И отвратительно то, что от омерзения и страха мои соски напряглись так, будто близость этого мужчины меня волнует.

Альдо ведь может именно это подумать.

Что я сама его хочу.

Тело накрывает новая волна ледяных мурашек.

Хватит…

Король шеннари просто пугает меня. Он ничего не сделает. В конце концов, он же король…

Есть у него понятия о чести. Должны быть.

А в следующий миг мне по глазам бьет ярчайший свет. Словно все лампы и люстры в покоях вспыхивают одновременно.

– Ласкать девушку в темноте – лишать себя половины удовольствия, ммм?

Я начинаю ненавидеть сам звук его голоса. Непозволительно красивый и произносящий настолько ужасные слова.

Мое ночное платье длинное, но оно сшито из тонкой гладкой ткани. Очень мягкой и приятной на ощупь. Розовой.

Я будто лежу под мужчиной совсем голая.

Он не жених. Не тот, с кем лежать так было бы нормально и даже приятно.

Он враг.

И то, как самодовольно он смотрит на меня, не оставляет сомнений: в своих мыслях король шеннари уже победил.

Я даже подумать боюсь, что у него там в его жутких ненормальных мыслях.

Внезапно я с ужасом слышу треск ткани платья.

Вся она резко расходится посередине, открывая меня врагу.

Мою вздрагивающую от безумного сердцебиения грудь, живот, волосы на лобке… Девушки амири никогда их не удаляют. Это делает муж в первую брачную ночь, показывая, что юная жена теперь готова к удовольствиям.

– Прекрати! Не смей! – яростно кричу.

Альдо отпустил меня, чтобы уничтожить на мне платье несколькими рывками. Грубо и страшно, даже не магией. Руками его разорвал.

Зато мои руки теперь свободны, и я пытаюсь закрыться, хотя они отдавлены и плохо слушаются. Как бесполезные кульки, которые колют миллионы мелких иголочек.

Я перевожу взгляд на лицо короля и замираю. Пульс бьется в ушах, в горле, в запястьях – всюду.

Пусть Альдо не смотрит на меня так! Теперь, в безжалостном свете ламп, вид короля шеннари меня отчаянно пугает.

Он сложен, как опытный воин. Высокий, широкоплечий, мускулистый. С узкими бедрами и сильными ногами. Элегантный, но при том слишком мощный.

У него высокие скулы и хищные густые брови.

А в глазах что-то настолько жуткое, что меня хватает посмотреть в них на миг и тут же отвести взгляд.

Не могу смотреть в его лицо. Даже просто в лицо не могу.

Мне стыдно. До раскаленных щек, кошмарно, ужасающе стыдно. Я не чувствую больше ничего, кроме пожара, будто вся моя кожа горит и плавится под мужским острым взглядом.

Как он меня назвал? Вкусная?

Он меня жрет. Одними глазами пожирает так, что не чувствовать невозможно.

Каждую венку. Каждый изгиб.

Это все не для него!!!

Он не смеет меня видеть. Не смеет неотрывно разглядывать, как будто я – еда на его столе.

Я неловко закрываюсь, и вся дрожу, на глазах выступают злые слезы.

Альдо вскидывает бровь.

– Ты – моя. Я так решил. И я буду играть с тобой, когда сам захочу. И как захочу, – в его бархатном голосе ни тени сомнения. Он говорит тихо и с презрительной ленцой. Одними словами втаптывает меня в грязь.