– Дай я тебя поцелую, – прослезился Арон. – Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого – только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя!
Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече.
– Все! – сказал Вася. – Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день!
– Правильно! – закричал Арон. – Завтра же я приведу пару отличных профурсеток, и мы с тобой такое устроим!..
– Я имею в виду глобальный момент нашего существования.
– Давай выпьем. – Арон открыл четвертую бутылку.
– Наливай. Хорош!.. – Вася поднял стопку. – Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной!
– Поехали, – с готовностью согласился Арон. – Шлепнем еще по стопарю и поехали! Только переодеться надо…
– Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль.
Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия:
– Мне сорок семь, Вася…
– А мне сорок четыре! – прокричал Вася. – И что?
– Мне сорок семь, – упрямо повторил Арон. – И начинать все сначала – без языка, без крыши, без денег…
– Язык – дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.
– Да на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!
– Не ори. Мы с тобой оформим «статус беженцев»…
– Это еще что за хреновина?
– Ну, вроде мы пострадали от советской власти. В тюрьме сидели…
– Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты – в своем магазине стройматериалов крутил как хотел. Какие мы беженцы? Чего ты мелешь, страдалец?!
– Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!
– Еще посмотрим, кто кого. – И Арон завязал узлом вилку.
– Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены – русских, киргизы – узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!
– Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! – испугался Арон.
– Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики – просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!
– Почему? – обиделся Арон. – Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…
– Тьфу ты, дубина стоеросовая! – сплюнул Василий. – Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!
– Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованными, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой – хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..
– Слава те господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке есть сто тысяч способов!.. – обрадовался Василий.
– Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и… сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом, перед таможней, запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..
– Люди везут иконы, произведения искусства, – уже робко предложил Василий. – Мне говорили…
– Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!
– А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми, поедешь со мной?
– Если без уголовщины и если верняк – еду! Если нет – следите за рукой! – И Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак: – Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!
Как уберечь себя от соблазнов…
И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски…
Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа…
Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.
Подкатила черная «девятка» в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле розовая голозадая куколка.
Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке «Ролекс», на правой – золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку «Данхилла», щелкнул зажигалкой…
– Вовка-мажор приехал… Я на минутку… – вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.
– Учти, Васька! – строго сказал Арон. – Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…
– Пуганая ворона куста боится!..
– Васька!.. – угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору:
– Привет, Вовик!
– Рабинович! Васька!.. – Вовка заржал. – Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете?
– Отваливаем, Вовик.
– Да знаю, знаю!.. Поэтому и приехал. Капуста зеленая нужна?
– Почем?
– А то ты цен не знаешь! Четвертак – доллар.
Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон…
– Да нет, Вовик, этого добра у нас как грязи.
– Ну, крутизна!.. – Вовик нервно закурил. – Могу взять по двадцать!
– Лежит – пусть лежит. Есть не просит.
Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича носом внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон.
– Там, за бугром, бешеные бабки!.. – жарко шептал Вовик.
– Сколько вот эта?
– Семь тонн – как отдать!
– А вот эта, плохонькая?
– Ну, козел!.. «Плохонькая»! Да это пятнадцатый век, фраер! Двадцать штук, и ни цента меньше! Чем старее, тем дороже… Ретруха в чистом виде!
Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак.
– Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, – небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник «девятки». – Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла.
Но Вовик не мог уехать просто так.
– Есть каналы переправки в обход таможни. За бабки, конечно.
Тут Василий увидел, что на пороге мастерской, занимая собой весь дверной проем, уже стоит грозный Арон.
Вася покровительственно похлопал грязной рукой по джинсовому плечу Вовика:
– На этот счет, Вовик, у нас никакой головной боли, – увидел у заднего стекла яркий иностранный журнал и спросил: – Порнуха?
– Да нет. Так… Для понта. – Вовик совсем скис.
– Дай-ка его сюда, – сказал Вася. – Посмотрим на сон грядущий, что нас ждет в ихней изящной жизни.
Вовик отдал ему журнал.
– Заглядывай, Вовик. – И, помахивая журналом, Вася пошел навстречу Арону. – За работу, Арон Моисеевич! За работу, товарищ Иванов!..
Как всегда, великие открытия случайны…
Ехали с работы домой. Арон сидел за рулем, Вася – рядом. Разглядывал заграничный журнал Вовика-мажора.
Арон раздраженно говорил:
– Ты видел, как у него тачка замарафечена? В каком он сам прикиде? Капусты у него немерено! Валютой фарцует, иконами! И на свободе! Что это, по-твоему?!
– Думаешь, стучит? – Вася лениво перелистнул страницу.
– А ты как думал?! Хорошо, если только в ментовку… А если куда подальше? А ты с ним ля-ля-тополя…
– Арончик! Он нам может только соли на хвост насыпать.
– И насыплет! Так, что ты потом свой хвост будешь лет пять в зоне зализывать!.. Чтоб я тебя больше ни с одним таким марамоем вместе не видел! Если ты, конечно, хочешь жить ТАМ на свободе, а не ЗДЕСЬ в лагере.
