К месту археологических работ экспедицию должен был доставить катерок со странным для этих мест названием «Нибелунг». Он видел разное, этот старенький кораблик, с самого рождения приписанный к Байкальскому пароходству, и трудился не покладая всех своих машинных силёнок. Но вот кто и когда дал ему такое имя, никто уже и не помнил. Конечно, звучит красиво и гордо. Однако есть доля истины в том афоризме, который так нравится мореманам: «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт». Но в данном конкретном случае необходимо знать, что у штурвала «Нибелунга» с самого его рождения был один-единственный капитан. Так они и взрослели вместе. И ещё одна деталь, которую вполне можно считать счастливой, – за все эти долгие годы никто в пароходстве не предлагал списать катерок за выработкой ресурса, а капитана отправить на пенсию по выслуге лет.

В общем, всё у них было на двоих, и если кто усомнится, что они понимают и слышат друг друга с полуслова, тот будет просто не прав. По паспорту капитан был Юрий Евгеньевич, но коллеги сократили его имя до ЮрГенича. Ему много раз предлагали повышение и разные должности на современных судах: на первом «Метеоре» и «Ракете» – судах на подводных крыльях, на быстроходных «Баргузинах», что мчались по морю на воздушной подушке, но он неизменно отказывался. Нравился ему расторопный «Нибелунг», и точка. На пару обошли они все байкальские берега, бухты и заливчики, чалились там, где большое судно подойти не может, и Ангару, считай, исходили вдоль и поперёк. Правда, была у ЮрГенича небольшая белоснежная яхточка, которую он построил самолично. Но отпусков он почти не брал и практически не покидал «Нибелунга».

Последнее время «Нибелунг» был посыльным директора пароходства. Катерок среди капитанов окрестили «Туда-сюда». Предприятие было большое, службы раскиданы по реке, так что дел у ЮрГенича и его «Нибелунга» всегда оказывалось под завязку.

– Вот это «Нибелунг» так «Нибелунг», – не удержалась Селина при виде ветерана речного флота. – Он точно на плаву? Мы не ляжем на дно?

– Селина, прекрати свои истерики, хорошо, что капитан не слышит, – вступился за катерок Вигдор. – Злая ты. Да этот работяга в своей стихии.

…Встречать пассажиров вышел ЮрГенич. Одет он был с иголочки и выглядел в своём отутюженном форменном костюме так, словно собрался не в обычный рейс по реке, а в торжественный поход. О таких говорят «ладно сбитый». ЮрГенич внушал уважение, оптимизм и уверенность одновременно, так что через минуту-другую Селина уже не сомневалась, что на воде у ЮрГенича всё под контролем. Капитан был русоволосый, и Селина подумала, что ему пошла бы пиратская бородка. От его белоснежной рубашки слепило глаза, капитанская фуражка, загорелое лицо с озорными и добрыми глазами с весёлым прищуром – одним словом, настоящий кэп. ЮрГенич был высокого роста, и казалось, он с трудом умещается в низкой рубке. Можно было только удивляться, как он приловчился к «Нибелунгу», в котором всё было «маленько и низенько». В довершение ко всему у ЮрГенича с лица не сходила улыбка. Она притягивала и успокаивала одновременно. А если бы Селина знала, что ЮрГенич – выпускник знаменитого Севастопольского кораблестроительного института, да ещё почти десять лет бороздил моря и океаны на каботажных судах, то ей даже в голову не взбрело бы волноваться по части надёжности «Нибелунга».

– Мы, случаем, не на парад идём? – заигрывающе поинтересовалась она у ЮрГенича.

– У нас с «Нибелунгом» каждый рейс как праздник, – вполне серьёзно ответил капитан.

Селина про себя подумала: «Начало настраивает, поглядим, что будет в пути».

– А вы, я вижу, уже и познакомиться успели, – это Герман затащил на корму два огромных баула с экспедиционным грузом. – ЮрГенич, здравствуй, дорогой, – он обнял капитана. – Это Селина Ивановна, у которой в волшебной сумочке есть всё, что только может пожелать уставший археолог после сенсационного открытия парного захоронения. А это, дорогая Селина, Юрий Евгеньевич, которого все в этом водном миру зовут ЮрГеничем, и он, не сомневайся, лучший капитан пароходства и большой друг всех археологов. Чтоб ты знала, когда идёшь с ЮрГеничем по реке, туманов, гроз и дождей не бывает. Они его боятся. И последнее – наш капитан ещё и лоцман, и механик, и синоптик.

– Про синоптика ты точно сказал. Как начинает ныть плечо – делаю самый точный прогноз, – ЮрГенич махнул рукой. – Грузитесь быстренько. По хорошей погоде пойдём, чего нам на пирсе париться.

Он галантно подал руку Селине, и она грациозно вспорхнула на палубу «Нибелунга».

Пока учёные грузили инвентарь, Селина обошла катерок вдоль борта, спустилась в небольшой кубрик, краем глаза заметила, где находятся индивидуальные спасательные плавсредства, и осмотрела рубку.

Поймав Вигдора, шепнула ему на ухо:

– Ты как считаешь, эта посудина доставит нас без приключений? И, кстати, почему у посудины такое странное название?

– Спроси у капитана, на оба твои вопроса он даст исчерпывающие ответы. Кстати, твоё собственное имя тоже не без странности.

Селина зыркнула на Вигдора:

– Твоё имя тоже, кстати, выглядит шибко современно.

– Что делать, мы свои имена не выбираем. Мама с папой решили, что это подойдёт мне больше всего.

– Но мы, в конце концов, не корабли. А тут «Нибелунг». Слово-то вообще не местное.

– Так спроси, спроси у капитана, и мне потом расскажешь.

– Я стесняюсь!

Вигдор снисходительно улыбнулся:

– С каких это пор стеснительность стала твоей кармой?

– Противный! Это не аргумент.

– Тогда поразмышляй. Кто такие нибелунги?

– Кажется, герои немецкого эпоса.

– А чем они занимались в этом самом эпосе?

– Кажется, что-то хранили, ну то есть были хранителями. Я что, с тебя теперь буду каждое слово клещами вытягивать?

– Господи, какой несносный характер у тебя становится. Буквально допрос учинила! Клад они сторожили.

– Ну и?

– А потом утопили его в глубоком месте реки Рейн.

– Это ты к тому, что мы тоже поищем глубокое место и этот «Нибелунг» скинет нас в пучину?

– Оптимизм у тебя, деточка, на нуле. Мне кажется, что кораблик назвали так, потому что нибелунги были карликами и наше судно маленькое. И потом вслушайся в музыку букв: «Ни-бе-лунг!» – красиво звучит.

Селина зыркнула на Вигдора.

– Час от часу не легче. Сколько нам ходу на этому пароходу?

– Часов пять или шесть, а может, и все семь. Как погода сложится.

– Мы, что ли, лодка с парусом или чёлн с крыльями – взлетим и понесёмся?

– Ну, в общем-то, близко по смыслу. При попутном ветре волна нам будет не помеха и дойдём раньше.

Селина вздохнула и спустилась вниз дожидаться отплытия. Вскоре к ней присоединилась Оля.

– Привет, дорогая, рада тебя видеть.

– Спасибо, Селина Ивановна, я тоже.

– А где твой фрэнд?

– Мужчинам помогает.

– У вас прям романтическое путешествие получается.

Оля покраснела.

– Ой, стеснительная какая! Не робей!

– Я не робею, но вы как-то так громко сказали. Коля диплом про знаменитые мечи пишет. Когда узнал, что мы едем курумчинских кузнецов изучать, пошёл к Герману Германовичу проситься с нами. Тот любезно согласился.

– Как интересно, значит, нам удастся послушать сагу о мечах!

…Наконец всё было погружено, и «Нибелунг» заурчал, задымил, зафыркал и стал медленно отходить от причала. Все высыпали на палубу, провожая берег, к которому предстояло вернуться спустя месяц.

– Ну что, дамы и господа, – не желаете ли походного чайку, – предложил Герман. – Не простого, с травками-муравками.

– Очень даже желаем, – моментально поддержала Селина. И вдруг неождинанно запела: